Бернард Шоу - Карьера одного борца

• Название: Карьера одного борца
• Автор: Бернард Шоу
• Издательство: Панорама
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1993

Известный драматург и прозаик Джордж Бернард Шоу (1856-1950) был удостоен в 1925 году Нобелевской премии «за творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой». Том «Избранных произведений» включает пьесы «Пигмалион» (1912), «Святая Иоанна» (1923), наиболее известные новеллы, а также лучший роман «Карьера одного борца» (1885).

---

— Абендгассе очень умный и ученый человек, — говорил этот джентльмен. — Я очень жалею, что не слышал его доклада. Но я предоставляю все это Мэри. Она тут, наверху, принимает людей, любящих искусство. А я с гостями, не переносящими высоких материй, ухожу вниз, в сад или в курительную комнату, в зависимости от погоды.

— А что же вы предоставляете делать своим гостям? — пошутила Лидия.

— Ну, они приезжают поздно и не успевают соскучиться, — ответил мистер Хоскин и громко засмеялся своему ответу, приветствуя в то же время рукопожатием проходившего мимо Кэшеля и справляясь о его здоровье. Заметив, что Лидия и Кэшель знакомы между собой, он поспешил освободить себя от обязанностей гостеприимства и предоставил им занимать друг друга.

— Странно, откуда он может знать меня? — спросил Кэшель, беспокойно поглядывая на Лидию. — Я никогда не видел его.

— Он вас не знает, — с заметной холодностью ответила Лидия. — Но он хозяин дома и потому считает своей обязанностью знать вас.

— А, вот в чем дело, — произнес Кэшель и замолчал, так как не мог от смущения найти предмета для разговора.

Она не хотела, по-видимому, выручить его. Тогда он осмелился шепотом сказать:

— Я давно не видел вас, мисс Кэру.

— А я очень недавно видела вас, мистер Кэшель Байрон. Я встретила вас вчера в Лондоне.

— Не может быть, — заволновался Кэшель. — Вы шутите.

— У меня нет обыкновения шутить, мистер Байрон.

Кэшель окончательно растерялся.

— Вы же не могли меня видеть в… в… Когда и где вы меня встретили, мисс Кэру? Не скрывайте этого от меня, пожалуйста.

— Охотно скажу вам, это было на станции Кленгем, около четверти седьмого.

— Был ли кто-нибудь со мной?

— С вами был ваш друг Меллиш, лорд Вортингтон и еще другие.

— Да, лорд Вортингтон был с нами. Но где же вы были, что я вас не видел?

— Я была у окна, внутри вокзала, совсем близко от вас.

— Как же это я не заметил вас, — пробормотал Кэшель, густо покраснев. — Меллиш своим поведением испортил всю нашу прогулку, и нам пришлось возвращаться назад. Мы, верно, представляли не особенно приятное зрелище. Не показалось ли вам, что я был в дурном обществе?

— Не мое дело судить об этом, мистер Байрон.

— Да, — с внезапной горечью произнес Кэшель. — Какое вам дело до того, в каком обществе я вращаюсь! Я поступил с вашим двоюродным братом, как последний грубиян, и вы вправе на меня сердиться. Это, конечно, вас ближе касается.

Лидия, понизив голос, чтобы обратить его внимание на то, что они не одни в комнате, с большей приветливостью ответила ему:

— Дело вовсе не в этом. Вы рассуждаете не как мужчина, а как большое дитя. Я вовсе не сержусь за ваш поступок по отношению к Люциану, хотя должна вам признаться, что он очень обижен. Обижена и миссис Хоскин, к дому которой вы не выказали должного уважения.

— Я чувствовал, что вы будете недовольны мной. Если бы я знал, что вы здесь, я не произнес бы ни одного слова. Вы считаете, что я создан для того, чтобы позволять другим топтать меня каблуками. Другой на моем месте раздробил бы ему голову.

— Вы, может быть, не знаете, что джентльмены никогда не дробят друг другу головы в обществе, как бы ни была велика нанесенная обида?

— Я ничего не знаю. — Жалобным самоуничижением проговорил Кэшель. — Все, что я ни сделаю, все плохо. Пусть это удовлетворит вас.

— Мне не доставляет никакого удовольствия отыскивать ваши недостатки, мистер Байрон. Вы очень низкого мнения обо мне, если так думаете.

— Совсем нет, — живо сказал Кэшель. — Это вовсе не значит, что я худого мнения о вас.

— Вы, может быть, не сознаете, что это нехорошее мнение. Но оно от этого не становится хорошим.

— Пусть будет так. Вы правы. Я опять говорю глупости.

— Но это меня вовсе не радует. Мне хотелось бы, чтобы мы оба были правы и согласны друг с другом. Понятно ли вам мое желание?

— Не совсем, но я с ним все же согласен. Остальное ведь неважно.

— Нет, мне хочется, чтобы вы поняли меня. Я постараюсь объяснить вам. Вам кажется, будто я хочу быть умнее других людей. В этом вы ошибаетесь. Я хочу, напротив, чтобы все знали то, что я знаю.

Кэшель недоверчиво засмеялся и покачал головой.

— Вы сами ошибаетесь в себе. Вы вовсе не хотите, чтобы кто-нибудь был так же умен, как вы: это противоречит человеческой природе. Вам хочется, чтобы люди были лишь настолько умны, чтобы понимать, что вы умнее их и что вы можете одержать над ними верх. Но вам было бы очень неприятно, если бы они могли побить вас умом.

Лидия не пыталась больше убеждать его; она задумчиво посмотрела на него и тихо проговорила:

— Эти метафоры из области борьбы стали у вас какой-то навязчивой идеей. Вы слишком увлеклись современными учениями о борьбе за существование и смотрите на жизнь, как на вечную войну.

— Конечно. Что такое жизнь, как не война? Кто не побеждает, тот должен погибнуть. Ловкачи и умники выигрывают все ставки и забирают себе львиную долю всех прибылей, делясь только с продажными негодяями, которые оказывают им подлые услуги. Черт на земле всегда помогает дурным и сильным, а слабые навеки обречены на гибель. В книжках жизнь не так описывают. Но она именно такова. Уж это я знаю, поверьте мне.

— Вы говорите несколько резко, но, пожалуй, верно. Однако эти слова как-то не подходят к простаку, которого вы хотели изобразить из себя несколько минут тому назад. Поздравляю вас с прекрасными актерскими способностями.

— Убей меня Бог, если я что-нибудь понимаю из того, что вы говорите! Я больше похож на лошадь, чем на актера. Этой насмешкой вы хотите, верно, отомстить мне за вашего двоюродного брата.

— Лидия серьезно и с сомнением посмотрела на него. Он инстинктивно выпрямился, как будто почувствовал какую-то опасность.

— Значит, вы не поняли? — в раздумье сказала Лидия. — Тогда я испытаю подлинность вашей глупости через ваше послушание. Хотите?

— Глупость? Ну, ладно.

— Послушаетесь ли вы меня, если я прикажу вам что-то сделать? — дерзко спросила она.

— Я готов для вас в огонь и воду! — с жаром сказал Кэшель.

Лидия на минуту замолчала, удивленная странной искренностью его восклицания. Уже с меньшей решительностью она продолжала:

— Вам лучше не просить извинения у мистера Уэббера: отчасти потому, что вы этим только подчеркнете, что обидели его, а главным образом потому, что он, пожалуй, все равно не простит вас. Но прежде чем уходить отсюда, подойдите к миссис Хоскин и скажите: «Я очень сожалею, что не умел сдержать себя…»

— Совсем, как по Шекспиру, не правда ли?

— Вот видите: мое испытание удалось. Теперь я вижу, что вы только представляетесь. Однако это не меняет моего мнения, что вы должны извиниться перед хозяйкой дома.

— Хорошо. Я не знаю, что вы называете испытанием и почему считаете, что я представляюсь. Но я хочу быть с вами согласным. Я попрошу извинения у хозяйки и даже у вашего двоюродного брата, если хотите.

— Нет, я вовсе не хочу этого. Впрочем, это вас не касается. Вы должны поступить, как вы считаете нужным, а не как мне хочется.

— Я считаю нужным сделать только то, что вы хотите. Я даже не спрашиваю, есть ли что-нибудь между вами и вашим двоюродным братом.

— А вы хотели бы знать о наших отношениях? — удивленно спросила Лидия, не понимая его неожиданного замечания.

— Неужели вы скажете мне? — воскликнул Кэшель. — Я поклянусь, что у вас золотое сердце, если вы сделаете это!

— Конечно, скажу. Между нами существует старая, чисто родственная дружба. Больше ничем мы не связаны. Я говорю вам это, потому что мое молчание на этот счет вы могли бы понять совершенно неверно.

— Я очень рад этому, — весь просияв, сказал Кэшель. — Он недостоин вас. Но он вам ровня, черт его побери.

— Он мой двоюродный брат и преданный друг. Поэтому не посылайте его, пожалуйста, к черту.

— Я сознаю, что мне не следовало говорить этого. Мне следовало бы лучше послать к черту собственное поведение.

— Однако это нисколько не исправило бы его, по-моему.

— Вы правы. Вы могли бы даже не делать мне этого намека.

— Вы положительно невозможны, мистер Байрон. — Никаких намеков я не делала. Вы для меня до сих пор странная загадка. Однако не лучше ли вам послушать игру г-жи Шимплицкой?

— Мне кажется, что меня очень легко разгадать, — огорченно сказал Кэшель. — Из всех женщин в мире я взял бы только вас в жены; но вы слишком богаты и знатны для меня. Хотя мне не суждено иметь счастья жениться на вас, я все же имею право сказать вам, что другой жены я не хотел бы.

— Странный подход к вопросу, — постаралась пошутить Лидия, хотя краска залила ее щеки. — Позвольте запретить вам безусловно и навсегда говорить со мной об этом. Я хочу быть откровенной с вами, мистер Байрон. Я не знаю, ни кто вы, ни что вы за человек. И мне кажется, что вы до сих пор старались скрыть от меня то и другое.