Бернард Шоу - Карьера одного борца

• Название: Карьера одного борца
• Автор: Бернард Шоу
• Издательство: Панорама
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1993

Известный драматург и прозаик Джордж Бернард Шоу (1856-1950) был удостоен в 1925 году Нобелевской премии «за творчество, отмеченное идеализмом и гуманизмом, за искрометную сатиру, которая часто сочетается с исключительной поэтической красотой». Том «Избранных произведений» включает пьесы «Пигмалион» (1912), «Святая Иоанна» (1923), наиболее известные новеллы, а также лучший роман «Карьера одного борца» (1885).

---

Она остановилась. Алиса посмотрела, куда ей указала Лидия, но не заметила лорда и не могла понять причины перемены, происшедшей с Лидией, которая быстро проговорила:

— Он, верно, с тем же поездом, что и мы. Пойдемте внутрь вокзала.

Говоря это, она быстро пошла вдоль платформы. Алиса с трудом поспевала за ней. Они уже подошли к входу в залы первого класса, когда до них донеслись шумные голоса пьяной группы мужчин. Едва успели обе девушки скрыться за стеклянной дверью, как перед ними появился один из них и стал отплясывать самый неожиданный пьяный танец, горланя циничную песню. Лидия подошла к окну и молча наблюдала эту сцену. Алиса последовала ее примеру, и, вглядевшись в пьяницу, узнала в нем Меллиша. С ним были еще три приятеля, одобрительно смеявшиеся над выходкой своего товарища, но сами более трезвые, чем он. Вскоре к этой компании подошел Кэшель Байрон, в элегантном светлом костюме, который хорошо обрисовывал его крепкие мышцы. Он был совсем трезв, но прическа его была в беспорядке и левый глаз, украшенный огромным синяком, был полузакрыт. Кэшель решительно приблизился к Меллишу, который, продолжая свою пляску, звал приятелей в буфет подкрепиться за его счет, и, схватив его за шиворот, потребовал, чтобы тот прекратил свою пляску. Меллиш в ответ старался обнять Кэшеля.

— Милый мой мальчик, — кричал он в приливе пьяной нежности. — Ты мой лучший друг. Ты победишь всех боксеров мира; это так же верно, как то, что я Боб Меллиш!

— Молчи, старый дурак, — успокаивал его Кэшель, таща за воротник к скамейке и усаживая его. — Можно подумать, что ты на своем веку не видел, как люди выигрывают.

— Погоди, Байрон, — сказал один из приятелей. — Вот идет его светлость.

Действительно, к этой странной группе подошел лорд Вортингтон, возбужденный и довольный.

— Молодец! — воскликнул он, хлопнув Кэшеля по плечу. — Молодчина, вы выиграли для меня сегодня порядочный куш, и вы получите из него свою долю, мой милый.

— Я, я тренировал его, — закричал Меллиш, опять вылезая вперед. — Вы знаете меня, милорд? Знаете старого Боба Меллиша? На пару слов по с-с-секрету, милорд.

— Да берегитесь вы, старый черт! — испуганно воскликнул лорд, заметив, что пьяный Меллиш, пошатываясь, побрел к рельсам. — Не видите разве поезда?

— Вижу, — важно ответил Меллиш. — Я все вижу. Знаете, кто я такой? Я — Боб Меллиш…

— Ну, ну, иди, — подхватил его под руку один из его более трезвых приятелей, внушительного вида господин, с разбитым носом. Он потащил Меллиша в поезд, выкрикивая на ходу:

— Как здорово огрели вы своего датчанина, Байрон! Его сторонники просадили-таки немало денежек. Но зато и он изукрасил вас: завтра ваш глаз будет желтее спелой тыквы.

Взрыв хохота был ответом на эти слова. Вся компания забралась в вагоны. Лидия и Алиса постарались незамеченными пробраться на свои места в другом конце поезда.

— Признаюсь, — сказала Алиса, немного придя в себя после сцены, свидетельницей которой она только что была, — приятели мистера Байрона и лорд Вортингтон ведут себя довольно странно.

— Да, — нахмурившись ответила Лидия, — я хорошо знаю английский язык, но ни слова не поняла из того, что они говорили, хотя все ясно слышала.

— Ручаюсь, что это не джентльмены. Вы как-то говорили, что с первого взгляда нельзя узнать джентльмена. Но теперь вы вряд ли скажете, что эти люди одного круга с лордом Вортингтоном.

— Да. Это какие-то хулиганы. И мистер Байрон самый отъявленный хулиган из них всех, — с мрачной злобой проговорила Лидия.

Пораженная этим замечанием, Алиса не смела заговорить с расстроенной подругой до тех пор, пока они не вышли из поезда на станции Виктория. На улице они заметили толпу, окружавшую Кэшеля. Алиса поспешила пройти мимо, но Лидия обратилась к одному из полицейских и спросила, в чем дело. Тот объяснил ей, что какой-то пьяный, выходя из вагона, попал под колеса, но что поезд вовремя остановился и все обошлось благополучно. Теперь толпа приводит пьяницу в чувство. Лидия обернулась, отыскивая глазами поджидавшую ее в стороне Алису, когда перед ней очутился низко кланявшийся Башвиль. Его появление удивило Лидию, так как она не давала ему никаких соответствующих распоряжений. Однако она не стала его расспрашивать, только осведомилась, приехала ли за ней карета.

— Нет, сударыня, — ответил Башвиль. — Вы не изволили приказывать.

— В таком случае, наймите, пожалуйста, экипаж.

Когда Башвиль отошел, она спросила Алису:

— Вы приказывали Башвилю поджидать нас?

— Нет, — ответила та, — мне это не приходило даже в голову.

— Странно. Но, во всяком случае, он очень старательно исполняет свои обязанности. Он, верно, прождал нас с самого полудня, бедный Башвиль.

— Ну, ему больше нечего делать, — беззаботно ответила Алиса. — Вот, он уже привел коляску.

В это время, вытащенный из-под поезда, Меллиш сидел уже на коленях одного из своих приятелей. Он был почти без сознания. На лбу зиял кровавый шрам. Человек с разбитым носом выказал себя опытным в таких делах. Пока Кэшель на руках переносил его с вокзала, а остальные приятели отгоняли увещеваниями и кулаками толпу, он разорвал свой платок, прочистил рану и перевязал ее. Затем он стал приводить Меллиша в чувство. Сначала он кричал ему на ухо; это не помогло. Тогда он стал ожесточенно трясти его, но Меллиш только бормотал невнятно какие-то ругательства, и голова его по-прежнему бессильно свешивалась на грудь. Выведенный из терпения Кэшель заявил, что Меллиш дурачит их, и что он не желает стоять здесь до вечера.

— Погодите, я приведу его в чувство, — решительно проговорил он и начал жестоко мять бедному Меллишу уши, как поступают полицейские с валяющимися на улицах пьяницами.

— Так его, — одобрили окружающие. И, действительно, Меллиш очнулся и встал на ноги.

— А теперь в путь, — решил человек с разбитым носом. Он подхватил Меллиша под одну руку, Кэшель под другую, и они потащили его, не обращая внимания на его пьяные слезы, на его причитания и жалобы, что он стар, что больно расшибся, что Кэшель не любит его.

Лорд Вортингтон воспользовался этим приключением, чтобы скрыться от своих странных приятелей, и поспешил вернуться домой. Он все еще был возбужден боксом, на котором присутствовал, и своим выигрышем. Когда его старый слуга открыл ему дверь и подал письмо, пришедшее за время его отсутствия, он четыре раза спрашивал, не заходил ли кто к нему, и четыре раза не дослушивал ответа, перебивая его бессвязным рассказом о впечатлениях этого дня.

— Я поставил пятьсот фунтов закладу, что Байрон побьет датчанина в пятнадцать минут. А Байрону я обещал двести пятьдесят в случае выигрыша. Ловко, Бедфорд, а? Кэшель не такой человек, чтобы упустить куш в двести пятьдесят фунтов. Клянусь св. Георгием, он не дурак. На четырнадцатой минуте я был уверен, что мои пять сотен погибли. Датчанин стоял себе, как ни в чем не бывало, а Кэшель, казалось, уже совсем ослабел и пытался даже как будто выйти из игры. Посмотрели бы вы, с каким торжеством датчанин бросился на него! Он воображал, конечно, что победа за ним.

— Господи, милорд! Да чем же кончилось?

— А вот сейчас узнаете чем. Я говорил, что Кэшель не дурак! Это был только ловкий маневр, чтобы обмануть простака датчанина. Стоило посмотреть, как великолепно накинулся на него Байрон! Впрочем, все произошло так быстро, что ничего и разглядеть было невозможно. Не успел датчанин сообразить, в чем дело, как уже без памяти лежал на земле. За Байрона ставили только пятнадцать фунтов против ста. Его сторонники дьявольски много выиграли. Клянусь всеми святыми, Бедфорд, Кэшель — настоящее чудо. Я смело поставлю на него свой последний шиллинг. Когда видишь, как он боксирует, чувствуешь себя гордым, что родился англичанином!

Бедфорд с почтительным удивлением смотрел, как его господин, вне себя от восторга, ходил во время рассказа по комнате, потрясая кулаками, как будто желая вступить в бой с воображаемым датчанином. Старый слуга наконец решился напомнить о забытом письме.

— Черт с ним! — сказал лорд Вортингтон. — Это почерк госпожи Хоскин. Верно, какое-нибудь приглашение или пустяк в этом роде. Впрочем, посмотрим.

Он вскрыл письмо:

«Суббота.

Дорогой лорд Вортингтон,

я не забыла своего обещания дать Вам случай поближе познакомиться со знаменитой госпожой Гербет-Шимплицкой — мадам Simplicita, как Вы называете ее. Она будет у нас завтра вечером, и мы будем очень рады видеть вас у себя, если Вы сможете прийти. В девять часов г-н Абендгассе, знаменитый немецкий художественный критик и большой мой друг, прочтет свою статью „Правда в искусстве“, но я не стану кривить душой и уверять себя и Вас, будто это может интересовать Вас. Поэтому можете прийти к половине одиннадцатого, когда все серьезные разговоры будут окончены…»