А. Махов - Микеланджело

• Название: Микеланджело
• Автор: А. Махов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014

Микеланджело Буонарроти (1475—1564) по праву считается одним из величайших гениев мирового искусства, достигшим в своем творчестве не только пределов мастерства, но и высочайших вершин духа. Подобно другим титанам итальянского Возрождения, он проявил себя в самых разных областях — скульптуре, живописи, архитектуре, поэзии. Его долгая жизнь не была лёгкой: сложный характер и бескомпромиссность натуры лишили его друзей, наделив множеством врагов и завистников, чья клевета ещё много веков пятнала его имя. Среди множества исследований, правдиво рассказывающих о судьбе и творениях великого мастера, одним из самых заметных обещает стать его новая биография, написанная Александром Маховым — историком итальянской культуры, переводчиком на русский язык поэтических творений Микеланджело, которые предстают в этой книге не менее значимой частью его творческого наследия, чем всем известные живописные и скульптурные шедевры.

---

Заметим, что для боковых крыльев не предусмотрены даже ограждающие перила, так что пользоваться ими небезопасно, особенно при большом наплыве посетителей.

Выполненная по рисункам Микеланджело лестница была построена в 1559 году его младшим коллегой Бартоломео Амманнати, уроженцем Сеттиньяно, которому автор выслал в уменьшенной пропорции глиняную модель с пожеланием соорудить лестницу не из камня, а из выдержанного дерева, что будет наилучшим образом гармонировать со скамьями, пюпитрами и дверью в читальный зал. Своё письмо молодому коллеге он закончил словами: «Больше сказать вам нечего. Я слепой, глухой старик с непослушными руками и дряблым телом», — хотя в ту пору в свои 84 года он ещё был в силе и каждодневно верхом объезжал стройплощадки в разных концах города, где по его проектам велись работы. По-видимому, сетования на «слепоту» и «глухоту» вызваны желанием отвязаться от докучливого коллеги. Всё, что он хотел сказать при строительстве библиотеки Лауренциана, им давно было выражено в чертежах и рисунках, и он больше не хотел возвращаться к этому вопросу.

Согласно проекту парадная лестница состоит из трёх маршей. Средний, самый широкий, отличается изогнутостью формы ступеней. Боковые марши состоят из узких ступеней. Создаётся впечатление, что изменились как направление, так и характер движения, когда восхождение сменилось нисхождением, и сама лестница тремя потоками низвергается сверху вниз, настолько динамична её структура, словно препятствуя человеку подняться вверх. Здесь Микеланджело, видимо, хотел показать, сколь труден путь к вершинам знаний, а потому необходимо приложить усилия, чтобы одолеть крутизну подъёма. Вспомним, кстати, многоступенчатую крутую лестницу главного входа в Российскую государственную библиотеку в Москве. Уж не идеями ли Микеланджело руководствовались её проектировщики Гельфрейх и Щуко?

Как отмечалось многими исследователями его творчества, Микеланджело свойственно создавать препятствие на пути движения, чтобы полнее выразить пластичность своих произведений и заключённую в них энергию. Так было при росписи некоторых сцен сикстинского плафона или с лежащими на покатых плоскостях аллегорическими фигурами в капелле Медичи.

* * *

Однажды к нему в мастерскую заявились посланцы герцога Алессандро с предложением следовать за ними. Поборов волнение, вызванное неожиданным вторжением, он всё же поинтересовался, куда его приглашают отправиться. Тогда один из незваных гостей пояснил, что герцог намерен с ним совершить инспекционную поездку за город для определения места строительства задуманной им новой крепости.

— Ведь ещё недавно вы занимались возведением оборонительных сооружений, и его светлость надеется, что ваш богатый опыт послужит для укрепления рубежей родного города.

Предложение, прозвучавшее как приказ, озадачило Микеланджело, но он быстро нашёл что ответить:

— Передайте герцогу, что от Его святейшества папы Климента я имею строжайшее предписание без его ведома не браться ни за какие проекты и заказы.

Услышав его решительный ответ, посетители молча тут же ретировались. Это был не простой визит, а проверка его лояльного отношения к существующей власти. От мыслей о грозящей ему опасности отвлекла смерть отца. Мессер Лодовико скончался 15 сентября 1534 года в возрасте девяноста лет с лишним, но в здравом уме и твёрдой памяти, если не считать обычных стариковских капризов и брюзжания. Будучи при смерти, родитель продолжал поучать Микеланджело, взяв с него слово не оставить своим вниманием младших братьев Джовансимоне и Сиджисмондо, хотя обоим было под шестьдесят. Умирающего отца особенно беспокоила судьба внуков — Франчески и Лионардо. Дав последние наставления, мессер Лодовико тихо почил в бозе.

Для Микеланджело это была тяжёлая невосполнимая потеря. Лишившись отца, который причинял ему немало неприятностей, он вдруг почувствовал гнетущую пустоту и свою боль выразил в незавершённом капитуле в терцинах, который был обнаружен и впервые опубликован в конце XIX века. Терцины вызвали восторг Р. Роллана, который привёл их целиком в прозаическом изложении в своей известной книге «Жизнь Микеланджело».

Среди остальных крупных поэтических откровений в октавах, секстинах и терцинах эта поэма звучит почти исповедально, настолько в ней глубока печаль и искренно выражена любовь Микеланджело к отцу и брату, которую при жизни он так и не успел высказать, безраздельно отдаваясь искусству…

Печали сердце не стряхнуло прах.
Вконец придавленное злой судьбою,
Надеясь горе потопить в слезах,

Как вдруг пришлось расстаться и с тобою.
Неотвратимый жизни поворот
Безжалостно пытает нас бедою,

Подтачивая жизненный оплот.
Сперва твой сын навеки мир оставил,
Теперь тебя оплакивать черёд.

Держались оба вы достойных правил.
Моя любовь была к вам так сильна,
Что ваш уход вдвойне страдать заставил.

Душа о брате памяти полна,
Но в сердце отчий знак неизгладимый,
И вряд ли будет скорбь утолена.

Брат молодым покинул кров родимый,
А ты тогда уже был стар и сед,
И образ ваш живёт во мне единый.

Мы вместе прожили немало лет.
Так пусть мне мысль послужит утешеньем,
Что в жизни вы оставили свой след.

Пред неизбежным времени веленьем
Стихает боль, хотя не до конца,
И разум управляет чувств движеньем.

Но кто ж не плачет, потеряв отца?
В подлунной стороне всё в жизни тленно —
Таков закон Всевышнего Творца.

Как ни креплюсь я духом неизменно,
Неласкова ко мне природа-мать,
И участь на земле моя плачевна.

Пока одно сумел я осознать,
Что ты, отец, пройдя чрез испытанья,
Познал за муки Божью благодать.

Презрев мирские беды и терзанья,
Вознёсся ты, оставив сирых нас,
В заоблачные дали мирозданья.

Но и во мне луч веры не угас,
Хоть страх терзает душу изначальный.
Мы все обрящем мир в последний час.

Девяносто лет ты прожил — срок похвальный.
И вот обласкан солнцем, как дитя,
Ты, окрылённый, отошёл в путь дальний.

Своей душе свободу обретя,
Мне посочувствуй, мертвецу живому, —
Из корня твоего взошёл и я.

Навек сказав «прости» всему земному,
Ты вырвался из плена суеты.
Как не завидовать концу такому?

Оставил жизненные страхи ты.
Фортуна ваш порог не преступает —
С неё довольно нашей маеты.

Над вами вечность тишины витает;
Минуют все невзгоды стороной,
И неизбежность вас не удручает.

Ни солнца луч, ни свет земли дневной
Сиянье ваше не затмят отныне.
Бесстрастны вы, как ночь, к судьбе людской.

Отец мой дорогой, в твоей кончине,
Я вижу неизбежный свой исход,
Но страха перед смертью нет в помине.

Моя душа надеждою живёт,
Что в смертный час познает возрождение,
Когда Господь на небо призовёт.

Коль таково мне будет повеление
И сердце я в грязи не растопчу,
Оставлю грешный мир без сожаления

И радостно навстречу полечу,
Чтоб вечное с тобой обресть блаженство (86).

Со смертью отца ничто его больше не удерживало во Флоренции, а дальнейшее пребывание там было чревато опасностью. После отказа взяться за строительство новой крепости молодой деспот затаил на него злобу. Пришлось спешно привести в порядок все свои финансовые дела, побеспокоиться о близких, а самому незаметно покинуть налегке дом, словно идя на прогулку, дабы не вызвать подозрения у ищеек герцога Алессандро.

План бегства был заранее оговорён с новым смышлёным слугой Франческо Амадори по прозвищу Урбино, так как его родной городок Кастельдуранте находился неподалёку от этого города. Пока мастер будет прогуливаться, не вызывая ни у кого подозрения, слуга с небольшим баулом ожидал его на почтовой станции у Порта Романа с нанятым экипажем.

С болью в сердце Микеланджело оставил незавершёнными работы в капелле Медичи и в библиотеке Лауренциана, но оставаться дальше было бы безумием. Послушный внутреннему зову, который редко его подводил, он спешно расстался с любимым родным городом, ставшим для него смертельно опасным. Покидая родные места, вряд ли он полагал, что прощался с Флоренцией навсегда.

Глава XXV ПРОДОЛЖЕНИЕ РИМСКОЙ ЭПОПЕИ

Пресытившись, судьба добрее стала,