Виктор Исраэлян - Дипломатия в годы войны (1941–1945)

• Название: Дипломатия в годы войны (1941–1945)
• Автор: Виктор Исраэлян
• Издательство: Издательство «Международные отношения»
• Жанр: История
• Год: 1985

Книга повествует о дипломатической истории Великой Отечественной войны, важном вкладе советской дипломатии в победу над фашизмом, сотрудничестве между государствами антигитлеровской коалиции и разногласиях между ними. Показаны деятельность фашистской дипломатии ее попытки добиться антисоветского сговора с западными государствами В работе освещаются важнейшие конференции периода войны Московская, Тегеранская Ялтинская, Потсдамская, а также многочисленные двусторонние переговоры.

Автор книги видный ученый и дипломат Чрезвычайный и Полномочный Посол Советского Союза лауреат Государственной премии СССР Им написаны многие книги и статьи по истории второй мировой войны, положенные в основу настоящей работы, которая значительно дополнена новыми документами и материалами.

Для широкого круга читателей интересующихся вопросами внешней политики и дипломатии.

---

Решения Черчилля и Рузвельта по вопросам стратегии явились логическим продолжением той линии, которая была принята американскими и английскими руководителями на предыдущих конференциях. Вместо массированных ударов по жизненным центрам Германии – отдельные отвлекающие маневры, которые, как впоследствии рассказал Маршалл, должны были скорее свидетельствовать о том, что союзники все время что-то предпринимают[257].

Планируемая высадка в Сицилии с последующим вторжением в Италию не могла, разумеется, сравниться по своей эффективности с открытием второго фронта в Западной Европе. Р. Шервуд, пытающийся всячески приукрасить политику США, пишет: «Что касается Гопкинса, то он опять был разочарован и удручен дальнейшей отсрочкой операции «Раундап»; он, как и Маршалл, был всегда твердо убежден, что не может быть никакой действительно равноценной замены открытия фронта во Франции»[258].

Договорившись, что второго фронта в 1943 году не будет, Рузвельт и Черчилль не рискнули зафиксировать это решение. Более того, они почти в течение полугода держали в неведении об этом решении Советское правительство.

На конференции был принят также план «Анаким», предусматривавший проведение в 1943 году операций в Северной Бирме и освобождение Рангуна. На конференции были рассмотрены и другие вопросы, связанные с ведением войны на Тихом океане.

Хотя задачей конференции в Касабланке было рассмотрение чисто военных вопросов, Рузвельт и Черчилль уделили большое внимание и политическим проблемам. По-прежнему одной из наиболее важных среди них была французская. Как свидетельствуют материалы конференции, ее участников отнюдь не занимали вопросы восстановления международного престижа Франции как великой державы, оказания французским патриотам помощи в их тяжелой борьбе против оккупантов. Участников совещания интересовали вопросы совсем иного порядка. Каждый из них пытался выдвинуть на роль руководителя французской администрации угодную для себя кандидатуру. США делали ставку на генерала Жиро, Англия – на де Голля. После убийства Дарлана правящие круги США наибольшие надежды возлагали на Жиро. Во время конференции в Касабланке состоялась встреча Рузвельта с Жиро, на которой последний изложил свои планы новой организации французской администрации. Во главе этой организации должен был стоять Жиро, на втором месте – де Голль. По свидетельству присутствовавшего при этой встрече Гопкинса, Рузвельт разрешил все проблемы, поставленные Жиро, к полному удовлетворению последнего, «но в вопросе о верховной власти он (Рузвельт. – В.И.) был непреклонен и настаивал на том, чтобы Жиро в данный момент действовал только как представитель Франции в Северной Африке». «Жиро и президент питают друг к другу взаимное доверие»[259], – отметил Гопкинс. Иное отношение со стороны США было к де Голлю. Когда он впервые прибыл на свидание с Рузвельтом, апартаменты последнего кишмя кишели агентами службы безопасности, которые зорко следили за французским генералом, предполагая всякие неожиданности. «Позже я узнал, – вспоминает де Голль, – что нашу беседу скрытно слушали Гарри Гопкинс и несколько секретарей…»[260].

Зная о враждебном к себе отношении правящих кругов Соединенных Штатов и считая, что занятие американцами и англичанами колониальных владений Франции в Африке ущемляет авторитет Французского комитета национального освобождения, генерал де Голль вначале даже отказался от поездки в Касабланку. Де Голль, который находился в Лондоне, считал, что если Рузвельт желал его видеть, то он мог бы поехать в Вашингтон, однако отказался встречаться с Жиро как француз с французом на французской территории в обстановке англо-американского господства. Рузвельту и Черчиллю пришлось несколько дней ждать приезда де Голля. Р. Шервуд рассказывает, что «упрямство» де Голля все больше и больше раздражало Рузвельта. В своей телеграмме Хэллу президент отмечал, что если бы французская политическая проблема представляла собой лишь «сравнительно пустякорое дело, то он был бы только рад отделаться смехом от всего этого и забыть об этом, предоставив де Голлю дуться у себя на Карлтон-Хауз-Террас (резиденция де Голля в Лондоне. – В.И.)». «…Но Рузвельт знал, – пишет Р. Шервуд, – какой поднялся бы шум, если бы он вернулся в Вашингтон, не добившись никакого сближения между де Голлем и Жиро. В виллах, где жили участники конференции в Касабланке, шутили о том, как бы соединить «жениха» с «невестой», но положение было, несомненно, серьезное, и все сознавали это»[261].

Черчилль был особенно заинтересован в достижении компромисса между де Голлем и Жиро, так как в случае отказа де Голля от сотрудничества управление французами колониальными владениями могло бы оказаться в руках американской креатуры, в связи с чем Черчилль оказывал давление на де Голля, призывая его к пересмотру занятой им позиции. Английский премьер-министр предупреждал руководителя движения «Свободная Франция», что в случае упорства лишит его поддержки Англии. «Позицию Правительства Его Величества в отношении Вашего движения, – писал Черчилль де Голлю из Касабланки, – до тех пор пока Вы будете его главой, также придется пересмотреть. Если Вы совершенно твердо и сознательно отвергаете эту единственную в своем роде возможность, то мы обойдемся без Вас. Дверь все еще открыта»[262].

Де Голль расценивал как «прямой шантаж» подобную линию Черчилля, который хочет помириться с американцами за его счет и «может пойти на признание за петэновцами вроде Пейрутона права представлять Францию в этой войне»[263]. Однако перед опасностью немедленного разрыва с Англией и США ему пришлось все же поддаться давлению.

Де Голль прибыл в Касабланку 22 января. В беседах с Рузвельтом и Черчиллем он высказал свою точку зрения по поводу французского руководства, в котором ему должна была принадлежать ведущая роль. В конце концов были достигнуты временное примирение и договоренность о необходимости создания в будущем единой французской администрации.

Однако реально удалось договориться лишь по таким второстепенным вопросам, как местное снабжение, почта, переезд французских граждан из одной колонии в другую и т. д.

Марокко оставило у де Голля тягостное впечатление: во всех учреждениях висели портреты маршала Петэна, петэновских чиновников. Во время переговоров его принуждали фактически сдаться Жиро, а его противодействие «приводило Черчилля в ярость»[264].

Впоследствии Гарриман вспоминал, что «Черчилль и Рузвельт, по существу, согласились с тем, чтобы убрать де Голля до освобождения Франции. Однако они так и не смогли договориться относительно сроков… В целом Рузвельт был больше Черчилля заинтересован в том, чтобы избавиться от де Голля. Однако даже Черчилль подумывал как-то о том, чтобы посадить его под домашний арест за неподчинение». «Мы, конечно, ошиблись, – продолжает Гарриман, – сделав ставку на Жиро, точно так же, как англичане – на де Голля. Жаль, что не появилось какого-нибудь другого француза, который обладал бы храбростью де Голля, однако был бы в меньшей степени эгоцентричен»[265].

На конференции в Касабланке обсуждался также вопрос о позиции Турции. Государственный секретарь К. Хэлл в своих воспоминаниях рассказывает о соглашении, достигнутом в Касабланке, в соответствии с которым Турция рассматривалась в качестве сферы влияния Англии, а Китай – в качестве сферы влияния США; Хэлл, однако, тут же подчеркивает, что, хотя США и согласились с тем, что Турция явится сферой влияния Англии, тем не менее они не отказались от своих притязаний в отношении Турции, которую рассматривали в качестве «полезной помощницы» в решении послевоенных проблем на Балканах[266].

Особенно острые противоречия возникали между участниками конференции по вопросу о судьбе колоний в послевоенный период. В многочисленных беседах Рузвельта с Черчиллем первый постоянно подвергал критике британскую колониальную систему, высказывал надежду на то, что в послевоенный период все будет устроено «по-новому», что с помощью американской экономики будет перестроена жизнь колониальных стран и т. д. Из рассуждений Рузвельта становилось ясно, что американские монополисты стремятся вытеснить британского конкурента йз колоний и установить свое собственное господство в них. Черчилль хорошо понимал, к чему клонит Рузвельт, и возмущенно отвергал все американские планы.

Забавный инцидент произошел, по рассказу Э. Рузвельта, в конце конференции. 22 января президент Рузвельт в присутствии Черчилля принял марокканского султана. Во время беседы Рузвельт рисовал перед глазами зачарованного султана картину небывалого расцвета Марокко, который наступит якобы в результате помощи США в послевоенный период. Султан выразил согласие с американскими планами и тут же заверил Рузвельта, что сразу же по окончании войны обратится к США за помощью. Черчилль с нескрываемым раздражением следил за беседой Рузвельта и султана и в конце концов, не выдержав, вышел из комнаты[267].