Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙII

• Название: Дневники св. Николая Японского. Том ΙII
• Автор: Николай Японский
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-89332-093-Х (III т.)

Издание настоящей книги осуществлено при поддержке Фонда Ниппон.

Publication of this book was supported by Grant–in–Aid from the Nippon Foundation.

Под редакцией Кэнноскэ Накамура

Дневники святого Николая Японского: в 5 т. / Сост. К. Накамура. Т. 3. — СПб.: Гиперион, 2004. — 896 с.

Настоящее пятитомное издание представляет собой первую полную публикацию огромного дневника, который на протяжении всей своей жизни вел основатель русской Православной миссии в Японии архиепископ Николай Японский (1836–1912).

Третий том дневников охватывает период с 1893 по 1899 гг.

Исходный pdf - http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4474675

Предание.ру - самый крупный православный мультимедийный архив в Рунете: лекции, выступления, фильмы, аудиокниги и книги для чтения на электронных устройствах; в свободном доступе, для всех.

---

Были два русские офицера, прибывшие на японские маневры, из Никольска–наАмуре: полковник артиллерии Петр Алексеевич Постников и пехотный капитан Константин Степанович Федоров. Очень хвалят японское войско, насколько видели его в Корее.

— Хорошо здесь приняты японскими военными властями: отправляются на днях в Нагоя смотреть маневры, где будет и Император. Постников имеет некоторое понятие о Миссии, и даже отдаленное некое представление о христианстве: по крайней мере, выставил себя в благоприятном интеллигентном свете, когда стал сопоставлять христианство с буддийством, находя их противоположными друг другу, как полюсы, но, по–видимому, имея представление о них, как о равных величинах, хотя и разных. Дал им адресы наших священников в Нагоя, Кёото и Оосака.

28 октября/9 ноября 1898. Среда.

О. Симеон Мии подробно описывает свое путешествие по Церквям. Везде христиане верно хранят христианство, исповедались, приобщились у него; но успеха проповеди, в смысле поступления вперед, нигде нет, в разных местах по разным причинам, например: «В Миядзу христиане те же самые; нет никаких перемен в Церкви. Катихизатор неизменно спокоен и молчалив». Где же тут быть приращению Церкви, коли катихизатор всегда молчит! Это Марк Одагири, только и способный хранить то, что есть, на приращение же безнадежный по своей природе. Или в Каназава: Инкосиу господствует над сердцами людей, и голоса «наму–аммуда буцу» оглашают весь город. Интересно побывать в общественной бане: сто голосов «наму–аммуда буцу» просто заглушают слух. Отсюда понятно, что Каназава называют «сокровищницею Хонгвандзи»… А катихизатор у нас там плохой (Петр Такеици). Не удивительно, что он живет там праздно, коли, по письму о. Мии, «и иноверные Миссии не имеют никакого успеха, несмотря на то, что много миссионеров, пасторов и учителей, что употребляются ими всевозможные средства привлечь сердца людей, что владеют они школами и сиротскими домами, как органами своей проповеди»…

До сих пор у нас с Накаем при переводе возникают грамматические споры. Странное явление, и нигде нет его, как здесь: Накай считается одним из очень ученых людей, но не установлен в принципах своей грамматики до того, что постоянно у нас мешаются правила: что считалось правильным год, даже полгода тому назад, то ныне херится и изгоняется, как неправильное. Почему?

— Грамматика так велит.

— Отчего же она давеча этого не велела?

Накай, молча, улыбается, или супится на это.

Я решился перечитать накопившиеся в последние два десятилетия японские новосочиненные грамматики, что и начал сегодня.

29 октября/10 ноября 1898. Четверг.

Из Симодаяма (Эцинго) были Танака, отец катихизатора в Касивазаки, Ильи Танака, и Вада, брат умершего семинариста. В Токио они теперь по своему керосинному делу, так как оба добыватели местного керосина. Первый говорил, что сын его (прежде подверженный умопомешательству) ныне совершенно здоров. Но движения проповеди, или лучше — успеха ее, по их словам, нигде в Эцинго нет; причина та же, о которой писал вчера о. Мии, — живая еще вера местного народа в буддизм секты монтосиу. Убеждал их быть проповедниками для своих знакомых, снабдил христианскими книгами.

30 октября/11 ноября 1898. Пятница.

Был некто Иидзима Хандзюро, старый сёогунский керай, участвовавший в войне за Сёогуна во время реставрации под начальством Инамо–то, бравший тогда Хакодате и потом взятый в плен и отсидевший три года в тюрьме; ныне ученый, пишущий историю. Приходил отобрать у меня сведения касательно Цусимского дела в 1861 году. Начал странным приветствием:

— Вы тогда уладили это дело, так имеете подробные сведения о нем, — и так далее.

И не в первый раз я слышал эту нелепость. Источник ее не местный: значит, меня представляют не учителем веры, а политическим агентом, посланцем «главы Церкви» Императора, имеющим власть вершить даже такие дела, как нападение русского военного судна на Цусиму, но за то лишенным всякого права на уважение добрых людей, — политическим развратителем Японии, готовящим ее к завоеванию русскими.

Я старался вывести Иидзима из этого заблуждения, хотя, видимо, безуспешно; сообщил ему, что мог, о Цусимском деле.

Господин Сенума приходил сообщить, что в Семинарии кража, и вор не кто другой, как Фукуба, который уже и признался в трех учиненных кражах. — Что с ним делать? — Посоветовал я чрез Феодосия Миягава, который, как видно, фактотум старого Фукуба, известить отца о поступках сына: пусть даст ему острастку. Если же и после того окажется вором, то отослать его к отцу безвозвратно. — Так вот отчего всучили нам сего птенца! А я думал, какие–нибудь высшие побуждения были.

31 октября/12 ноября 1898. Суббота.

Из Канума был благочестивый старичок, Пантелеимон Ёсида, пожертвовал одну ену на Церковь, — видимо, кровного труда; говорил, что христиане блюдут веру, но приращения нет, хвалил и катихизатора, но новых слушателей у него нет.

Так только и слышно отовсюду, что проповедь в застое. Очевидно, что нынешнее политико–религиозные треволнения, или лучше — политико–религиозная болтовня производит свое влияние.

Начальник тюрьмы в Сугамо, Арима, кажется, протестант, отставил четырех буддийских проповедников и пригласил христианского проповедника для заключенных, между тем как между ними только десять христиан и тысяча двести язычников, для которых оставлено было только два буддийских проповедника. — Буддисты подняли из–за этого шум, который с месяц уже продолжается, и против христианства изощряются самые острые перья (собственно кисти), имеющиеся в Империи; налет носящейся в воздухе паутины, но для легкой японской души и этого достаточно, чтобы до времени воспрещать.

Или: бывший недавно министром народного просвещения Озаки обмолвился в одной своей речи (будучи министром), что «если б Япония была республикой, то, наверное, выбрали бы президентом Мицуи или Ивасаки» (богачей нынешних: речь министра направлена была к отрезвлению от нынешнего слишком материального настроения). Этого сопоставления двух слов — «Япония и республика» было достаточно, чтобы возбудить такую газетную бурю против Озаки, что Император лично сменил его. А Озаки — христианин, — [?] опять повод вопиять против христианства, что и творится ныне, отчего мертвый буддизм представляется оживляющимся, а живое христианство замирающим.

1/13 ноября 1898. Воскресенье.

До Литургии о. Симеон Юкава крестил семь человек возрастных и детей.

После службы был катихизатор из Мито, Фома Оно, с детьми.

— Зачем пожаловал так экстренно?

— Мать больна, пожелала видеть внуков.

Достаточная причина, чтобы бросить без спроса служебный пост! Жена могла бы привести внуков.

— Как дело проповеди в Мито?

— Совсем бесплодно.

— Но Вы хвалились одним очень усердным слушателем из важных лиц в городе?

— Оставил слушать учение.

То есть Фома Оно плохо объяснял ему учение, хотя мог бы хорошо, ибо старый катихизатор или был неаккуратен в преподавании, хотя должен бы быть аккуратным, или болтал безумолкно вне катихизации, хотя мог бы обуздывать свой язык. Болтун он такой, что не прерви, — целый день будет тянуть канитель, совсем пустую. Предложил ему сегодня чаю, напоил его детей, говорил, что нужно мне раздать иконы сегодня крещенным, намекал, что пора ему уйти, а он все сидел с сложенными к локтям руками пред непочатым стаканом чая и болтал о худых нравах в Мито, пока я, наконец, без церемонии взял иконы, благословил его и детей и пошел в классную к новокрещенным.

Был потом христианин из Эсаси, на Эзо, Павел Араки, рыбопромышленник, родом из Хиросима, куда ныне отправлялся к родителям и ныне на возвратном пути в Эсаси, где у него семейство и рыбные ловли. Сетовал, что взял катихизатора из Эсаси.

— Так, значит, Церковь закрыта в Эсаси? — спрашивает.

— Как закрыта? Если есть два–три христианина, то Христос там, сказавший: «Где будут два или три во Имя Мое, там Я посреди их». Кто же может закрыть Церковь, где Христос! Взят оттуда катихизатор Секи, потому что в другом месте он нужнее: об Эсаси он постоянно отзывался, что там нет слушателей, — зачем же ему там оставаться было бесполезно, когда в других местах слушатели есть, а катихизатора не было. Но Эсаси под непосредственным ведением священника, который будет посещать его, посещая другие свои Церкви. — Впрочем, о. Николаю Сакураи далеко до Эсаси; гораздо сподручней заведывать сею Церковью из Хакодате; о. Николай Сакураи сам указывает на это; о. архимандрит Сергий, осматривавший Церкви в Хоккайдо, того же мнения. Как Вы думаете об этом?

— Это было бы очень хорошо.

— Другие христиане Эсаси тоже не будут ничего иметь против перехода в ведение хакодатского священника?