Татьяна Муравьева - Иван Федоров

• Название: Иван Федоров
• Автор: Татьяна Муравьева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03357-3

В истории нашего отечества есть две великие даты — Крещение Руси Владимиром Святым и появление первой печатной книги на славянском языке во времена Ивана Грозного. Первая печатная книга «Послания и деяния Апостолов» появилась в первый день весны 1564 года в Москве на Печатном дворе усилиями великого энтузиаста своего дела Ивана Федорова. Детство и учение будущего первопечатника пришлись на времена правления Василия III, незадолго до которого Русь окончательно освободилась от многовекового татарского ига, зрелые годы проходили в тревожные и судьбоносные времена царя Ивана Грозного. Знавал Иван Федоров милость и поддержку великих князей и духовенства, но и подвергался незаслуженной опале, работал в Кракове, Львове, Вильне и всегда, где бы ни находился, выступал великим просветителем и тружеником.

Перед читателями — наиболее полная биография Ивана Федорова, она построена не вполне обычно. Своеобразную оправу строго документированного исторического изложения составляет художественная повесть, которая удачно дорисовывает неизвестные черты облика первопечатника.

---

А здоровый детина постарше, с длинными, свисающими усами сказал укоризненным басом:

— Ты ж теперь бурсак, негоже тебе ходить немытым и нечесаным!

Все снова захохотали и принялись плясать вокруг Ивана Федорова, изображая, что трут его мочалками и чешут гребнем. Иван Федоров сделал над собой усилие и тоже засмеялся.

— Ну вот, теперь он и чистый, и причесанный, можно принять его в бурсу, — торжественно провозгласил высокий темноволосый юноша, который, как сразу понял Иван Федоров, был здесь главным.

— Подожди, Фома, — возразили ему сразу несколько голосов. — Надо еще его проэкзаменовать. А то, может, он и грамоты не знает.

— Верно! — согласился Фома. — Несите бумагу, перо и чернила!

Ивана Федорова усадили за стол, положили перед ним большой лист бумаги, поставили деревянную чернильницу с крышкой, сунули в руки перо. Ожидая какого-нибудь подвоха, Иван пощупал бумагу, внимательно осмотрел перо. Но бумага не была намазана ни воском, ни какой-нибудь другой субстанцией, по которой было бы трудно писать, перо оказалось хорошим и безупречно очиненным. Пожав плечами, Иван хотел снять крышку с чернильницы, чтобы посмотреть, не подброшена ли в чернила шерстинка из кошачьего хвоста, которая, прилипнув к перу, может посадить на бумагу большую кляксу, но чернильница почему-то не открывалась. Иван подумал, что крышка завинчивается, и, отложив перо, принялся с усилием ее отвинчивать. Но та по-прежнему не поддавалась.

— Не выходит? — спросил усатый детина с притворным сочувствием.

Иван посмотрел на чернильницу повнимательнее и понял — вся она вместе с крышкой была вырезана из цельного куска дерева.

— Не выходит, — сказал он сокрушенно. — Сделай милость, помоги — вон ты какой здоровый, у тебя-то, небось, выйдет, — и сунул чернильницу оторопевшему усатому в руки.

Тот растерянно вытаращил глаза, а все опять засмеялись. Иван засмеялся тоже, теперь и ему стало весело.

Фома дружески хлопнул его по плечу.

— Принимаем тебя в товарищи! Поклянись, что не затаил на нас зла за наши нынешние шутки и не будешь никому мстить!

— Да ладно, чего уж там, — отмахнулся Иван Федоров.

— Нет, поклянись! — обиженно потребовал веснушчатый. — Так уж у нас принято — я в прошлом году тоже клялся!

Иван поднял правую руку и сказал:

— Клянусь!

— А теперь слушай! — торжественно провозгласил Фома. — Нет союза крепче, чем студенческое братство! Даже если будут варить тебя в кипящей смоле, не выдавай товарищей! Будь готов поделиться с ними последним куском хлеба, отдать последнюю рубаху! И не сомневайся, что каждый из нас готов пожертвовать за тебя своей жизнью! Один за всех, все за одного!

— Один за всех, все за одного! — закричали студенты во всю силу своих глоток — и Иван Федоров вместе с ними.

Во времена Ивана Федорова Краковский университет переживал период наивысшего расцвета. В программу философского (артистического) факультета, на котором обучался Иван Федоров, входило серьезное изучение античной литературы, в частности, профессор Антоний из Напаханиа читал лекции по «Илиаде» Гомера, с 1520-х годов началось систематическое изучение греческого языка.

С университетом тесно сотрудничал ряд краковских типографий, выпускавших необходимые для обучения книги. Некоторые студенты подрабатывали, помогая в типографиях. Скорее всего, среди них был и Иван Федоров. Именно в Кракове мог он впервые своими глазами увидеть типографский процесс и освоить начала типографского искусства.

В Кракове, бывшем единственным типографским центром Польши, к тому времени уже сложились достаточно развитые типографские традиции. В последние десятилетия XV века здесь было издано несколько латинских церковных книг, напечатанных немецкими бродячими типографами. Но уже в начале XVI века появилась стационарная типография, принадлежавшая сначала Каспару Гохфедеру, а затем перешедшая к Иоганну Галлеру.

В Польше был принят латинский шрифт, однако именно в Кракове появилась первая печатная книга, набранная кириллицей и рассчитанная на православных. Напечатал ее типограф Швайпольт Фиоль. Слышать о Фиоле Иван Федоров мог еще в Москве. В Московском государстве были известны его книги. Но именно в Кракове наш первопечатник подробно узнал о жизни и деятельности первого кириллического типографа.

Швайпольт Фиоль родился в небольшом немецком городке Нойштадте на реке Айше в шестидесяти верстах от Нюрнберга. Многие исследователи пытались отыскать славянские корни в происхождении Фиоля, но эти попытки оказались безуспешными. Сам же Фиоль определенно называл себя «немцем». В 70-х годах XV века он приехал в Краков. По профессии Фиоль был золотошвеем (в Европе вышивание золотом было исключительно мужским ремеслом), но золотошвейное ремесло было достаточно редким, и в Кракове не было собственно золотошвейного цеха, так что Фиолю пришлось вступить в цех золотых дел мастеров. Золотых дел мастера в числе прочего изготавливали и печати-штампы. Там Фиоль мог освоить технику литья и гравирования по металлу, необходимые для печатного дела.

Вероятно, Швайпольт Фиоль обладал каким-то капиталом и имел явную склонность к предпринимательству. Из документов явствует, что в 1483 году он взял в аренду конюшню и закупил большое количество мебели. Некоторые исследователи видят в этом начало подготовки основания типографии. Однако тогда типография основана не была, а Фиоль занялся совсем другим делом — изобретением машины для откачки воды из шахт. В окрестностях Кракова издавна велась добыча полезных ископаемых, но шахты часто затопляло. Многие мастера думали над тем, как откачивать из шахт воду, Фиолю удалось придумать удобное и безопасное приспособление. В марте 1489 года польский король Казимир выдал ему привилегию на это изобретение.

Соприкоснувшись с горным делом, Фиоль познакомился с богатым горнопромышленником Яном Турзо, который владел медными и серебряными рудниками. Семья Турзо — выходцев из Словакии принадлежала к числу просвещенных промышленников. Сыновья Яна Турзо учились в Краковском университете, один из них стал впоследствии магистром философии и ректором университета, второй избрал духовную карьеру и стал епископом.

Турзо продавал медь в разные страны, в том числе у него были хорошо налаженные торговые связи с Московским государством. Предприимчивому горнопромышленнику пришла в голову мысль начать печатать богослужебные книги кирилловским шрифтом, которые могли иметь сбыт среди православного населения Польши, граничащего с ней Великого княжества Литовского, в землях Южных славян и конечно же в Московской Руси. Кирилловским шрифтом тогда еще не печатал никто, а потребность в таких книгах была большая.

Устройство типографии Турзо поручил Фиолю, которого знал как человека изобретательного, мастера на все руки.

Рукописные оригиналы для типографии были доставлены из Московской Руси. Возможно, их привезли торговые агенты Турзо, но существует и более интересное предположение — что оригиналы для первых печатных кирилловских книг в Краков прислал знаменитый московский архитектор Василий Дмитриевич Ермолин.

Василий Ермолин известен как строитель церкви Святого Афанасия и церкви Вознесенского монастыря в Кремле, трапезной в Троице-Сергиевом монастыре. Кроме того, он восстанавливал разрушившиеся древние храмы во Владимире и Юрьеве-Польском, то есть был одним из первых русских архитекторов-реставраторов. Известен он и как скульптор. В 1464 году на воротах Фроловской (ныне Спасской) башни было установлено скульптурное изображение святого Георгия (фрагмент этой скульптуры сейчас можно увидеть в Третьяковской галерее).

Ермолин был образованным человеком и большим книголюбом, по его заказу была составлена летопись, которую называют Ермолинской. Он состоял в приятельских отношениях и оживленной переписке с писарем Великого княжества Литовского — паном Якубом. В одном из писем пан Якуб попросил Ермолина прислать ему русских книг, список которых прилагался. Ермолин отнесся к просьбе приятеля с большой ответственностью. В письме пану Якубу он сообщает, что на рынке требуемые книги имеются, но переписаны недостаточно хорошо — «не так сделаны, как тебе хочется», и предлагает заказать новые, качественные списки — «яз многим доброписцам велю таковы книги сделать по твоему приказу с добрых списков по твоему обычаю, как любит воля твоя». Среди книг, о которых идет речь, упоминаются Осьмогласник, Пролог и другие, то есть именно те, которые впоследствии были напечатаны Фиолем. Вряд ли это случайное совпадение.