Никола Ретиф де ла Бретонн - Южное открытие, произведенное летающим человеком, или Французский Дедал

• Название: Южное открытие, произведенное летающим человеком, или Французский Дедал
• Автор: Никола Ретиф де ла Бретонн
• Издательство: Academia
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1936

---

Опустившись на площади, весьма напоминавшей Вандомскую{33}, Германтин и его спутники были тотчас окружены мегапатагонцами, проживавшими в соседних зданиях. Сделано это было, однако, не столько из любопытства (несмотря на крайнюю разницу в их росте), сколько из желания как можно скорее предложить им помещение и все, что им понадобится. Предложено все это было без кичливости, от чистого сердца. В то же время эти огромные люди{34} с восхищением созерцали крылья летающих людей и говорили друг другу:

— Это изобретение очень остроумно и весьма хорошо рекомендует этих иностранцев.

Германтин хотел обратиться с речью к этой почтенной нации, но не знал, на каком языке это сделать. Он заговорил наудачу по-патагонски, но тотчас же заметил, что это не был туземный язык, хотя его и поняли. Отвечали ему, правда, на этом языке, но между собой жители говорили на другом. Вот речь на патагонском языке, которую произнес Германтин, когда он был окружен местными жителями, с одной стороны мужчинами, а с другой — женщинами, одетыми довольно странно, поскольку их головные уборы напоминали нашу обувь, а обувь имела у мужчин вид шляпы, у женщин — вид чепчика{35}.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

— О вы, встречающие нас славные жители прекраснейшей страны мира, крупнейшие и умнейшие из людей! Я и мои братья прибыли к вам из очень отдаленной страны, чтобы воспользоваться вашей поучительной беседой и высокой просвещенностью. По всей Патагонии раздаются хвалы вам, и хотя сами мы не патагонцы, как вы видите по нашему росту, мы, однако, связаны по материнской линии с этой почтенной нацией. Вы должны знать, что Патагония, откуда мы сейчас прибыли, расположена по соседству с островом, который назывался некогда Ночным островом, а ныне называется островом Кристины, по имени нашей бабки. Этот остров расположен на 180 градусов долготы от вашей страны, что составляет примерно 4500 льё, и под 00 градусом широты. Но страна, из которой мы происходим, находится неизмеримо дальше, в другом полушарии, и для того, чтобы достичь ее, нужно пересечь экватор. Это и сделал наш дед изобретательный Викторин, чтобы достигнуть южного полушария, где он создал государство французов, т. е. самой цивилизованной нации Европы, Азии, Африки и Америки. Его глубокой мудрости мы обязаны всем. Он первый изобрел искусственные крылья, которые были усовершенствованы его детьми и при помощи которых мы теперь летаем. Он вел себя в своем государстве как мудрый и справедливый правитель. Он не угнетал туземцев разных островов, в том числе и нашего острова, хотя они представляют расы низшие по сравнению с нами и, следовательно, бесконечно ниже вас, славные мегапатагонцы. Он не только не угнетал их, но даже установил выгодные для них законы, способные улучшить их судьбу. Он просветил их, насколько они были способны к этому, и заботился о них сам дли через посредство членов своей семья, как настоящий отец. Что касается нас, славные мегапатагонцы, то мы явились сюда по его приказу для того, чтобы воспользоваться вашим примером, вашими мудрыми установлениями и постараться использовать ваши ценные советы.

„Германтин, обращающийся с речью к мегапатагонцам“. С грав. неизв. художника.

Им ответил один почтенный старец:

— Мы с удовольствием видим вас, летающие путники. Поскольку нам не приходится краснеть ни за наши манеры, ни за моды, ни за труды, ни за развлечения, ни за обычаи, ни, следовательно, за наши права, мы можем только радоваться прибытию иностранцев. В этой стране всех встречают с радостью, но более всего мы рады людям, отличающимся какими-нибудь особыми достоинствами. Мы предоставим вам возможность проявить пред нами ваши достоинства. После этого мы ознакомим вас с нашим искусством, нашей наукой, нашими обычаями и всем, что вы захотите узнать. Но предварительно мы должны узнать вас поближе. Для этого вы должны нам рассказать, каковы ваши убеждения и ваши законы. Вы должны ознакомить нас с обычаями вашей нации, с вашими познаниями, не только устно, но и по тем книгам, которые вы привезли с собой, словом, дать нам полное представление о вашей стране.

Старик произнес эту речь на прекрасном патагонском языке, несравненно более изящном и мягком, чем язык самих патагонцев, и, благодаря своей естественности, более понятном: даже для Германтина и его спутников. Затем один мегапатагонец средних лет, казавшийся сыном старика, сказал ему что-то на том особом языке, о котором я уже упоминал. Я запишу прямо его слова, убежденный, что их легко поймут, потому что сам я их понял без перевода.

— Мне кажется, что эти иностранцы очень разумны, — об этом говорят их глаза. Повидимому, у них развиты ремесла и искусства, если судить по их одежде, по крыльям, которые дают им возможность летать, и по драгоценностям, которыми они украшены. Мне хотелось бы, отец мой, чтобы мне поручили обучить их нашим обычаям и сопровождать их, стараясь проникнуть в их намерения, чтобы узнать, не знакомы ли им те опасные искусства, которые производят столько зла у народов северного полушария и слухи о которых дошли и до нас. Нужно выяснить, нет ли у них дурных обычаев и не порочны ли они настолько же, насколько просвещены. Я замечаю, что их черты прямо противоположны нашим. Может быть, они — наши физические и моральные антиподы. Не опасно ли предоставлять им полную свободу для встреч и бесед с нашей молодежью? Осмеливаюсь поэтому обратить ваше внимание на это обстоятельство.

— Это наблюдение верно. Но не бойтесь ничего, сын мой. Здесь слишком любят и ценят добродетель, чтобы от нее отказаться. Наша молодежь не гонится за иностранными модами и обычаями. Она не склонна к рабскому подражанию и с благородной гордостью желает постоянно оставаться сама собой и не менять того, что невозможно переменить на нечто лучшее.

Для обучения и сопровождения летающих путешественников назначили старика и человека средних лет, о которых я только что говорил. Первого звали Ноффюб, а второго Эгнел{36}[25]. Первый был глубоко образованный мудрец с основательным и серьезным умом, однако не мизантроп. Второй был известен среди этого добродетельного народа кротостью своего нрава и добротою характера. Ноффюб должен был посвятить путешественников в мегапатагонскую физику и метафизику; Эгнел — ознакомить их с нравами, обычаями и законами.

Германтина и его товарищей повели в простой, но приятный дом, где все было удобно, но не было ничего липшего. Им предоставили все необходимое, причем все граждане оказывали им всевозможное содействие с готовностью, достойной гостеприимной и мудрой нации. На следующее утро старик Ноффюб и его сын Эгнел, покинувшие их накануне только перед сном, явились снова с разными подарками, состоявшими из кушаний и местных редкостей.

После завтрака старик задал летающим путешественникам несколько вопросов об обычаях Европы, о религии, науках, философской системе, об их познаниях в области физики.

У Германтина был Бюффон и другие книги, которые он и передал мудрому мегапатагонцу. Подержав их несколько дней, старик снова пришел к Германтину.

— Теперь я могу, — сказал он, — изложить вам нашу доктрину, которая более правдоподобна и не столь предположительна, как ваша, и более соответствует обычному ходу природы, одним словом, более достойна одушевляющего начала.

Основой всей нашей морали является порядок. Необходимо, говорим мы, чтобы моральный порядок походил на порядок физический. У нас никто от него не уклоняется и не может уклониться. Все мы равны. Существует всего один закон, простой, краткий и ясный, лишь один повелевающий и никогда не заменяемый волей человека. Закон этот состоит из немногих слов:

1. Будь справедлив по отношению к своему брату, т. е. не требуй от него ничего и не делай ему ничего такого, чего бы ты не хотел дать сам и чего не хотел бы ты, чтобы другие тебе сделали.

2. Будь справедлив по отношению к животным, веди себя по отношению к ним так, как ты хотел бы, чтобы вело себя по отношению к тебе животное, стоящее выше человека.

3. Да будет все общим между равными.

4. Да трудится каждый на общую пользу.

5. Да будет равным участие каждого в общем благе.

Этим-то единственным законом и управляется все. Мы не думаем, чтобы какой бы то ни было народ нуждался еще в каких-нибудь дополнительных законах, — если только это не народ угнетателей и рабов, так как тогда требуется, я полагаю (хотя мне не пришлось видеть подобных народов), множество законов и стеснений, чтобы узаконить несправедливость, неравенство, тиранию нескольких членов над всем обществом. Эти несчастные народы думают, будто они обеспечивают, по крайней мере, счастье тех, кто властвует. Они ошибаются. Счастье существует только в братстве, только в сладком сознании: никто мне не завидует, мое благополучие не наносит никому ущерба, все мои братья также пользуются благополучием… Ах, как могут мнимые счастливцы нации, живущей в условиях неравенства, если только они люди, наедаться, когда другим людям недостает необходимого, как могут они развлекаться, когда другие страдают, как могут предаваться наслаждениям, когда другие обременены трудами? Если они могут пренебрегать всем этим, значит, у них слишком грубое сердце, чтобы им было знакомо удовольствие. У них не может быть человеческих чувств, у них отсутствует чувство сострадания… По соседству с нами существуют подобные народы, живущие в неравенстве. Это маленькие люди и они населяют остров О-Таити и другие маленькие острова. С тех пор, как у них установилось это несчастное неравенство, они лишились добрых нравов. Они поощряют проституцию своих женщин, у них существуют злополучные товарищества, нарушающие предписания природы…{37} Но мне тяжело говорить с вами об этих чудовищных вещах, которые вы знаете не хуже нас.