Александр Шуваев - Книга Предтеч

• Название: Книга Предтеч
• Автор: Александр Шуваев
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Ты живой?

- Знаешь, после моего ухода из отчего дома этот вопрос просто-таки преследует меня... Кто только не задавал его мне по всяким-разным поводам.

- Это хорошо, что живой. На. Это мама прислала.

- О, спасибо, - проговорил он, доставая из листа крупные куски какой-то печеной рыбы, - компанию составишь?

- Я уже. Ты давай, ешь веслоноса, да отправимся на Средний Котел.

- Почему на средний?

- Потому что еще есть Большой и Младший.

Глядя на нее искоса, не прерывая процесса уничтожения несчастного веслоноса, запеченного по особой технологии прямо в коже, вдруг поймал себя на мысли: а вот что бы он стал делать с этим существом, ежели бы ночная охота - да удалась? Ведь подумать страшно теперь, о каких-то не вполне товарищеских отношениях - с этим. Да он даже представить-то себе не может ее в роли любовницы... Других - так вполне, а вот ее никак. Что-то вроде кощунства выходит, так что ничего хорошего не вышло бы уж точно... И, наверное, не выйдет. Тяжко оно со святынями-то.

XX

Обычно я ограничиваюсь Охвостьем или опушкой, но в данном случае у нас было Дело и я случаем воспользовался. Мы пришли в самое сердце телли, где вечно царит глубокий сумрак, а чудовищные деревья напрочь закрывают небо необъятными кронами. Кроны эти как тучи смыкаются над одинаковым во всех Следах Гуннара небольшими, бездонными озерами кромешно - темной воды. Вокруг этого растительного купола - деревья тоже весьма порядочные, и оттого в сердце телли стоит абсолютное безветрие и ватная тишина. Из озера, как и обычно вытекало не то четыре, не то пять ручьев и только журчанье воды нарушало эту тишину, и странным образом не могло нарушить, она даже казалась более глубокой от этого журчания, а мы стояли на берегу и боялись дышать. Пресловутым Делом, предлогом к этому визиту, была некоторая необходимость восполнить запасы воды. Мы оперативно свернули сорок кубометров, из них девять - сразу же наладили в бак, чтоб, значится, не возиться, а остальное так и оставили в свернутом состоянии, а потом Мушка пожелали купаться, но и это получилось на этот раз достаточно своеобразно: мы не шумели, не плескались, и вообще старались вести себя по возможности тихо, не поднимая брызг. Дно здесь понижалось хоть и неуклонно, но достаточно полого, не так, чтоб шагнул, и прям сразу с головкой. Под конец я перевернулся на спину и, замерев, смотрел в непроницаемый лиственный полог над своей головой. Там бесполезно даже пытаться лежать на воде подолгу: теченье движется из середины - расходящейся спиралью, площадь - невелика, и поэтому вода довольно быстро выносит тебя на отмель, где тихо-тихо, не пытаясь приставать и (временно!) позабыв о Призвании, на мелководье бездумно валяется моя порядком подзагоревшая любовь. Вылезли, под руку вышли по единственной, - как и во всех виданных мною телли, - торной дороге к "катку" и совсем было уже собрались отправиться дальше, как неподалеку послышался характерный звук конского кентера, и из-за кустов Охвостья показался одинокий всадник на гнедой кобылке. Я на всякий случай подтолкнул Мушку в спину, чтобы побыстрее проходила внутрь, а сам, - стоя вполоборота, одна нога - на ступеньке, - стал дожидаться всадника. Потому что мало ли что может быть человеку нужно? Был он моих приблизительно лет или, разве что, малость помоложе, потный, запыленный и, - по крайней мере с виду, - без оружия.

- Эй, друг, эй!

Я дождался, когда он подъедет и вопросительно поднял брови (кстати, - отменно владею этим тонким искусством), а потом без лишней спешки поздоровался. Как и ожидалось, прежде чем начать раут, он сплюнул в пыль, - тут не было ни малейшего желания оскорбить или как-то высказать пренебрежение, просто прибыли ребята с поперечного направления, из сухой степи и чуть ли не из пустыни фактически, увидали нас и сразу же послали гонца, он даже попить не успел, бедный. Воображаю, как пересохло у него во рту.

- Здравствуй, пастух. Проходи, попей с дороги, смой пыль после дальней дороги, расскажи, что за дело привело тебя к нашему основанию.

- Нет, спасибо, - он помотал головой, - ребята покамест не пивши, так что извини, заходить не буду... - Тут он помолчал какое-то время, глядя вроде бы как на меня, но в то же время и в сторону малость. - Слушай, ты нам бабу не одолжишь на вечерок, а? С Фар-Джен идем, повдоль, шесть недель юбки не видели... Мы по разику, аккуратно, - сам знаешь, с этим у нас строго... Как, а?

Вот так вот. Почему-то ничего подобного я не ожидал, хотя дело было для Большой Пустыни самое что ни на есть житейское: и попросить не грех, и отказать не страшно, только вот обижать парней не хотелось, потому что знаю я их жизнь, и мне их искренне жаль.

- Ну, это не ко мне... Я ей не папа, она сама хозяйка своей мохнатке. Так что, будь добр, у нее самой спроси.

- А... У тебя одна?

- Увы! Зато какая. Во как, - я показал, - хватает. Золотко! Тут с тобой поговорить хотят...

Откровенно говоря, мне страшно хотелось поглядеть, как она будет выкручиваться. И тут она вышла. Когда успела, - не знаю, для меня это навсегда останется загадкой, но только когда она вышла, когда она вышла, говорю я, - у него, наверное, хоть и кажется это немыслимым, во рту пересохло и еще сильней, он увидел ее и замер с открытым ртом, позабыв про свою дипломатическую миссию и про все на свете вообще. Тут я его понимаю. Тем более, что она ему улыбнулась улыбкой, которая любому незнакомому с Мушкой человеку показалась бы насквозь бесхитростной и доброжелательной. Когда он, чуть опомнившись, - дело есть дело! - изложил свои предложения, она только чуть кивнула в знак того, что понимает, после чего с уж-жасно серьезным видом наморщила безмятежно-гладкий лобик. - Вас сколько? - С деловым видом осведомилась она. - Всего девять? Извини, друг, - боюсь, у меня просто не хватит здоровья на всех, а кого-то обойти было бы и вовсе нехорошо. Будь нас хоть двое... Так что ты уж не обижайся, а остальным так и передай: мол, извиняется Марья Иванна.

Он довольно-таки испытующе на нее поглядел, но потом, поскольку она сохраняла полнейшую серьезность, кивнул в знак понимания и распрощался.

- Ну, ты артистка! Вот это, я понимаю, - сцена!

Но она тоже умеет поднимать брови:

- А кто это тебе сказал, что это была сцена?

Вот так-то вот. Вообще же по всему пути нашего следования стоит несусветная жара, но у нас - кондиционер, так что должно быть прохладно, но на пути - жара, так что в среднем у нас на верхотуре достаточно тепло. Это я к тому, что по этой причине, а также из соображений удобства, технологичности и экономии времени в среднем мы пребываем нагишом. Соответствующая американская литература (читал для совершенствования в английском) утверждает, что подобная ситуация со временем перестает оказывать соответствующее действие, но, очевидно и совершенно ясно для посвященных, что Наташкиного случая эта литература просто не предусматривает: не описан случай. Понятно, что при каждом удобном случае меня соблазняют самыми различными способами, начиная от самых грубых (вроде неожиданного хватания за причинные места и уволакивания в койку) и до довольно хитроумных и коварно-злокозненных, но, однако же, наиболее симпатично получается, когда она забывает (верится с трудом, но я все-таки верю вопреки всему) и действует без всякого умысла. К примеру, - забылись и, будучи ко мне э-э-э... спиной, нагнулись за оброненным на пол кусочком хлеба. Зрелище-е! Впрочем, определенная польза от этой литературы все-таки есть: не "технологическая", боже избавь, нам это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО совершенно ни к чему, мы чувствуем тело друг друга как свое собственное, а в психологическом. Там предупреждают, что уединившиеся молодые пары подвержены особой болезни, сильно напоминающей пресловутый "острый экспедиционит", с бессмысленными ссорами и лишенными всякой логики разладами. Поэтому, обдумав настоящее и ближайшее будущее, я решил довести нашу бездумную прогулку только до Чертовых Ворот, а потом - на всякий случай Перелистнуть... А, может быть, и не перелистывать вовсе, а дать ей какую-нибудь интересную игрушку, чтобы не плакала, а занималась делом. То есть она, покамест, еще не начинала плакать от скуки, но профилактика - дело святое.

- Слушай-ка, я тут подумал-подумал, и решил тебя все-таки научить летать. Для нас, понятное дело, это несерьезно и большого практического значения не имеет, зато приятно. Вообще хорошее дело для души.

- Господи, да кто бы спорил-то?

- Тогда, как говорится, немного теории...

Надо сказать, я довольно тщательно готовился к учебному процессу, и для начала (и конца) изобразил ей /Здесь приведен графилон с высокой степенью адаптации к определенному психическому типу, значительно расширенному. Прим. ред./... - получилось, как видите, довольно изящно.

- Поняла?

- Да, но не могу... - как это, вроде бы как усвоить, но по смыслу не совсем?

- Ассимилировать.

- Вот-вот. Ассимилировать не могу.

- Так расширься, - сказал я сгоряча, опомнился, поперхнулся, но было уже поздно, и я продолжил, - в чем дело-то?