Саша Суздаль - Мушкетёр Её Высочества

• Название: Мушкетёр Её Высочества
• Автор: Саша Суздаль
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

жанр «любовно-фантастический детектив»

Только детективный сюжет объединяет несколько многослойных историй, которые происходят в прошлом и будущем. Клубок событий, связанных некоторыми мистическими артефактами, должен распутать старший коронер СН (Совета Наций) Михаил Васильевич Мурик. Коронеру помогает молодой помощник Гильберт Ламбре, считающий своего шефа отсталым и старомодным.

Герои обретут любовь и испытают разочарование, потому что жизнь – забавная игра, где каждый вправе выбирать путь, по которому хочет идти.

---

— Дівчата, не робіть шкоду в літаку,— попросил Григорий, памятуя приказ батьки Махно никого к самолёту не допускать.

— Пусть балуются, — разрешил Семён, — давай их покатаем.

Они схватились за хвост и развернули самолёт на взлётную полосу. Сёстры запищали, а Григорий самодовольно улыбнулся. Семён забрался в кабину и сказал Григорию:

— Прогрею двигатель, а то засохнет.

Григорий не возражал размочить самолет, и заурчавший мотор работал пару минут, набирая обороты, а потом самолёт покатил по взлётной полосе.

— Та куди ви їдете, гражданін Семен, — забеспокоился Григорий, семеня рядом с кабиной.

— Чуть-чуть прокачу их по земле, — объяснил Семён, медленно добавляя газу, — а ты стань в начале полосы, чтобы я не потерял ориентир.

Григорий понимая, что твориться что-то неправильное, побежал первым делом назад, к бочкам с бензином, но, увидев, что самолёт взлетает, помчался за ним, причитая:

— Зупиніться уже, гражданін Семен, а то батько лаятись буде.

Но оказалось, что поздно, так как самолёт, тяжело поднимаясь, быстро удалялся от Гуляйполя. Нина, сидящая в карете, плакала, улыбаясь, а Григорий, обхватив руками голову, повторял:

— Що то буде, що то буде ...

Когда приехал батько Махно, то Григорий долго ему объяснял, что Семён хотел «размочить» самолёт, а потом случайно улетел. Ничего не понимая, Махно отослал его и даже не бил, так как караульного стоило убить, но он из Гуляйполя, а своих Махно не убивал.

Больше всего батьку бесило то, что он почти поверил Семёну и считал его своим. После этого случая он никому не доверял – даже себе.

***

Вера и Даша замёрзли как сосульки, так как, несмотря на предупреждение Семёна, не удосужились одеться теплей, тем более что у Нины одежды – бери, не хочу. Нина не знала, что они организуют побег, но, возможно, догадывалась, а если бы оказалось больше места в самолете, то могла и сама улететь, так как сёстры замечали, что Махно и Нина всё более отдаляются друг от друга, а место в сердце батьки занимает ненавистная Маруся Никифорова.

Семён, изредка оборачиваясь, ободрял их, но они уже не чувствовали своих ног. Даша, стараясь как-то повернуться, чтобы размять затекшие конечности, задела боком какую-то флягу, пристёгнутую к борту, и из любопытства её открыла.

Принюхавшись, она поняла, что там спирт и глотнула, моментально задохнувшись. По артериям пробежала тёплая волна. Даша сунула флягу Вере и сказала:

— Пей!

— Что это? — настороженно спросила Вера, принюхиваясь.

— Не нюхай! Лекарство! — успокоила Даша. Вера хватанула, подёргавшись, и вскоре обе начали нескладно орать песни.

— Вы чего? — повернулся к ним Семён, подозрительно осматривая их на предмет здоровья их психики.

— Греемся, — весело ответила Даша, а Вера беспричинно засмеялась. Семён понимал, что нужно бы сесть, но бензина хватало только на полёт без форсажа, к тому же, неизвестно, что там внизу: могут спокойно поймать и пристрелить.

Поэтому внимательно всматривался вниз и сверялся с картой, понимая, что у них только один шанс. Позади остался Южный Буг и Тигульский лиман и по прикидкам выходило, что до Одессы рукой подать, и Семён молил Бога, чтобы ничего не случилось. Но, видимо, Бог от них отвернулся, так как мотор пару раз чихнул и заглох.

Нос самолёта наклонился вниз, и земля стала приближаться слишком быстро. Даша и Вера заорали, а Семён потянул штурвал на себя, выравнивая нос самолёта и пытаясь планировать, чтобы как-нибудь сесть. Внизу он увидел колонну шагающих солдат, которые, при приближении самолёта, разбежались, кто куда.

Семёну повезло, и он приземлился, только самолёт развернуло, так как колесо попало на замерзший комок земли, и они чуть не вывалились из кабин.

Их сразу же окружили разогнанные самолётом бойцы, одетые кое-как, большинство не в военную форму, а оружие большей частью трофейное, так как отличалось разнообразием.

— Німецькі шпіони, — прокричал один дядька и огрел Семёна суковатой палкой, которую держал вместо оружия. Семён охнул, но удержался на ногах, чтобы не забили насмерть.

— Та це ж молодиці! — воскликнул другой, показывая на Дашу и Веру.

— Вони пьяні... — удивился первый, перестав дубасить Семёна и глядя, как Вера и Даша шатаются из стороны в сторону. Больше их не трогали, а повели вперёд, собираясь передать какому-то «Митрофанычу». Семён никак не мог понять, почему Даша и Вера идут, шатаясь, а когда очутился рядом и учуял запах спиртного, удивлённо спросил:

— Когда вы успели набраться?

— Шпіони, не балакайте, — миролюбиво толкнул его палкой дядька, и Семён замолчал, так и не поняв, где сёстры успели напиться водки.

Впереди показалась какая-то деревня, вокруг которой табором расположились войска, большей частью похожие на тех бойцов, которые их сопровождали и ничем не отличающихся от крестьянского войска Махно. Их подвели к дому, чуть-чуть лучше от других, и оставили на улице мёрзнуть, а дядька с палкой зашёл внутрь. Через некоторое время он вышел, расправляя усы, и повернулся к Семёну и сестрам Хоменковским.

— Заходьте, шпіони, — громко предложил он, подталкивая Семёна в спину. Они зашли в дом, который обдал их теплом, расслабляя. За столом сидел презентабельного вида бородач в овальных очках, лет пятидесяти, больше похожий на какого-нибудь профессора университета, чем на командира военного подразделения.

— Садитесь, — предложил он, показывая на лавку у стены по правую от себя руку. — Меня зовут Иваном Митрофановичем Луценко. Я комиссар Херсонщины от Украинской народной республики. Куда вы летели на самолёте?

— Самолёт мы украли у батько Махно и летели в Одессу, — сказал правду Семён.

— За какой надобностью? — спросил «Митрофанович», внимательно рассматривая Дашу и Веру. Семён полез в карман и вытянул какую-то бумажку. Даша подозревала, что это та же бумажка, которую Семёну дал Петлюра, и которую забрал Махно.

Почему она снова очутилась в руках Семёна, для Даши секрета не составляло: «Украл», — подумала она, улыбаясь. На словах Семён сообщил, что едет в Одессу работать механиком, а Даша и Вера направляются к своей тёте.

— Откуда вы знаете Петлюру? — поинтересовался Луценко.

— Мы вместе ехали из Киева в Белую Церьков, — ответил Семён и добавил: — Познакомились за коньяком.

Луценко внимательно рассматривал их, а Даша подумала, что их «правда» явно похожа на враньё. Внезапно Вера наклонилась и упала на Дашу. Семён подхватил её на руки, не зная, что делать, а Луценко, очень резво как для своей крепкой комплектации, подскочил к нему и резко приказал:

— Положите её на лавку, — Семён положил, а Луценко на него прикрикнул: — Отойдите, ей нужен воздух.

— Мы немного выпили спирта, чтобы согреться, — объяснила Даша. Комиссар расстегнул ей подрясник и дал понюхать какую-то травку, которую вытащил из внутреннего кармана. Даша услышала запах полыни.

— Это не спирт, — объяснил Луценко, измеряя пульс, и добавил: — она беременна.

Даша застыла, поражённая, а потом уставилась на Семёна и взглядом у него спросила: «Это ты, паразит?»

Семён сам оказался удивлён, но не расстроился, а, как будто, обрадовался. Вера пришла в себя, не понимая, почему рядом с ней сидит Луценко, который, оставив её на Семёна, крикнул:

— Тимоша!

Из соседней комнаты выскочил молодой парень и сообщил: «Ась?»

— Завари чаю, — бросил Луценко и полез в чемодан, лежащий возле стола на лавке. Даша увидела кучу аптекарских пакетиков, расположенных с пунктуальной тщательностью. Деньщик принёс стаканы с чаем и поставил на стол. Луценко вытащил металлическую коробочку с карамельками и предложил: «Пейте чай». Веру, потянувшуюся к стакану, он остановил:

— А ты, голубушка, подожди.

Он вытащил с пяток пакетиков, которые завернул в бумажку и отдал Даше, а один открыл и бросил крупицу какой-то травки в чай.

— Будешь пить каждый день поутру, — сказал он Вере, и добавил, глядя на Дашу: — А ты проследи!

Сёстры ночевали в доме комиссара Луценко, в горнице без окон, как будто специально сделанной для пленниц, а Семёна увели, и Вера беспокоилась, как бы его снова не принялись бить.

— Успокойся и спи, комиссар не глупый и справедливый, — сказала Даша, толкая Веру под бок, — ничего с твоим Семёном не сделается.

— Я всё слышу, — подал голос комиссар, лежащий в другой комнате, и сёстры захихикали, как будто студентки на лекциях. Они уже выяснили, что комиссар, перво-наперво, врач-травник, а уж потом военный командир и ничуть его не боялись.

Когда они встали, дом оказался пуст, а с улицы доносился шум и топот копыт. Выбежав на крыльцо, Даша увидела, что войска ушли вперёд, а возле ворот Тимоха грузил телегу, разговаривая с хозяином избы, который, уступив дом командиру, ночевал у соседей.