Саша Суздаль - Мушкетёр Её Высочества

• Название: Мушкетёр Её Высочества
• Автор: Саша Суздаль
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

жанр «любовно-фантастический детектив»

Только детективный сюжет объединяет несколько многослойных историй, которые происходят в прошлом и будущем. Клубок событий, связанных некоторыми мистическими артефактами, должен распутать старший коронер СН (Совета Наций) Михаил Васильевич Мурик. Коронеру помогает молодой помощник Гильберт Ламбре, считающий своего шефа отсталым и старомодным.

Герои обретут любовь и испытают разочарование, потому что жизнь – забавная игра, где каждый вправе выбирать путь, по которому хочет идти.

---

Поиск ответственного товарища, именуемого «уполномоченный» ничего не дал, так как он или просто удрал, или на этой станции у него кончились полномочия. Что же касается машиниста паровоза, то тот сообщил, что он на пулемёт не поедет без разрешения немецкого коменданта, находящегося на хуторе Михайловском в трёх верстах от этого места.

Семён, повертевшись возле поезда, вернулся к вагону и сообщил Вере: — Зайдите в купе, закройтесь и никого не пускайте, пока я не вернусь.

А сам отправился к машинисту. Тот, услышав, что должен проводить Семёна на хутор Михайловский, категорически отказался, но Семён вытащил из кармана железный аргумент и объяснил машинисту, что он будет гореть в топке, если откажется. Машинист тут же решил, что должен помочь Семёну, и бодро зашагал по шпалам, изредка оглядываясь на него. Железный аргумент Семён спрятал в кустике, когда увидел впереди горящий костёр, а на путях пулемёт.

Подняв руки вверх, они подошли к патрулю и объяснили, что представляют пассажиров поезда, возвращающихся домой. Их послали на станцию хутора Михайловского в сопровождении двух немецких часовых. Когда пришли в комендатуру, долго ждали коменданта, который, как оказалось, выпивал в компании лейтенанта размещённой здесь роты. Порядком подвыпившие, они появились на пороге комендатуры и Семён вышел вперед, подавая свой паспорт. Вытянувшись во фрунт, он доложил:

— Herr Kommandant, der Bahnhof ist Zernovo Zug mit Passagieren nach Hause. Lassen Sie sie sich hier zu bewegen, in der St. Michael-Bauernhof[21].

— Sie bayerischen Akzent, Sie deutsch[22]? — спросил его комендант.

— Ja, Herr Kommandant, von Saratov. Außerdem landete ich an der Technischen Universität München[23].

— Wo gehen[24]?

— In Cherson, wo meine Werkstatt[25].

Комендант заглянул в паспорт и сказал, возвращая его:

— Freut mich, einen Landsmann, Herr Friedrich Schmidt zu sehen. Können Menschen führen[26].

Комендант козырнул и ушёл, сопровождаемый лейтенантом, а Семён, зашёл в дежурную часть к фельдфебелю, чтобы получить пропуск. Положив бумагу в карман, Семён отправился вместе с машинистом и двумя часовыми назад, к поезду. Оставив солдат у костра, Семён подобрал свой револьвер и вернулся к поезду.

— Ты, братец, заночуешь в Зерново, а завтра освободим вагоны, и уезжай с Богом.

Машинист засопел, но ничего не сказал. Ночь народ провёл в вагонах, а утром к колее подкатили местные подводы: торговаться за перевоз на хутор Михайловский. Семён, не торгуясь, взял первую, и по-джентльменски подсадил на них своих дам. За ними пристроились остальные возы, а в конце шли те, кто не хотел платить бешеные деньги за перевоз.

Машинист, прогудев на прощанье, резво укатил назад с полупустыми вагонами, так как пассажиров, желающих ехать в большевицкую Москву, в этом захолустье не наблюдалось. Когда подводы привезли пассажиров на станцию хутора Михайловского, их беды не кончились: всех загнали в бараки на карантин.

Немецкий комендант, свысока наблюдающий за происходящим, увидев Семёна, кивнул ему хлыстом, который он держал в руках, несмотря на то, что лошади рядом не наблюдалось.

— Sie können passieren, Herr Schmidt[27], — сказал он Семёну, указывая на поезд под парами, на который шла посадка пассажиров уже прошедших пятидневный карантин.

— Ich bin nicht allein, Herr Kommandant[28], — сказал Семён, показывая на трёх монашек.

— Sie Lovelace, Herr Schmidt[29], — усмехнулся комендант и милостиво разрешил Семёну забрать монашек.

— Быстрее, пока он не передумал, — шепнул Семен, оглядывая на Веру. Они понеслись к кассе, где им выдали билеты в одно купе и только когда они зашли в вагон и уселись, девушки облегчённо вздохнули.

— Спасибо вам, Семён, — проникновенно сказала Даша, — без вас нас бы мариновали здесь целую неделю.

— Не нужно меня благодарить, Даша, — сказал Семён, осматривая в окно перрон, — всё, что мы делаем для других, мы, прежде всего, делаем для себя.

— Ты знаешь немецкий язык? — подозрительно спросила Вера.

— Почему бы мне его не знать? — удивился Семён.

— Я слышала твою немецкую фамилию, — продолжила допрос Вера.

— У меня поддельный паспорт, — легко признался Семён. Даша сделала круглые глаза, а Василиса одобрительно улыбнулась Семёну.

— Ты плут! — воскликнула Вера.

— Вера, ты на сто процентов права, — согласился Семён и сказал: — Давайте пить чай.

Он залез в карманы шинели и вытащил две пригоршни конфет.

— Опять проходил мимо? — спросила Вера.

— Да нет, купил на станции, — сообщил Семён, а Вера подумала, что он врёт, так как на станции Зерново они никуда не ходили, а на хуторе Михайловском не имелось времени.

«Плут!» — с теплотой в душе констатировала она и успокоилась, с удовольствием глядя на Семёна, травившего байку про свою тётушку, которой, как она подозревала, у него не имелось.

***

«Мирабо» зашёл в порт Чанаккале, где оставили часть английских и французских войск. Доктор Моризо не сходил на берег, так как ему добавили больных с других кораблей, и поэтому времени на знакомство с городом не нашлось.

Больше всего хлопот доставляли больные гриппом, для которых выделили отдельное помещение, изолированное от других. Они таяли на глазах: вначале синий цвет лица, потом пневмония, а дальше кровавый кашель, остановить который не представлялось возможным. Моризо был бессилен что-либо сделать. Глаза больных матросов, смотревших на него с надеждой, вызывали в нем внутреннюю боль души, несмотря на то, что война его закалила, и он видел вещи, гораздо ужаснее.

Раздражало то, что болезнь возникала внезапно, и совсем здоровый человек мог на другой день умереть, напоминая другим о бессмысленности человеческой жизни перед хаосом окружающего мира. Несправедливо названная «испанкой», болезнь поражала все нации, не выбирая и не щадя никого.

За себя Рене не боялся – не потому, что бессмертен, или из-за того, что являлся врачом, а считал, что если умрёт, то умрёт на своем посту, как и следовало поступить человеку, давшему клятву Гиппократа.

По-прежнему донимал Эжен Марсо со своими пальцами. Во время обхода вновь потребовал укол, показывая руку в крови. Размотав бинты, Моризо понял, что рука вновь зашибленная, вероятно, специально. Перебинтовав, он поднялся, чтобы уходить, когда Марсо напомнил:

— Доктор, а укол?

— Уколов нет, кончились, — жестко сказал Моризо, и услышал, как моряк зло заскрипел зубами.

Тяжелее всего Моризо перенёс случай, когда один из матросов-близнецов Левевр заболел гриппом. Так случилось, что болезнь пристала к одному близнецу, а второго, почему-то, пощадила. Через несколько дней больной скончался, а его брат, которого болезнь не брала, весь почернел от горя. Его взгляд, которым он провожал Моризо, не давал ему спать по ночам.

В тот день он запланировал операцию.

Матрос жаловался, что у него в спине что-то «лишнее». Когда-то его ранили в спину, санитар наложил ему повязку, и рана зажила, но ощущение неудобства не проходило. Пальпация раны показала, что осколок остался внутри, и требовалось хирургическое вмешательство. Несмотря на то, что матрос не очень желал операции, её пришлось сделать. Моризо, уставший от операции, шёл в свою каюту, но удар в голову сзади вырубил его прямо перед дверью его каюты.

Когда он очнулся и открыл глаза, то увидел над собой лицо своего земляка, санитара Себастьяна, который, склонившись над ним, тихо спрашивал:

— Вы слышите меня, мсье Моризо?

— Помоги мне, Себастьян, — попросил Моризо и поднялся с помощью санитара. Голова болела, и когда он очутился в каюте, то сказал, присаживаясь на откинутую кровать:

— Себастьян, посмотри, что у меня там.

— Как же вы так неосторожно? — спросил тот и, не услышав ответа, сказал: — Я пойду и принесу медикаменты, чтобы обработать рану.

Когда Себастьян вернулся и принялся обрабатывать рану на голове, дверь отворилась, и на пороге появился капитан Дюрант, который молчал и стоял, прислонившись к стенке.

Моризо понял, что его позвал Себастьян. Капитана Дюранта прикомандировала на броненосец военная разведка, и он отвечал за секретность объекта, то есть за «Мирабо». Когда Себастьян обработал рану и вышел по знаку капитана, тот присел на кровать и спросил Моризо:

— Кто тебя ударил?

— Я не знаю, — честно ответил Моризо.

— Хорошо, Рене, забудь, — вздохнул капитан и спросил: — Как у тебя дела?

—Да не очень, — признался Моризо. Капитан Дюрант оказался хорошим собеседником, так как умел слушать и вскоре узнал от Моризо всё, что хотел. На прощание он похлопал его по плечу и сказал:

— Поправляйся, Рене, и не очень налегай на работу.

На следующий день Моризо узнал от Себастьяна, что арестован Эжен Марсо и матрос Левевр.

— Марсо ведь больной, — возразил Моризо, на что Себастьян ответил: — Симулянт он и наркоман.

Моризо не был уверен, что его ударил Марсо или обидевшийся за брата Левевр, и подумал, что он, возможно, действительно стукнулся сам, но его сомнения развеял сам капитан, который сказал, что Левевр признался в покушении.