Игорь Белогруд - Продавец попугаев

• Название: Продавец попугаев
• Автор: Игорь Белогруд
• Издательство: Журнал «Природа и человек» 1987 г., № 8
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1987

Журнал «Природа и человек» 1987 г., № 8, стр. 63-66

---

Каждый день Никита Николаевич давал себе слово похоронить Яшу, и каждый день откладывал. Похоронить близкое существо в одиночку — трудное испытание. Это музыкант познал на себе.

Так прошёл месяц. Отмороженные ноги, кашель, едкий папиросный дым, ругань и насмешки слились в безысходность. А может — в летаргический сон, когда единственной бодрствующей извилиной понимаешь, что и не живёшь вовсе, стараешься проснуться, но не можешь вырваться из липкого забытья.

Но настал день, и Никита Николаевич встретил продавца птиц.

Музыкант, как всегда, дежурил у старых облупившихся ворот. Был снова февраль, взбивавший своею метлой стаи голубых снежинок. Торговый день не задался, и редкие продавцы-полярники сворачивались, группируясь по интересам.

Дверь рыночной блинной хлопала, выбрасывая облака сытного тумана и довольных отобедавших посетителей. Желудок музыканта болезненно сократился. В нём стало гулко и холодно, как в подвале. Никита Николаевич стряхнул с себя снег и пошёл к дверям.

Натопленная уютная блинная встретила его табачным облаком, в котором, как изюм в манной каше, увязали простуженные голоса завсегдатаев.

— Скрыпач! — послышалось со всех сторон. — Загни чего-нибудь по-грецки. Шнобиль-то отморозил! Варежкой разотри, а то к утру как баклажан станет. К нам подходи, мигом согреем…

Никита Николаевич рассеянно кивал, стараясь пробраться к стойке. В общем-то лотошники относились к нему с симпатией, справедливо полагая, что без чудаков мир станет тусклым и неинтересным.

Голоса затихли, переключившись на «вуалехвостов», щеглов и какого-то Ивана Загоруйко, умудрившегося всучить покупателю лайку вместо карликового шпица.

У румяной буфетчицы Кати Никита Николаевич получил тарелочку со стопкой дымящихся оладий, пробился через никотиновую завесу к окну и лоб в лоб столкнулся с продавцом птиц.

— Здравствуйте… — выдавил он. — А я вас искал.

— Зачем? — буркнул мужчина, настороженно оглядывая помятую фигуру Никиты Николаевича.

Торговец попугаями стоял, прислонившись к стене. Его правая нога удобно опиралась на знакомый фибровый чемоданчик. За год белый свитер превратился в серый, а скатавшаяся шерсть неопрятными шариками повисла на локтях и груди. На столе громоздилась пирамида опустошённых тарелочек.

— Да вот… попугая я у вас год назад купил. Умер он.

— Ну а я тут при чём? — строго спросил продавец.

Никита Николаевич открыл было рот, но осёкся, поразившись обыденности мысли. Действительно, причём тут этот небритый мужчина? Чем он мог ему помочь? И Яшка-то к нему, наверно, попал случайно. Может, даже ворованный он…

— Ну а я тут при чём?! — уже с угрозой повторил свой вопрос продавец.

— Сдружились мы… Без Яшки я словно осиротел, — как-то по-детски пожаловался Никита Николаевич. И вдруг его будто прорвало. Сначала смущаясь, а потом от горя набравшись решимости, он высказал всё, что накопилось в его душе.

Взгляд продавца сначала оттаял, потом сделался затравленным и жалким, как у пса, во время игры укусившего своего хозяина.

— Ох и сволочь же я! Подлец! — выдохнул он шёпотом и ударил себя кулаком в грудь. — Скольким людям жизнь искалечил!..

— Что вы! Вы же не виноваты, — подал голос Никита Николаевич.

— Что ты понимаешь, очкарик! — крикнул мужчина и снова ударил себя кулаком. — Виноватее некуда! Ведь знал же, что больше года они не живут, и всё равно продавал!

Наконец он успокоился, оперся взглядом в пирамиду тарелок.

— Я сознаю, что моя просьба абсурдна, — пролепетал Никита Николаевич, не понимая, что происходит. — Но… может быть у вас есть ещё один такой попугай? Я бы его купил. За любую цену.

Мужчина поднял голову и как-то странно посмотрел на музыканта:

— Попугая? Да грош цена всем моим попугаям! Впрочем…

Он нагнулся, подхватил свой видавший виды чемоданчик и с размаху бросил его на подоконник. В фибровых недрах что-то лязгнуло и зазвенело. Продавец щёлкнул замками, откинул крышку и сказал:

— Если подойдёт — бери! Даром отдаю! Может, хоть на душе полегчает.

Никита Николаевич склонился над чемоданом и ахнул. Между ручной дрелью и обрезком ржавой трубы, вперемежку с гаечными и разводными ключами, лежал, поджав лапки, роскошный красно-синий попугай.

— Ой! — сказал Никита Николаевич и уронил стакан с томатным соком.

Попугай стряхнул с себя напильник, оттолкнул крылом водопроводный кран и, поднявшись во весь свой прекрасный рост, перелетел на стол.

— Привет! — деловито сказал он и оторвал загнутым клювом кусок оладьи.

— Всё умеет: шесть языков, предсказания будущего, советы… — устало проговорил мужчина и махнул рукой. — Хочешь — бери, только заранее предупреждаю: цена всему этому — тьфу!

Он взял попугая за голову и повернул. Раздался хруст. Никита Николаевич невольно закрыл глаза, а когда вновь открыл, увидел, что птица без признаков жизни лежит на заляпанном соком столе. Пёрышки под крылом разъехались, как на застёжке-молнии, и в отверстии виднелась… путаница проводов, радиодеталей, каких-то пружинок и зубчатых колёсиков.

Со стороны могло показаться, что музыкант окаменел. Несколько раз он пытался что-то сказать, но язык, вдруг сделавшись сухим и тяжёлым, отказывался служить. Наконец, приложив фантастические усилия, он выдавил:

— Яша… он тоже?

— Тоже, — сокрушённо вздохнул продавец и снова ударил себя в грудь.

— Как же это вы?

— Да вот так. Жизнь не удалась. С детства мечтал быть изобретателем или учёным знаменитым, а судьба, она хвостом — да по губам. Восьмилетку не закончил, закрутила нелёгкая… А когда начал понимать, что к чему, было уже поздно. И с семьёй не повезло: женщины все какие-то жадные, ненасытные попадались: неси, тащи, мало, давай!.. Может, и сам виноват, таких выбирал. Как попугаев — чем разноцветнее, тем лучше. А фортуна снова штурвал крутанула, да так, что вылетел я к чёрту с корабля. Об этом лучше не вспоминать.

Мужчина замолчал, а рука его продолжала комкать белую бумажную салфетку. И столько смысла было в этом молчании, что Никита Николаевич ужаснулся: таким маленьким и незначительным показалось ему собственное горе. А может, и не маленьким. Просто — люди все разные, и несчастны они тоже по-разному.

— Ну а дальше? — тихо спросил он, нутром чуя, что утешение в данном случае болезненно, как прикосновение к оголённой ране.

— Дальше? — мужчина очнулся. — А дальше — жизнь на колёсах. То там, то здесь. Места разные, а везде одинаково: своего-то не отыскал. Наконец осел здесь. Слесарем-водопроводчиком работаю в институте одном. Занимаются там кибернетическими устройствами. Хозяйство у них большое: в автоклавах пластиковые оболочки растут, в синтезаторах кипятят искусственные мозги. Служба точной механики — такого и у часовщика не увидишь! А я — водопроводчиком в ночную смену: краны, трубы, ржавчина, грязь… И до того мне обидно стало! Представь, у них даже кабинет есть: «Психодиагностика РОБОТОВ»! А мне в душу кто-нибудь заглянул? Может, я не для разводных ключей родился! Чем я хуже ихних болванов железных, которые и руками-то с трудом двигают?

В общем, заело меня. Ну, думаю, покажу вам, друзья-учёные, что и мы не лыком шиты. Ночью с кранами опостылевшими побыстрее расправлюсь, и по лабораториям. Там — винтик, тут — схемку, с автоклавами дружбу свёл. Словом, сделал я мышонка кибернетического: говорит, фокусы показывает. Уж как собрал — не скажу, сам толком не знаю. Просто я такие вещи сердцем чувствую. Руки делают, а мозг не поспевает. Знаю, что надо так вот и так, а хоть убей — не смогу объяснить, почему.

Показал я мышонка одному научному начальнику, а тот надулся, как помидор, и хлоп! — выговор за использование казённых материалов в личных целях…

Продавец грохнул кулаком по столу, и тельце электронного попугая безвольно подпрыгнуло.

— И тогда вы взялись за попугаев, — подсказал Никита Николаевич.

— Да, — отозвался мастер, и глаза его помутнели. — Стало мне всё равно: нет славы — и не надо. Хоть жить получше буду, в материальном смысле. Много я Гришек да Яшек продал, пока не понял, что своими руками людей душу. Шёл как-то по улице и увидел, как бабка над котом, под машину попавшим, убивается. И словно обухом меня ударило: у меня-то не коты бессловесные! У меня попугаи все разные получаются у каждого свой характер! Хорошо, когда их просто так берут, с жиру бесятся. А если как ты?.. А они больше года не живут, батарейки садятся.

Продавец достал из кармана горсть крошечных батареек-таблеток от часов «Электроника» и высыпал на стол. Они горохом запрыгали между стаканами, и, покрутившись, замерли.

— И дел-то всех: из-под крылышка старую вынуть да новую в гнездо поставить! Но покупателю ведь не будешь объяснять, что внутри у его покупки! Не скажешь ему: «Если птичка помрёт, ты её в мусоропровод бросать не спеши, синтетическая она, не протухнет. Лучше в магазин сгоняй, батарейку купи».