Тимофей Печёрин - Темная жатва

• Название: Темная жатва
• Автор: Тимофей Печёрин
• Жанр: Фэнтези

Королевский трон опустел, и очень скоро его подножье окропится кровью претендентов. Но беда не приходит одна: в распри вмешиваются адепты темных культов. Хитростью и волшбой они приносят войну на прежде мирные земли. Теперь, кто бы ни победил, Темные Владыки все равно соберут урожай крови и смерти.

---

На третий день похода паренек (звавшийся, кстати, Свеном) нагнал-таки войско и увязался за обозом. На привалах он не таился, нередко делил трапезу с воинами и не забывал при этом отыгрывать взятую роль. Мало зная о загорных верованиях, Свен действовал по наитию: потчуя слушателей байками собственного сочинения и вкрапляя в них неизбежные в таких случаях чудеса на пару с проповедями любви к ближнему и милосердия. Об этой «изюминке» веры загорных земель юному убийце довелось слышать от другого проповедника — настоящего, с благородной сединой и одухотворенным лицом.

Про себя Свен, само собой, счел разговоры о милосердии глупостью, противной хотя бы самому его ремеслу. И в то же время признавал их естественными для благодатных краев, что располагались за южным хребтом. Иначе и быть не могло — в тех землях, где нет зимы; где нельзя умереть, лишь оставшись без крова, а еда растет чуть ли не на каждом дереве. Так почему бы хоть немного не позаботиться о ближнем своем — коли выживание себя любимого обеспечено самой природой?

Только вот загорные земли и родина Свена — далеко не одно и то же. Настолько далеко, что в успех поборников милосердия парню почти и не верилось. При взгляде на полудиких, заросших космами и бородами, воинов герцога Оттара, мысль о любви к ближнему могла возникнуть в последнюю очередь, да и то от умопомрачения. Не говоря о том, что и на «ближних» эти дикари не тянули даже для соотечественников-горожан.

Поход к Кронхейму занял чуть больше недели. Достигнув предместий, войско Оттара начало выстраиваться в боевой порядок, а перед этим выжгло опустевшие уже к тому времени дома, лавки и таверны. Делалось это, дабы эти постройки не мешали предстоящей битве: не вынуждали нарушать строй и не препятствовали маневрам.

К прибытию северян (слегка разбавленных наемниками с юга) из живых людей в окрестностях столицы остались лишь толпы беженцев. Скопившиеся у ворот, словно пена и грязь у запруды, они первыми встретили врага. Встретили, с чем могли: с подобранными на ходу камнями, палками, и не потому, что жаждали умереть за Кронхейм. Вовсе нет: на город, отвергнувший их, этим людям как раз было совершенно наплевать. Они лишь хотели выместить свою злость хоть на ком-нибудь… да и жизнь свою предпочли продать хотя бы по дешевке. Что всяко лучше, чем отдавать задаром.

Руководя обороной непосредственно со стены, Аксель Рейн имел возможность наблюдать и за скоротечной схваткой северян с беженцами. Наблюдать с досадой — оттого, что не догадался выдать последним хотя бы плохонькое оружие. С ним от нежданных союзников проку вышло бы побольше… да только как было предвидеть нежданный их порыв? Если даже легендарные полководцы не были свободными от ошибок; принимай они одни лишь правильные решения, давно бы завоевали мир — хотя бы к концу своей жизни.

Тем более что себя капитан Королевской Гвардии ни полководцем, ни, тем паче, великим не считал. И вообще полагал величие ненужным и лишним, когда речь шла просто о выполнении долга. Главным, по мнению капитана, было сделать взятое на себя дело; а уж дело свое, ратное, Аксель Рейн знал крепко. Так что ополчение, сколоченное под его командованием и наспех подготовленное гвардейцами, не подвело.

Вооруженные горожане держали каждый фут городской стены и к началу атаки были наготове. Поэтому, когда люди Оттара покончили наконец с беженцами и двинулись к стенам с лестницами и таранами — на них сразу посыпались стрелы и полилось горячее масло из огромных котлов. Ответом северян стал град камней, брошенных требушетами в сторону защитников города. Не желали оставаться в долгу и лучники, даром что их у Оттара оказалось заметно меньше.

Камни проредили ряды ополченцев… но не более того. Стены, даром что щербленные, по-прежнему оставались почти неприступными, а первых смельчаков, добравшихся до зубцов, встретили топоры и мечи. Аксель Рейн сам успел пронзить клинком двоих, когда те оказались от него слишком близко.

Свои требушеты имелись и в Кронхейме — так что очень скоро камни полетели и с другой стороны городских стен. Некоторым из них даже посчастливилось пасть на скопления осаждавших; большинство же кидалось наобум — просто, устрашения ради.

К вечеру, даром что с немалыми потерями, северяне все же смогли подтащить к воротам один из таранов. И даже успели ударить пару раз, прежде чем сами пали под ливнем стрел. Место у тарана пустовало недолго: подкрепление к нему все прибывало, удары сыпались один за другим… покуда стрелы, летящие со стены, не сделались огненными. Точнее сказать, горящими; те из ополченцев, кто додумался призвать в помощь огонь, вновь склонили чашу весов в пользу Кронхейма. Деревянный таран заполыхал праздничным костром.

…тем временем Свену удалось незаметно пробраться к шатру герцога Оттара. Незаметно для герцогских воинов; сам-то владетель Торнгарда обратил на него внимание почти сразу.

— Ты, святоша? — буркнул он, узнав странника в балахоне, — зря пришел: твои проповеди мне не ко времени.

С покушения на площади времени прошло совсем немного, однако выглядел его светлость постаревшим примерно зим на десять. Морщины сделались еще глубже, а голова побелела от седины.

— Так я не для проповедей, — сообщил Свен, доставая из складок балахона кинжал. И герцог сразу понял, зачем.

— Вот оно что, — молвил он мрачно, — и кто тебя послал? Леннарт Кольм… эта мразь? Или поганые демонопоклонники?.. А, впрочем, не важно. Хочешь меня убить — препятствовать не буду. Одно прошу: избавь меня…

— От чего? — не понял Свен.

«Избавь меня от Руны Власти», — хотел сказать Оттар, боясь что не сможет сам избавиться от нее даже со смертью. Хотел, но не успел: внутри, словно даже в самой душе герцога, будто сжался невидимый кулак.

Руна, этот коварный дар опального советника, не желала расставаться с едва обретенным хозяином. Хотя хозяином ли? Был большой вопрос, кто являлся хозяином в этом союзе, а кто слугой. Среди людей в подобных случаях главным считался более сильный, а силу Оттар получил большей частью как раз от Руны — не наоборот.

Взревев не своим голосом, герцог Торнгардский схватил топор и ринулся с ним на не ожидавшего того убийцу. Свен еле успел увернуться… однако ж успел — благо, в полном доспехе его светлость был довольно неуклюжим. И особенно неуклюжим как раз в помещении, да с таким тяжелым оружием как топор.

Второй раз испытывать судьбу Свен не стал, а просто метнул кинжал Оттару в лицо. И на сей раз убийце повезло: лезвие угодило герцогу прямиком в глаз; падая, тот успел почувствовать, как разжимается невидимая хватка Руны.

Полдела было сделано: оставалось уничтожить Руну Власти, а для начала хотя бы забрать ее, скрывавшуюся под доспехами герцога. С последними Свен провозился примерно полчаса прежде чем плитка с диковинной фигурой оказалась у него в руках.

Тем временем снаружи битва успела превратиться в полный бардак и побоище. Горные кланы снова были кланами, а не войском, и сражались уже не с защитниками города, но с начальниками-торнгардцами… а чаще между собой. Ряды смешались, обратившись в беспорядочное людское стадо; когда же в его сторону полетели горящие стрелы, это стадо в едином порыве бросилось в бегство. И кто-то на ходу смял, втоптал в пыль темно-синий стяг с черной пикой-молнией.

В этой суматохе Свен еле-еле сумел уцелеть, пока добирался до реки, на берегу которой и вырос Кронхейм. Еще больших усилий ему стоило не поддаться на тихие призывы Руны, сулившей убийце хотя бы спасение. И только образ герцога Оттара, коему владение Руной Власти стоило жизни, помог Свену устоять перед искушением.

Плитку с диковинным знаком убийца бросил как мог далеко от берега. И невзначай вспомнил, что в детстве точно так же любил кидать камешки, играя с друзьями. Всех тогда забавляло, если камешек не просто шел ко дну, но еще и успевал попрыгать по воде. Только вот Руна Власти была не камешком, как и Свен — уж давно не мальчишкой; им обоим было не до забав. Легонько и совсем неслышно булькнув, плитка скрылась под водой, а убийца в изнеможении лег прямо на берег. Отчитаться в Гильдии он, как полагал, еще успеет, но прежде, более всего на свете ему захотелось отдохнуть.

Интерлюдия Ночь на границе

Как бывало уже не раз, первыми приближение упырей почувствовали собаки. И не преминули доложить о том своим хозяевам… вернее, старшим товарищам — стражам одной из застав на границе Ульвенфеста и Лесного Края. Хваленый песий нюх не подводил, а близость мертвой разлагающейся плоти хвостатые сторожа неизменно воспринимали с тревогой и отвращением. Особенно если плоть эта, естеству вопреки, вдруг научалась ходить.

За нюхом наступил черед слуха: по шороху травы, хрусту веток и другим малозаметным человеку звукам собаки окончательно уверились, что к заставе приближаются чужаки. То есть, кто угодно, кроме их двуногих сослуживцев. И надлежало в таких случаях если не напугать супостатов; если не отогнать, то хотя бы предупредить своих — тех людей, что доверились им, что делили с бдительными созданиями пищу и кров.