Валерий Демин - Бакунин

• Название: Бакунин
• Автор: Валерий Демин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02881-3

Настоящее издание представляет собой новое жизнеописание, пожалуй, самой колоритной фигуры мирового революционного движения XIX века — Михаила Александровича Бакунина (1814–1876), которого современники называли «отцом анархии», «апостолом свободы» и «гражданином мира». Доктор философских наук В. Н. Демин предпринял попытку преодолеть бытовавшее долгое время одностороннее представление об этой незаурядной личности, показав Бакунина не только в окружении его замечательной семьи и великих друзей (Чаадаева, Белинского, Тургенева, Герцена, Огарева, Рихарда Вагнера, Жорж Санд, Прудона, Гарибальди и др.), но и в восприятии оппонентов, врагов и фальсификаторов его идейного наследия.

---

«Михаил Александрович Бакунин записал свое имя в истории революционного периода слишком глубокими чертами, чтобы оно могло быть забыто или пройдено молчанием. Оценка его исторического значения принадлежит будущему. В настоящем его имя возбуждает еще слишком страстное отношение, чтобы допустить вполне верное суждение о его деятельности. Личность в высшей степени даровитая, имевшая чарующее действие на большинство лиц, с которыми он сближался, М. А. Бакунин играл всегда первую роль во всяком движении, в котором участвовал. Личность, в высшей степени увлекающаяся и увлекающая других, он слишком часто был окружен людьми, его недостойными и компрометировавшими его своею близостью. Он не раз менял свои программы и свое направление, пытался придать первым более ширины, последнему более целесообразности и каждый раз предавался вполне той программе и тому направлению, которому принадлежал в данную минуту. <…> Он всегда готов был положить свою жизнь за дело, которому служил… Я не буду говорить об его деятельности в Интернационале за последние годы: она хорошо памятна и друзьям, и врагам его; позволю себе надеяться, что он и тут с обычною страстностью своей натуры неуклонно стремился к тому, что ему казалось лучшим. <…> Каково бы ни было различие во взглядах между нами, каковы бы ни были наши личные отношения, ни один русский социалист-революционер не может узнать о смерти Михаила Александровича без того, чтобы сказать, одна из самых крупных сил в рядах русского и всемирного рабочего социализма сошла со сцены в настоящую минуту.<…>

Если бы хотели известить все страны и местности, по которым Бакунин оставил след своей жизни, своего влияния, пришлось бы сзывать целый мир. Дрезден, Прага, Париж, Лион, Лондон, Стокгольм, Италия, Испания должны бы явиться на похороны того, кто вошел в их историю, не говоря уже о нашей родине, где столько друзей и врагов, столько хвалителей и порицателей было пробуждено к общественной жизни или вызвано к деятельности словом и делом, истинами и парадоксами этого всемирного агитатора.

В действительности успела собраться небольшая кучка, человек в 50. Тут были друзья, подавленные горем. Тут были люди, делившие с Бакуниным опасности в разное время, в разных местностях. Была и молодежь, для которой это был учитель. Были люди, не разделявшие его мнений, стоявшие в противном лагере. <…> Но в эту минуту… все это было неразличимо. Была лишь одна группа людей, которая хоронила историческую силу, представителя полувекового революционного движения».

На бернском кладбище в Швейцарии и сегодня внимание посетителей привлекает простая, грубо обработанная гранитная стела, на ней выбиты всего два слова — MICHEL BAKUNINЕ и даты — 1814–1876. Здесь, вдали от родины, похоронен один из титанов мировой революции — великий русский бунтарь, изгнанник и скиталец, которому оказался тесен целый мир…

ЗАВЕТ БУДУЩЕМУ (вместо эпилога)

…Костер догорал, и постепенно остывал чайник. Шалаш окутывали первые клубы тумана. Владимир Ильич закрыл синюю тетрадь и вместе с исписанными листками завернул в клеенку. Зиновьев облегченно вздохнул — он устал звать товарища к ужину. Впрочем, нехитрая еда — вареные яйца и печеная картошка — могла ждать сколько угодно.

— Вот ведь парадокс, Григорий, — Ленин набросил на плечи пальтецо (по вечерам здесь становилось не столько прохладно, сколько сыро), — анархисты с пеной у рта обвиняют нас в стремлении во что бы то ни стоило сохранить в будущем «государственную машину», а ведь по существу наши представления на сей счет мало чем отличаются от их собственных взглядов и кредо их вождя, нашего соотечественника Михаила Бакунина. Разве Маркс не провозглашал слом той же самой проклятущей «государственной машины»? Весь вопрос: когда, как скоро и до каких пределов ломать и разрушать государственные структуры?! Для нас сей сугубо теоретический вопрос очень скоро превратится в более чем практический. Революция-то не за горами…

Скрываясь в Разливе под Петроградом от рыскавших повсюду агентов Временного правительства, Ленин дописывал очередной труд, для которого уже подобрал название — «Государство и революция». Бакунин в нем поминался неоднократно, а проблема государства и его ближайшего и отдаленного будущего стояла на переднем плане. То, что государство — монстр, чье существование выгодно исключительно власть предержащим, понимал еще великий философ XVII века Томас Гоббс, назвав его именем библейского чудиша — Левиафан. Но и без государства нельзя, особенно в эпоху смут и революций. Анархисты хотят отменить его немедленно — ничего не выйдет. Государство долго еще будет сдерживать стихию и направлять развитие общества по заранее спланированному пути, а потом постепенно отомрет само собой.

Сегодня Ленин написал: «Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (то есть нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), — только тогда “исчезает государство и можно говорить о свободе”. Только тогда возможна и будет осуществлена демократия действительно полная, действительно без всяких изъятий. И только тогда демократия начнет отмирать в силу того простого обстоятельства, что, избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях, правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством».

Если бы Бакунин был еще жив, он бы тоже мог немедленно возразить: «Ничего не получится, Владимир Ильич! Даже если вам удастся преобразовать сознание людей, воспитать их по абстрактным канонам и заставить действовать по сомнительным шаблонам, — природа человека останется неизменной. На смену “обученному ” поколению придет новое “необученное”, его вновь придется воспитывать с нуля. Но воспитатели уже будут другие — идеалы революции и интересы народа для них уйдут на задний план, если вовсе не исчезнут. Затем появится еще одно поколение, коему будут в высшей степени безразличны идеалы отцов и дедов. Далее последуют следующие поколение — сыновей и внуков. И так до тех пор, пока, как говаривал еще мой друг, покойный Герцен, социализм не превратится в собственную противоположность. Общественное бытие вовсе не автоматически определяет общественное сознание — в особенности индивидуальное. Создание нового общества представляется вам наподобие строительства многоэтажного дома: одно поколение возводит первый этаж, другое — второй, третье — следующий, и так далее. В действительности строить нужно не только воображаемый утопический дом, но и самих людей — каждое поколение заново. Иначе в итоге для отмирания государства время не наступит никогда. Ибо государство и его церберы по-прежнему будут востребованы для Подавления инакомыслия и создания “одномерного человека”. Так не лучше ли сразу, раз и навсегда покончить с чудовищным Левиафаном и больше вообще не возвращаться к вопросу о его существовании».

Когда-то Бакунин написал: «Не существует ужаса, жестокости, святотатства, клятвопреступления, обмана, низкой сделки, цинического воровства, бесстыдного грабежа и грязной измены, которые бы не продолжали быть ежегодно совершаемыми представителями государств, без другого извинения, кроме эластичного, столь удобного и вместе с тем столь страшного слова: государственный интерес. Истинно ужасное слово! Оно развратило и обесчестило большее число лиц в официальных сферах и правящих классах общества, чем само Христианство. Как только это слово произнесено, все замолкает, все исчезает: добросовестность, честь, справедливость, право, само сострадание, и вместе с ним логика и здравый смысл; черное становится белым, а белое черным, отвратительное — человеческим, а самые подлые обманы, самые ужасные преступления становятся достойными поступками».

Знал ли Ленин эти пророческие слова? Вероятнее всего — нет! Но жизнь и суровая действительность лучше всяких теоретических споров подтвердили правоту «русского Дантона», не дожившего до настоящей революции у себя на родине. О самой же грядущей революции и ее возможных последствиях он также прозорливо предупреждал: «Кровавые революции иногда необходимы по причине людской глупости; но они всегда зло, громадное зло и большое несчастье, не только с точки зрения жертв, но также ввиду чистоты и совершенства той цели, во имя которой они совершаются».