Василий Изгаршев - Побратимы

• Название: Побратимы
• Автор: Василий Изгаршев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1974

В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.

---

— Что хорошего-то? — заметил он. — То вместе жили, как одна семья. А теперь поврозь.

— Но квартиры отдельные, в новом доме.

— Ну и что?

Не в духе Карпухин, ой не в духе!

А все началось сегодня утром. По расписанию предстоял парково-хозяйственный день. Гвардии старшина Николаев, как всегда, пришедший в роту к подъему, во время утреннего осмотра, обычно никогда в этот день не проводившегося, начал с совершенно несвойственной ему въедливостью проверять содержимое тумбочек. Когда очередь дошла до Генкиной, старшина чуть ли не фальцетом выкрикнул на всю роту:

— А эт-то что еще за новости? Ефрейтор Карпухин, ко мне!

Генка по-уставному вышел из строя, отрапортовал старшине.

— Я вас спрашиваю, ефрейтор, эт-то что за новости?

Генка непонимающе смотрел на старшину. Тот достал из тумбочки черный футляр и положил его на кровать.

— Почему в тумбочке посторонние предметы? Порядка не знаете?

— Вы же сами разрешили, товарищ гвардии старшина, — попробовал объяснить Карпухин. Но старшина на его объяснение не обратил никакого внимания.

— Тумбочка положена на двух человек. А вы единолично ее используете. Да еще посторонние предметы в ней держите. Чтоб этого не было! Сейчас же сдать в комнату хранения личных вещей!

— Есть!

Генка взял скрипку и понес ее в каптерку, а старшина никак не мог успокоиться. Ребята потом говорили, что таким его никогда и не видели.

— Это что же получается? А? Сегодня одному вздумается тумбочку использовать как скрипичное хранилище. А другой завтра в нее тромбон запихнет. А третий и того чище удумает… — Он покосился в сторону подходившего к нему Карпухина и махнул рукой: становись, мол, в строй без доклада, не перебивай.

Генка, сопя от незаслуженной обиды, молча занял свое место.

— Намедни в одном журнале рассказ читал. Про армию. Так в том рассказе один деятель в звании рядового солдата в казарму барана затащил. Вроде бы для шутки. Понимаю, что такого в жизни быть не могло, это выдумка. Тоже для шутки. Но иной прочтет — нынче любителей в библиотеку бегать развелось больше чем надо — и, глядишь, пошутить задумает, — старшина взглянул на часы, прервал осмотр тумбочек и приказал старшему сержанту Селезневу вести роту на завтрак. За столом Саша Селезнев сказал Генке:

— Вы, Карпухин, на Николаева не обижайтесь. Он отойдет… Поймите его. Раньше как было? У Маши день рождения — вся рота ей цветы. Понимаете, вся рота, а не один человек. Ник-Ник сколько раз, бывало, говорил, что не переживет того дня, когда увидит, что Машенька вдруг кого-то одного выделила из всех. И знает ведь, что рано или поздно такой час придет, а смириться с этим никак не может. У него, говорит, всего две радости в жизни — служба и Машенька, и ни с одной из них он не хочет расстаться.

— Скрипка ни при чем, — буркнул Генка, — он же сам отвел ей место в тумбочке.

— При чем, ни при чем — не в том дело. Маша часто у нас в роте бывает. Книгу обсуждаем — она всегда придет. Рота в кино — она с нами. Занавески в казарме на окнах постирать — тоже ее дело. И все ведь было нормально. Не обижайтесь на Ник-Ника, — повторил Селезнев, — все образуется…

Генка не обиделся. Но настроение у него все эти дни было намного ниже среднего, хотя проверку сдавал не хуже многих старослужащих.

Оставался последний экзамен. Тактика. Ротные учения с боевой стрельбой.

13

В этот день в полку ждали Министра обороны. Групповая газета сообщала, что он, находясь в нашей Группе войск, уже побывал у авиаторов, у мотострелков. И мы справедливо полагали, что, вполне возможно, выбор падет и на наш полк. Как-никак третий год числится лучшим в Группе. К тому же когда-то полк входил в состав армии, которой маршал командовал в годы войны.

Словом, оснований для приезда маршала. именно в наш полк, как считало командование, было вполне достаточно. А раз так, то накануне после обеда треть полка — на малярные работы: красить штакетник возле вышки, учебных точек, полигонной столовой, другая треть — посыпать песком линейки и дорожки всяческих назначений, а оставшаяся треть — прочесывать всю территорию, чтобы не остался где-нибудь клочок бумажки или окурок.

— Любят у нас марафет наводить, — ворчал Смолятко, вместе с которым я красил ядовитой зеленкой заборчик возле полигонной вышки.

— К вам домой гости приходили?

— Ну?

— Что же, к их приходу мать приборкой не занималась?

— Почему не занималась? Я и сам, було, с трапкой усе углы объеложу, — простодушно отвечал Федор.

— А мы тоже собираемся гостей встретить. Гостей особых. Не каждый день Министр обороны в наш полк приезжает.

— А может, не приедет? — усомнился Смолятко.

— Может, не приедет. Но может, и приедет.

Роту подняли по тревоге. Придирчивые проверяющие с секундомерами в руках стояли и возле палаток, и у ворот танкопарка, строго сверяя наши секунды с отпущенными нам скупыми нормативами. Было еще совсем темно и тихо. Крупные, с кулак, звезды холодно сверкали над полигоном. Значит, и сегодня не будет дождя. Вот бы не было!

Когда я вывел из танкопарка свою «114» и пристроился в хвост Генкиной машине, поступил приказ глушить двигатели. Саша Селезнев высунулся из люка.

— Ребята, там газиков понаехало, — сообщил он. — На каждый танк по одному. Это точно маршал приехал.

— Не может быть, — не поверил Смолятко. — Ни свет ни заря поедет тебе маршал.

— А почему бы и нет?

— Ну конечно, у Министра обороны других забот нет, кроме как наша танковая рота, — продолжал Смолятко, но ему никто и не собирался перечить.

Честно признаться, мне очень хотелось, чтобы Селезнев оказался прав. Ну чем мы хуже авиаторов или мотострелков? Почему только им выпала честь встречать маршала? В полку уже знали, что министр, будучи у мотострелков, лично проверял тактическую подготовку одного из батальонов. И то, что маршал прошагал вместе с солдатами не один десяток километров, особенно всем понравилось. Мы просто завидовали мотострелкам. Вот бы и нам удостоиться такой чести… Может, и впрямь прав Саша? Может, действительно приехал к нам Министр обороны?

Поступила команда задраить люки. И тотчас же рота тронулась с места. Но что за чертовщина? Почему Генкина машина, за которой иду я, поворачивает с дороги круто влево? Почему мы мчим через полигон, пересекая все наезженные колеи?

— Командир, куда идем? — спрашиваю по ТПУ Селезнева, но старший сержант сам ничего не знает.

Стало светать. Я на полной скорости рассекаю бурый пыльный шлейф, оставляемый «113», и стараюсь не отставать от него. Вот и граница полигона, машины с ходу врываются на лесную, в колдобинах, дорогу и, не останавливаясь, мчат дальше. Дорога становится все хуже, но зато нет пыли. Колдобины полны воды, и грязные фонтаны из-под гусениц, как взрывы, взлетают выше орудийного ствола.

— Понятно. Идем на другой полигон, — послышался в наушниках Сашин голос. — Значит, там и стрелять будет приказано.

Стрелять на чужом полигоне? Но это ж может обернуться двойкой! На своем-то даже мы, новички, успели все облазить. Позавчера, готовясь к ротным учениям, экипажи, каждый на своей директрисе, протопали пешком по всему полигону. И где какая появится мишень, все солдаты знали. Что же будет теперь?

Лес кончился. Прямо по дороге, проваливаясь в колдобины, помчалась длинная тень от танка: взошло солнце.

— Сухарика ни у кого не завалялось? — спрашиваю по ТПУ.

— Есть захотел? У самого сосет под ложечкой, — говорит Селезнев. — Потерпи малость.

Примерно через час рота останавливается в густом сосняке. Привал… Разрешено выйти из машин. Командиры взводов и командиры танков затрусили к головной машине ротного, оставляя темные следы на серебряной от росы траве. Возвратились быстро.

Лейтенант Шестов, маленький, щуплый, ни дать ни взять с виду Серега Шершень, построил взвод. Он сообщил, что в полку находится Министр обороны СССР и что он будет присутствовать на ротных учениях. Голос у Шестова почему-то дрожал. А у кого бы не задрожал? Сам Министр обороны на занятия приехал. Ответственность-то какая!

— Учения министр назначил на другом полигоне, — сказал лейтенант. — Пока все идет хорошо, командир роты ни к кому претензий на марше не имеет. Так и будем держать. Сейчас подъедет старшина Николаев, выдаст сухой паек — и в путь.

— А как же со стрельбой, товарищ гвардии лейтенант? — тревожно спросил Смолятко.

— Как со стрельбой? Будем стрелять! Задача одна: чтоб на «отлично»!

— На незнакомой местности?

— А воюют, товарищ Смолятко, всегда на незнакомой местности. Понимаю, будет непросто. Но все зависит от нас. Смотрите за целями. Кто первым обнаружит — сразу подскажи наводчику.

Мне хотелось перекинуться словом с Генкой, но не удалось. Едва получили пакеты с сухим пайком, как подкатил газик командира полка. Не выходя из машины, полковник Торчин подозвал к себе капитана Ермашенко, что-то сказал ему и умчался. Роту построили.