Владимир Мединский - О русской угрозе и секретном плане Петра I

• Название: О русской угрозе и секретном плане Петра I
• Автор: Владимир Мединский
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-373-03741-9

«Общеизвестно», что Россия всегда стремилась к мировому господству. Миф о «русской угрозе» очень давний и устойчивый. Без него, пожалуй, и остальные мифы не имеют особого смысла.

Почему Россия всегда готова и желает воевать? Почему от нее исходит угроза? А потому, что она недемократическая, отсталая и нищая. В недемократичности заложена первопричина агрессии по отношению к окружающим, мучается русский медведь от комплекса неполноценности, что также пытается компенсировать агрессивностью.

В нашей серии мы рассматриваем этот набор мифов. Для нас очень важно понять, откуда они появились, кому и для чего они нужны. Вот, скажем, миф о «русской угрозе»…

---

24 апреля 1762 года Петр III официально заключил с Фридрихом союзный договор, спасая уже окончательно погубленную Пруссию.

Вскоре Екатерина II свергнет Петра III и сама сядет на престол. Одним из первых ее указов будет разрыв союзного договора с Фридрихом. Но дело даже не в этом жалком договоре — ему исходно была суждена убогая судьба. Дело в том, что российский император Петр III фактически спас Пруссию от полного разгрома. Петр III — «агент влияния», как бы сказали сегодня профессионалы из контрразведки. Добровольный диверсант, шпион на общественных началах.

В который раз события в Европе зависели от внутренней российской политики.

Одно это могло бы породить поток обвинений по отношению к России и русским… в чем угодно.

Россия, воюя в самом центре Европы, показала свою способность громить сильнейшие европейские армии и перекраивать карту Европы.

Всем очевидно, что Россия сыграла главную роль в разгроме Фридриха. Ее уже боятся. Ее уже пытаются остановить. Жители Восточной Пруссии (этнические немцы на 90 %) присягнули на верность Елизавете Петровне. Продли Господь еще на пару лет дни Елизаветы Петровны, и не только Восточная Пруссия, но и Западная, с Берлином, могла бы войти в состав Российской империи.

И тем более странно, что никаких воплей о «русской угрозе» пока нет. Наверное потому, что в войне участвовали все, и попытки приобрести новые земли тоже делали все.

В общем, объявить Россию большим агрессором, чем другие государства, было сложно. Ну, вот пока и не объявили.

Полузабытая слава

Увы, еще раз вынужден подчеркнуть: не умеем мы помнить своей славы. Семилетняя война почти забыта, даже профессиональные историки плохо помнят, что это за событие. Если бы не упомянутый выше фильм «Гардемарины», большинство россиян и вообще не имели бы о ней никакого представления. Так, несколько фраз в учебниках по истории за 9-й класс, и только.

А ведь это война очень славная для России.

Во-первых, в Семилетней войне Россия впервые участвовала в европейской политике на равных, как одна из великих держав. Некоторые историки даже считают, что именно в ходе этой войны мы впервые стали субъектом большой европейской политики Политика велась агрессивными, жестокими средствами. Но это, увы, в духе того времени. Россия ничем не была хуже других, даже выигрывала в чем-то: не зря же немцы в Восточной Пруссии хотели войти в состав Российской империи. А вот жители Померании входить в состав Швеции не просились, и жители Ганновера были в ужасе от французской оккупации.

Во-вторых, европейские державы в этой войне были большими агрессорами, чем мы. И вели они себя намного эгоистичнее. Любопытно, что в ходе Семилетней войны у русских солдат сложилось довольно пренебрежительное отношение к европейцам, в том числе и к союзникам. Французов стали называть «лягушатниками» не во время нашествия Наполеона на Россию, а как раз в эту эпоху.

Что же до союзников Пруссии — британцев, то именно тогда появилась одна солдатская песня. Она грубая, но привести ее стоит. Речь в ней идет о герцоге Мальборо, предке Уинстона Черчилля, одном из командующих британской армией.

Мальбрух в поход собрался,
Нажравшись кислых щей.
В походе обосрался
И помер в тот же день.

Четыре генерала
Портки его несли,
А двадцать два капрала
Говно из них трясли.

Его похоронили,
Где рядом был сортир,
А сверху положили
Обосранный мундир.

Жена его сидела
На траурном горшке
И жалобно пердела
С бумажкою в руке.

Дальше следуют еще пять куплетов, для печати совершенно непригодных.

Такое сильное впечатление произвели на русских трусливость британских войск и непоследовательность их командования.

В-третьих, русские войска в ходе Семилетней войны не раз покрыли себя неувядаемой славой. Ведь именно мы наголову разбили «непобедимого» Фридриха Прусского.

Действительно ли русские наступали вопреки приказам робкого начальства, как это показано в фильме про гардемаринов, — не уверен… История о таком эпизоде умалчивает.

Но история много чего сообщает не менее важного.

При Гросс-Егерсдорфе один из немецких военачальников писал, что даже смертельно раненные русские оставались в строю, и в свой последний час целовали стволы своих ружей: прощались с жизнью и с оружием. Солдаты Фридриха вели себя иначе… Именно тогда потрясенный стойкостью русской пехоты Фридрих Великий (а уж он-то знал толк в военном деле!) произнес фразу, которую мы, к сожалению, не помним, а ведь ее[20] бы надо на красном кумаче написать и повесить в каждой воинской части России: «Русского солдата мало убить. Его надо еще и повалить!»

Ну и в целом результаты военных действий: Фридриха разбили — это факт! Завоевали часть вражеской территории — факт! Сыграли в общеевропейской войне самую решающую роль — тоже факт!

Сколько оснований горделиво расправить плечи, осознать себя наследниками великих воинов и славных побед! Немцы понаставили Фридриху Прусскому памятников на каждом углу и чтят его как великого германского полководца (постоянно битого русскими войсками!). А мы как будто и не гордимся Кунерсдорфом и Гросс-Егерсдорфом… Да и слова самого Фридриха о русском солдате — Величайшую оценку соперника, врага, воина-профессионала — тоже не помним. Стыдно!

Разделы Польши

Даже разделы Польши не стали временем рождения мифа.

Итак, Московия была одной из «малозначительных» стран на окраине цивилизованного мира. Российская империя самостоятельно стала одной из европейских империй. Она, совершила то, на что Московия была не способна: победила своего извечного соперника — Речь Посполитую.

Российская империя в 1770-1770-e годы оказывается настолько сильнее Речи Посполитой, что начала буквально «делить» ее вместе с двумя самыми сильными государствами германского мира — Австрийской империей и Пруссией.

Сначала Россия, вообще-то, пыталась отвергнуть планы Пруссии о разделе Польши, хотя и вовсе не из благородных побуждений. Она хотела бы держать ее в своей и только своей сфере влияния и ни с кем не делиться.

Для того Екатерина II в 1764 году посадила на престол Речи Посполитой своего любовника, т. е. простите, «фаворита», как принято говорить о коронованных особах, Станислава Понятовского. Расчет был простой: постепенно создать зависимое от Российской империи польское государство во главе со «своим» королем, идущее в фарватере русской политики.

Шла очередная русско-турецкая война 1768-74 годов. Она оказалась затяжной и оттягивала на себя большие русские военные силы. Пруссия активно предлагала разделить «бесперспективное» государство — Речь Посполитую. Притом существовала реальная угроза военного союза Пруссии с Австрией против России, если Российская империя откажется им в этом помочь. Конфликт с Австрией и Пруссией был России в тот момент совершенно не нужен, что и заставило Российскую империю пойти на «мирное соглашение» с ними… За счет Польши. То есть, подчеркну, по российскому плану Польша, должна была оставаться единым, крупным европейским государством. При этом в перспективе речь могла идти о некой «унии» с Российской империей в роли, конечно «младшего брата и союзника». Но, как говорится, международная обстановка этим планам не способствовала. Для плана «мягкого кооптирования» Речи Посполитой в союз с Россией нужны были мир и стабильность. Стабильности тогда в Европе, как обычно, не хватало.

В 1772 году в Петербурге три державы заключили конвенцию о частичном разделе Речи Посполитой, войска каждой из них заняли «свои» территории. Свои зоны оккупации, если называть вещи своими именами. В 1773 году польский сейм легитимно признал частичный раздел страны. А интересно, куда бы он делся?

С перепугу поляки, наконец, стали укреплять уже почти совсем загубленное ими государство. Конституция 1781 года отменяла положения «шляхетской» Радомской конституции. Казалось, Польша вскоре изменится до неузнаваемости.

Но не тут-то было. Ибо скоро грянул второй, дополнительный раздел некогда великой Польши.

Напомним, согласно Радомской конституции 1505 года, шляхтич имеет право на конфедерацию, то есть на объединение с другими шляхтичами, на создание своего рода частного государства. Шляхтич имеет право на рокош — официальный (!) бунт против короля и правительства. Европейская история нового времени не знает более прецедентов столь нелепой, доведенной до полного абсурда дворянской «самостоятельности». Напомню, было еще и право «личного вето»: любой шляхтич — член парламента Польши мог «заветировать» любой закон, любой указ короля, просто заявив на заседании, что он лично — против. Как понимаете, об эффективности государства в такой ситуации говорить не приходится. Яркий пример того, как интересы одной личности, доведенные до абсурда, противопоставленные интересам общего, целого, ведут к развалу страны и трагедии ее народа. Притом, отмечу, в действительности, речь, конечно, не шла об интересах и свободах мелкого и среднего дворянства. Шла перманентная борьба за «власть и бюджет» между крутыми магнатами, которые и использовали положения Радомской конституции, чтобы не допустить усиления какого-либо одного клана, временно дорвавшегося до управления страной. Именно им не нужна была сильная королевская власть. Именно магнаты, современным языком — олигархи, и выступали наиболее ярыми защитниками своих «природных прав и свобод».