Владимир Мединский - О русской угрозе и секретном плане Петра I

• Название: О русской угрозе и секретном плане Петра I
• Автор: Владимир Мединский
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-373-03741-9

«Общеизвестно», что Россия всегда стремилась к мировому господству. Миф о «русской угрозе» очень давний и устойчивый. Без него, пожалуй, и остальные мифы не имеют особого смысла.

Почему Россия всегда готова и желает воевать? Почему от нее исходит угроза? А потому, что она недемократическая, отсталая и нищая. В недемократичности заложена первопричина агрессии по отношению к окружающим, мучается русский медведь от комплекса неполноценности, что также пытается компенсировать агрессивностью.

В нашей серии мы рассматриваем этот набор мифов. Для нас очень важно понять, откуда они появились, кому и для чего они нужны. Вот, скажем, миф о «русской угрозе»…

---

27 августа 1855 года, после гибели на передовой командующего обороной адмирала Нахимова, французские войска наконец захватили южную часть Севастополя и господствующую над городом высоту — Малахов курган. Только после этого русским войскам пришлось оставить город. Севастополь вошел в историю не как место поражения, а как город русской славы.

Причины поражения

Уже в 1860-е годы было принято считать причиной поражения России ее техническую отсталость: не было хороших дорог, и в Крым не было подхода для свежих войск и подвоза боеприпасов. Слабая инфраструктура: полуостров Крым был, можно сказать, островом на границе империи. Русский флот был целиком парусным, а на Западе уже вовсю пыхтели пароходы.

Англо-французские войска имели нарезные штуцера, которые позволяли рассыпному строю егерей открывать огонь по русским войскам с 200–300 метров: задолго до того, как те приближались на расстояние, достаточное для стрельбы из отечественных устаревших гладкоствольных ружей. Сомкнутый строй русской армии, рассчитанный преимущественно на один групповой залп и штыковую атаку, при таком различии в вооружениях становился идеальной мишенью.

Интенданты невероятно воровали, вся государственная машина была неповоротливой и коррумпированной.

Да, Россия отставала в технике и военном деле, потому что сохранялся крепостнический строй с ограничивающей промышленное развитие несвободой работника. Как потенциальные наемные рабочие, так и потенциальные предприниматели России находились в крепостной зависимости. Европа была более передовой в плане развития техники, благодаря произошедшим там социальным переменам, способствовавшим созданию рынка капиталов и рабочей силы.

Крайне слабым было стратегическое командование русскими войсками. По сути, защитники Севастополя были брошены на произвол судьбы, и сам факт столь длительной его обороны — пример потрясающего героизма русских солдат, матросов, оперативного таланта наших знаменитых адмиралов.

Все эти причины поражения действительно объективны. Но осмелюсь утверждать: они еще и второстепенны. Главной и основной причиной поражения России в Крымской войне стало объединение против нее основных западных держав (Англии и Франции) в союзе с Австро-Венгрией и благожелательном для агрессии западных держав нейтралитете остальных стран Европы.

Примерно в том же ключе видит ситуацию и современный британский историк Доминик Ливен: «Александр II получал новости из Крыма через Париж, поскольку они шли по телеграфу. Российским полкам требовалось больше времени, чтобы добраться до Крыма пешком, чем британским войскам, чтобы десантироваться у Севастополя на современных пароходах. Военная техника противника была значительно более совершенной, чем российская».

Однако более любопытны те выводы, к которым приходит современный британский исследователь через полтора столетия после того, как его соотечественники бомбардировали русский город Севастополь: «У России не было другого пути, кроме как вести эти войны. Если посмотреть на историю XIX в., особенно с 1850 по 1914 г., это было очень жесткое время. Мир оказался в руках всего нескольких великих имперских держав. Перед Россией стоял вопрос: быть или империей, или объектом империализма. Россия не хотела повторять судьбу колониальной Индии или полуколониального Китая. Кем должна быть Россия? Европейской державой? Победителем? Или проигравшим? Это очень жесткий выбор. И войны лишь подтверждают эту реальность». (См.: Эксперт. 2008. № 1.)

В Крымской войне в самом концентрированном виде проявилась консолидация Запада против чуждой ему русской цивилизаций. Проявился коллективный страх Европы перед Россией.

Наполеон начал идеологическую кампанию, крича о «русской агрессии» и «русской угрозе». После разгрома Наполеона в 1814 году во всей Европе началась точно такая же антироссийская идеологическая кампания. Она усиливалась с каждым достижением России, в чем бы ни была суть этого достижения.

Теперь, в 1853 году, Европа перешла от теории к практическим действиям. То есть сама напала на Российскую империю. Одновременно она кричала об агрессивности русских… Что очень напоминает действия карманного воришки: когда его ловят за руку, он громче всех кричит «держи вора» и вцепляется в того, кто его поймал.

Последствия

Война закончилась подписанием 18 марта 1856 года в Париже мирного договора, по которому Черное море объявлялось нейтральным, русский флот сокращался до минимума, крепости уничтожались.

Это были весьма мягкие для России условия. Что пользы от флота, если турецкой угрозы более нет, а выйти из Черного моря он все равно как и прежде не сможет. Никаких территориальных потерь Россия вообще не понесла.

Внутри России следствием войны стали правовые и социально-экономические преобразования в стране в 1860-е годы. После военного поражения правительство Александра II стремительно форсировало реформы.

Провал «плана Пальмерстона»

Но, что приятно, план Пальмерстона так и не удался. Как ни тяжелы были последствия поражения для России, это была ничтожно малая часть того, что хотела сделать Британия. Почему же не удался план?

Объяснение у меня одно: англичане не умели и не готовы были воевать в России. Даже в теплом Крыму они несли огромные потери. Главнокомандующий британских войск говорил, практически цитируя древнегреческого царя Пирра: «Еще одна такая победа, и мы лишимся всего войска».

Что же касается английского и французского флота, то это — армады для ведения колониальной войны. Эти флоты годились для того, чтобы пугать туземцев бортовыми залпами по берегу и перевозить небольшие контингенты колониальных войск. Против же серьезного, равного по силе противника, тем более для участия в преимущественно континентальной войне они были малоэффективны.

Прибалтика и Север

Пальмерстон предполагал высадку десантов в Белом море, взятие Петербурга, отторжение Прибалтики и Финляндии. В Балтийском море британско-французская эскадра, 30 вымпелов с 12-тысячным десантом на борту не решилась даже подойти к Петербургу.

Британцы обстреляли издалека Кронштадт и еще какой-то беззащитный русский островок в Финляндии. На то, чтобы захватить Аландские острова, которые защищали лишь полторы тысячи солдат, у союзников ушел целый месяц. После этого они настолько выдохлись, что уже не могли вести активных действий.

Летом 1855 года военно-морские силы Британии еще раз обстреляли Свеаборг и храбро разбили местное ополчение, набранное из финских и эстонских рыбаков, повторяя свои «подвиги» в Африке. Но высаживаться больше не решились нигде.

Также ничего не получилось и на Тихом океане… Кстати, эта история весьма показательная и, к сожалению, почти забытая. Надо рассказать о ней подробнее.

Столкновения на Тихом океане

В середине XIX века усиливается борьба за влияние на Тихом океане. За сто лет до этого, когда Россия выходила к Аляске, это никого не интересовало, как не интересовало и то, как в начале XIX века Россия строила Форт Росс и другие крепости-поселения в Калифорнии и по всему Тихоокеанскому побережью будущих США.

Но с тех пор многое изменилось. Британия старалась прибрать к рукам Китай. Франция захватила большую часть островов Океании. Соединенные Штаты вышли-таки к Тихому океану и отторгли от Мексики Калифорнию. В 1853 году американцы заставили Японию отказаться от политики изоляции, открыв порты для торговли с США.[54]

Во время Крымской войны Соединенные Штаты заняли условно пассивную позицию.

Американские суда крейсировали вдоль побережья Тихого океана; но в боевых действиях участия не принимали. Генерал Мак-Клеллан, будущий командующий армией США, находился тогда в ставке Британии в Крыму — перенимал, так сказать, передовой опыт.

Но вот в августе 1854 года объединенная англо-французская эскадра под командованием контр-адмиралов Прайса и Феврие де Пуанта подошла к главному опорному пункту России на Тихом океане — городку Петропавловску.

Весь русский гарнизон насчитывал ни много ни мало — 920 человек (41 офицер, 825 солдат некоего «городского казацкого полка», видимо попросту местного ополчения, 18 русских добровольцев-инвалидов и 36 добровольцев-камчадалов).

У русских была небольшая береговая батарея и аж 2 (два) корабля: парусник «Аврора» и парусное транспортное судно «Двина». Боезапас составлял максимум 30–40 выстрелов на орудие. В общем, ни дать ни взять крепостишка чуть поболее, чем описанная Пушкиным в «Капитанской дочке».

Совершенно ничтожная воинская часть, никак не сравнить с могучими армиями, скрестившими оружие в Крыму. Но этот ничтожный гарнизон защищал, а эскадра союзников пыталась захватить громадную почти ненаселенную территорию, площадью порядка 3 млн. квадратных километров, таящую колоссальные природные богатства. «Миротворческие» англо-французские войска, «спасавшие несчастную Турцию» от русского нашествия, почему-то оказались в тысячах километров от Турции и Крыма, пытаясь наложить лапу на несметные русские богатства.