Владимир Мединский - О русской угрозе и секретном плане Петра I

• Название: О русской угрозе и секретном плане Петра I
• Автор: Владимир Мединский
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-373-03741-9

«Общеизвестно», что Россия всегда стремилась к мировому господству. Миф о «русской угрозе» очень давний и устойчивый. Без него, пожалуй, и остальные мифы не имеют особого смысла.

Почему Россия всегда готова и желает воевать? Почему от нее исходит угроза? А потому, что она недемократическая, отсталая и нищая. В недемократичности заложена первопричина агрессии по отношению к окружающим, мучается русский медведь от комплекса неполноценности, что также пытается компенсировать агрессивностью.

В нашей серии мы рассматриваем этот набор мифов. Для нас очень важно понять, откуда они появились, кому и для чего они нужны. Вот, скажем, миф о «русской угрозе»…

---

В 1650-е годы русские доходят до Амура и основывают здесь крепость Албазин.[42]

Московия официально присоединяет районы вдоль Амура к своей территории как административные единицы.

И тогда маньчжуры двинули против казаков-поселенцев регулярную армию. Она вошла на территорию русского Забайкалья и осадила Нерчинск. Под стенами Нерчинска прошли переговоры между российским посольством и маньчжурами, результатом чего стал Нерчинский договор (1689 г.). До середины XIX века этот договор оставался основным документом для решения российско-китайских пограничных вопросов. А вопросов было немало.

Беда в том, что названия рек и гор, по которым шло размежевание, были разными в русском, маньчжурском и во всех местных языках. Если даже удавалось договориться, о какой горе или реке идет речь, не было никакой уверенности, что это название не используется по отношению к другим горам и рекам.

Короче, в текстах русского и маньчжурского договора названия были, мягко скажем, не идентичны. Спорить можно только о том, какие именно статьи договора и с какой вероятностью должны были бы привести к войне.

Даже на дальних, почти неизвестных цивилизованному миру окраинах нужно было держать армию или погибнуть.

Империя против империй

Особенность ситуации заключалась в том, что Российская империя, как правило, воевала не с национальными государствами, а с другими как бы предшествующими завоевателями.

Правящая элита этих государств, по сути, сидела на чужой территории. Слово «империя» звучит, конечно, непривычно слуху в отличие от Казанского, либо Кыргызского ханств, но, по сути, это были держащиеся только на военной силе, пришедшие «извне» режимы.

Империями были все татарские ханства — Казанское, Тюменское, Сибирское и Астраханское. В них татары господствовали над завоеванными ими племенами и эксплуатировали их нещадно. Покоренные данники должны были по требованию татарских ханов воевать на стороне ханских армий. Читатель может увидеть, как выглядело это многонациональное ханское войско на картине В. Сурикова «Покорение Сибири Ермаком».

Империями были и Крымское ханство, и Турция, и Речь Посполитая, и Австрия, и Швеция.

Империями были и государство маньчжуров, и все государства монголов. Империей был Кыргызский каганат, остатки которого разрушили русские на Енисее.

Первобытные имперские народы были ничем не лучше, а наоборот, много хуже европейских колонизаторов: более жестокими, злобными, свирепыми. Именно поэтому жители Крыма и формальные подданные Турции на Северном Кавказе ничего не имели против более «мягких и цивилизованных» русских.

Точно так же покоренные татарами и кыргызами племена Сибири считали, что русские лучше их прежних владык.

Так что все, кого включила в свой состав Российская империя, сами пытались до этого строить завоевательные империи разного масштаба. Просто у них это получалось хуже, чем у русских. Слишком злые были, наверное. Или слишком жадные. А может, дело — в русском православии? Или пассионарности?

Ну ладно, считайте, что это я так — шучу…

Глава 6 Самая плохая империя

Не надо быть русским, надобно только мыслить, чтобы с любопытством читать предания народа, который смелостию и мужеством снискал господство над девятою частию мира.

Н. Карамзин

Эпоха колониализма

Миф об агрессивности России, ставший частью европейской политики при Наполеоне, использовался весь XIX и XX век. И это обвинение активнее всех бросали страны, построившие свое благополучие на самой жестокой эксплуатации всего человечества.

Действительно, XIX век — век колониальных империй. Франция завоевывала Африку, Индокитай, присоединяла острова в Тихом и Индийском океанах. Британия делила почти пополам Африку с французами, осваивала Индию, воевала с Афганистаном, завоевывала Бирму, осваивала Австралию и Новую Зеландию. Даже маленькая Бельгия умудрилась занять в Африке огромные территории по реке Конго, а северная Швеция — захватить несколько островов в Карибском море.

Это эпоха строительства колониальных империй всех европейских держав. Оно, сопровождалось невероятными жестокостями и проводилось исключительно с целью «приобретения» материальных ценностей, то есть, попросту говоря, грабежа.

Но вот что интересно: нигде на Западе не возникло никаких негативных эмоций по отношению к этим империям. Приключения офицеров колониальных армий преподносились как романтичные и увлекательные. Колониальные мифы — интересные и яркие истории, а вовсе не трагедии.

Один из таких мифов описан Генриком Сенкевичем. Его книга «В пустыне и пуще» посвящена судьбе двух польских ребятишек, оказавшихся в Судане во время восстания местного населения. В этой повести описано противостояние «очень плохих» суданцев и «очень хороших» европейцев.

Эта книга настолько колонизаторская по духу, что в СССР ее даже запретили печатать. И в собрание сочинений классика польской литературы Генрика Сенкевича, изданное в середине 1980-х не включили.

При этом для того же Сенкевича Московия — совершенно чудовищное государство. В его знаменитой трилогии о польско-русско-украинских войнах XVII века, особенно в «Огнем и мечом», и православные малороссы, и их русские единоверцы — жестокие негодяи.

Как модно говорить сейчас: политика двойных стандартов очевидна.

С 1812 года стало привычным осуждать Россию за любые территориальные приобретения, любые «округления» своей территории. Это при том, что росла она совершенно по-иному, чем европейские.

Европейские империи возникали потому, что хотели жить за счет других народов. Приятно это слышать или нет, является ли мое высказывание «политически корректным» или не является, но это так, и никак иначе.

Испанское завоевание Америки, конкистадоры, Писарро и разрушение великих цивилизаций инков и ацтеков — все это было только первым актом мировой трагедии неевропейских народов. Самые передовые промышленно развитые европейские державы начали с того, что вели работорговлю в Африке и Азии. Постепенно европейцы укреплялись на территории других стран и уже не торговали с борта кораблей, претендовали на политическую власть на далеких тропических берегах. Но и тогда главным для них было извлечение прибыли.

Жизнь в непривычном тяжелом климате, среди невиданных зверей и ядовитых рептилий и насекомых, среди враждебных (порой — поневоле враждебных) племен была опасной. Плюс один — служба в колониях могла сделать богатым далее самого бедного солдата колониальной армии или служащего торговой фирмы.

Испанцы возвращались из Америки с сундуками, полными золота. Выживший конкистадор получал землю, много земли, в колонии, притом с крепостными индейцами. Вчера еще нищий дворянин с прокаленных солнцем плоскогорий Кастилии или даже обитатель городского дна за считанные годы становился богатым помещиком.

История колониальных империй полна потрясающими случаями внезапного обогащения. Как сказал Валентин Пикуль, «удачи неожиданной и ослепительной, как ночной выстрел в лицо».[43]

В 1799 году в Индии во Время штурма Серингапатама некий солдат 74-го мадрасского батальона сорвал с трупа султана алмазные браслеты. В тот же день он продал их полковому врачу за 1500 рупий. Врач перепродал их за сумму, дававшую годовой доход в 2 тысячи фунтов стерлингов. Оба обогатились, хотя и в разной степени, из чего мораль: некоторых покойников обобрать бывает очень выгодно.

Впрочем, были и другие способы, надежнее. Когда там еще повезет наткнуться на труп султана. Вот полковник Вуд во время англо-мадрасской войны не отдавал своим солдатам выделенное продовольствие, и продавал его противнику. А вы говорите, Чечня, интенданты воруют…

Многие офицеры Ост-Индской компании не выключали убитых из списков, годами получая их жалованье. Кстати, в той же Индии английские кадровые офицеры сидели не на «голом окладе», а как бы были «в доле». Это означает, что половина добычи в военных операциях, которые велись компанией, официально полагалась участвовавшим в них офицерам, и лишь вторая половина — компании. Вот так. Даешь работать и распределять — по-капиталистически! Все по-честному — от прибыли…

Многие британские джентльмены в Индии мало отличались от «джентльменов удачи», в том числе потому, что добивались там главным образом частного успеха «частными» методами, только для себя лично.

Показательна история живой легенды Британской Индии — некоего Роберта Клайва. Будучи мелким клерком Ост-Индской компании, он в 19 лет (в 1744 году) пошел добровольцем в частную армию этой компании, сделал блестящую карьеру и награбил приличное состояние. Настолько большое, что сумел путем серии подкупов получить титул лорда. Уже немало! На этом предприимчивый британец не остановился. Видимо, слишком больших расходов требовало содержание роскошных поместий, приобретенных в старой доброй Англии, и конфискованных дворцов местных раджей где проводил досуг в Индии сэр Клайв, просвещая местных туземцев. Что поделать — тяжело «бремя белого человека»…