Валерий Пушной - Свинпет

• Название: Свинпет
• Автор: Валерий Пушной
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-00071-04

Середина лета. Каникулы. Ванька Малкин предложил проветриться завтра на рыбалке. Все согласились. Почему бы не прокатиться до реки и не провести денек с удовольствием! Без уличной сутолоки, забыв о часах и мобильниках. Сидение в городе наскучило, жара измотала. Очертенело бить баклуши на раскаленном асфальте, стрелять глазами по девчатам, вяло наблюдать, как в городской маете, прячась от лучей солнца, забивается в душную тень публика. Жара как в пекле, только бы и сидеть по уши в воде. Расслабиться на берегу, размякнуть от удовольствия, а потом поймать на крючок рыбешку и сварить на костре ушицу, похлебать с аппетитом, чтоб за ушами трещало. Слюнки у всех потекли, и в мозгах закипело от предвкушения хорошего отдыха на природе.

---

Люди вскочили на ноги, осмотрелись, приводя себя в порядок, и с опаской стали всходить по лестнице. Помещение кафе наверху было солнечным, с белой, мраморного оттенка, плиткой на полу. Яркая раскраска стен поднимала настроение, что совсем не вязалось с названием кафе. Справа винный бар, за стойкой которого, лениво покачиваясь, разливал вино долговязый бармен с золотой цепочкой на тонкой шее, в кремовой рубахе и какой-то нелепой кремовой шапочке. Открытые по острые локти худые руки не создавали лишних движений. Возле стойки переминались два невысоких стройных официанта, цепко наблюдая за столиками, чтобы вовремя крутнуться и подать новое блюдо либо убрать освободившуюся посуду. Столики, расставленные в шахматном порядке, располагались в центре. Стоял шум от голосов посетителей, динамик издавал квакающие звуки, которые назывались музыкой. Все было обыкновенно, как в любом нормальном кафе. Однако появление Катюхи и ее друзей вызвало некоторое оживление, после которого наступила полная тишина, даже музыкальное кваканье перешло на монотонное завывание. Головы, как по команде, повернулись в их сторону. Взгляды пытливые и, вместе с тем, настороженные.

Друзья разместились за двумя столиками: девушки сели отдельно от ребят. Тут же возле столиков выросли официанты, как оловянные солдатики. Оба одинакового роста, в черных отутюженных брюках, белых рубахах с коротким рукавом. Как братья-близнецы. Предупредительно поправили столовые приборы, улыбаясь и подобострастно заглядывая в глаза новым посетителям. Особенно лез из кожи официант около девушек, шнырял задом от одной к другой, буквально сдувал с них пылинки. При этом не казался навязчивым, скорее, такая молчаливая обходительность удивляла и нравилась. Улыбка на лице официанта излучала радость, словно для него не было большего счастья, чем увидеть этих красавиц. Непривычно было лишь то, что, находясь рядом с Катюхой, он улыбался Карюхе, а возле Карюхи он поедал глазами Катюху.

Раздосадованные предыдущими неудачами и ожидавшие здесь встретить такое же непонимание, девушки быстро сбросили напряжение и заглянули в меню. Но вычитывать текст наоборот было утомительно, и Катюха, отложив меню, попросила наугад, не очень мудрствуя:

— Салат из любых овощей, бифштекс или котлетку с картофельным гарниром, кофе и хлеб.

Официант выдернул из кармана рубашки узкий блокнотик с авторучкой, стремительно записал, развернулся и задом шагнул к Карюхе. Та заказала то же самое, глядя ему в спину. Официант опять крутнулся и, пока пятился к стойке бара, неотрывно смотрел на девушек, улыбаясь во все лицо обеим сразу.

Около второго столика было примерно то же самое, с той лишь разницей, что улыбка официанта была более официальная.

Остальные посетители с любопытством хранили молчание, то на короткое время отводили взгляды, обращая глаза к блюдам, то опять пристально рассматривали ребят.

Ванька усмехался про себя, ну что за дикость такая, что в нем может быть интересного, таращатся во все глаза, как на новые ворота, настроить бы им козу, чтобы уткнули в блюда свои носы. Это ему следовало таращиться на них, удивляться их перевернутости.

Официанты обслужили быстро. Поставили тарелки с блюдами и вернулись к стойке бара.

У парней глаза полезли на лоб, когда глянули на кушанья. Катюха подавилась собственной слюной, Карюха поперхнулась и закашлялась. Мгновенно рядом очутился официант и заботливо стукнул по спине. Девушка закипела, оттолкнула:

— Ты чего притащил, чокнулся совсем, что ли? Издеваешься надо мной? Разве я такое заказывала?

На одном блюде — кость без мяса, на другом — ботва картофеля с листьями одуванчика, затем — стакан воды и горстка овса.

— Жуй сам все это, черт улыбчивый! — вскинулась Карюха, и внешний лоск слетел одним махом. — Подавиться бы тебе собачатиной, ненормальный! Это не мой заказ. Посмотри, что ты записывал в своем блокноте? — Кинула взгляд на приятелей. — За кого они нас принимают, за собак или жвачных животных? За это я могу глаза выцарапать! — И официанту: — Ты чего шары на меня выкатил? Кто тебя тут официантом держит? Ты сам-то пробовал жевать такую дрянь?

Андрюха и Володька вскочили с места, угрожающе надвинулись на официанта. Катюха схватила Карюху за руку, стараясь охладить пыл. Катюхе самой было чертовски не по себе, но не доводить же дело до драки, легко остаться голодными, так и не постигнув происходящее до конца. Впрочем, ситуация, кажется, складывалась однозначно: они не понимали, что происходит вокруг них, а окружающие, аналогично, не понимали их, хоть и разговаривали все одними словами. Но окружающие были жителями этого города, а они свалились им на головы и пытались соваться со своим уставом в чужой монастырь. Вряд ли из этого могло получиться что-то хорошее. У Раппопета и Лугатика уже был незавидный опыт, повторять его не было смысла. Надо всем успокоиться и взять себя в руки. Малкин тоже сообразил, что следует быть умнее, горячностью делу не поможешь. Резким рывком посадил Раппопета на стул, чего тот никак не ждал, и от этого опешил больше, чем от голой кости на тарелке. Глянул на Малкина и по глазам того уловил, что выглядит сейчас таким же придурком, каким представлял официанта. Поерзал на стуле и выпил до дна воду из стакана. Лугатик, оказавшись в одиночестве, потоптался на месте, покрутил головой, одному было глупо петушиться, даже для Карюхи хорохориться не стоило, потому что предусмотреть и предсказать явно ничего невозможно. Вокруг образовался какой-то вакуум, вырваться из которого не удавалось. Но голодным оставаться тоже не хотелось. И Лугатик следом за Раппопетом ткнулся задом в сидение стула. Малкин прикинул, что так будет лучше, чем оказаться выброшенными из кафе. Хорошо, если только выброшенными, а то ведь посетители разом привстали, отложив столовые приборы и вперив в Раппопета и Лугатика взгляды, и в этих глазах Малкин не уловил радушия.

Отдышались. Угомонились. После этого Катюха поскребла ножом по кости и заговорила с официантом мирным голосом:

— Такое только собаки любят глодать. Я не умею этого делать.

Официант опять стал улыбаться, сейчас эта улыбка показалась Катюхе противной, но в ответ тоже сгримасничала. Кивком указала на другие столики с вкусно пахнувшей едой перед горожанами:

— Принеси нормальной еды, как у них. Как она у вас называется? Ответь, когда к тебе девушка обращается.

Официант выгнул спину, наклонился к ее уху, и поплыл голос, похожий на негромкое мурлыканье:

— Некоторые думают, что солнце светит всем, — было нечто заговорщическое в его позе, и Катюха оторопела, затем у нее с языка чуть не сорвалось, что и она так думает, но вовремя спохватилась и промолчала, а он продолжил: — Это неправда, это неправда. Ночью оно никому не светит, — посмотрел торжествующе, как будто выиграл в рулетку.

Его утверждение было нелепым, как и все, происходящее с ними, но Катюха не собиралась спорить, за рубаху притянула официанта к себе и задышала в лицо:

— По поводу ночи я с тобой не спорю, но ведь сейчас не ночь. Поэтому как насчет еды? Мы изрядно проголодались. Ты ведь не можешь девушек оставить голодными. С твоей стороны это было бы неуважительно и не по-джентльменски.

Официант засуетился, подхватил под локоть Катюху. Она, не понимая, чего он хочет, подалась за ним. Он, пятясь, потащил ее к другому столику, за которым сидели двое мужчин в просторных тонких рубашках с коротким рукавом. Один, с вислыми усами, — в бежевой рубахе. Другой, безусый, — в розовой. Смачно уплетали пищу, причмокивая и прихлебывая. Ладони крупные, пальцы толстые, на пальцах — кольца. Тот, что был с вислыми усами, отправляя пищу в рот, то и дело салфеткой вытирал усы и губы. Безусый тоже часто хватался за салфетку, но, в основном, промокал ею испарину на лбу и подбородке. У обоих были тщательно прилизаны волосы, у безусого — широкий пробор слева, усатый — без пробора, но с эллипсовидной проплешиной на затылке. Официант усадил девушку на свободное место и, ничего не говоря, отдалился. Мужчины тут же прекратили жевать, не церемонясь, внимательно окинули взглядами Катюху, живо поднялись, задом приблизились к ней, осматривая со спины:

— Перевернуто? — спросил у безусого усатый. — Работа ветеринарам.

— Перевернуто, — подтвердил безусый. — Из рук вон.

— А солнце не светит тем, кто смотрит на него, — заключил усач.

Катюха молчала, ждала, что будет дальше. Вступать в разговор не спешила, хотела понять, почему попала за этот столик и что означал весь этот диалог. И вдруг в сознании смутно прорезалось: солнце слепит тех, кто смотрит на него. Тем не менее не понимала, как это могло относиться к ней. А диалог продолжался:

— Любопытно, — сказал усатый горожанин. — Но попробовать можно.

— Безнадежно, — ответил безусый. — Риск. Сильный запах. Опасно.