Роберт Стоун - В зеркалах

• Название: В зеркалах
• Автор: Роберт Стоун
• Издательство: Азбука
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-389-03455-6

Роберт Стоун — классик современной американской прозы, друг Кена Кизи и хроникер контркультуры, лауреат Национальной книжной премии США за роман «Псы войны». Его первый роман «В зеркалах» получил престижную премию имени Фолкнера, присуждающуюся за лучший дебют, и стипендию Гуггенхейма. Роман был экранизирован Стюартом Розенбергом (учитель Дарена Аронофски), главные роли исполнили Пол Ньюмен, Джоанн Вудворд и Энтони Перкинс.

Не менее примечательна история русской публикации «В зеркалах»: перевод был издан в журнале «Иностранная литература» сокращенным по цензурным соображениям почти на треть, а книгой выходит впервые — и впервые полностью; один из авторов исходного перевода, знаменитый Виктор Голышев, для настоящего издания восстановил все купюры.

Итак, Рейнхарт — бывший кларнетист и талантливый интерпретатор Моцарта, бывший радиоведущий, а ныне алкоголик без кола и без двора — приезжает в Новый Орлеан. Помыкавшись по злачным местам Латинского квартала и лабиринтам своего расщепленного сознания, он получает работу на местной радиостанции и встречает красавицу Джеральдину. В чем загвоздка? В том, что былое оставило неизгладимый след на лице Джеральдины и в ее душе. Загвоздка в том, что владеющий радиостанцией луизианский миллионер мнит себя вождем ультраправого подполья и в его далекоидущих планах Рейнхарту отведена отнюдь не последняя роль…

---

Следом за тенором вошли трое мужчин — такие же седые и маленькие, — они опасливо взглянули на Рейни, расплылись в улыбке и заговорили разом.

— Да, — сказал один, — ему вырезали часть кишечника.

— Бедняга Хекелмен, как его любили на Вест-Сайде.

— А ведь как он ел устриц, ей-богу, — сказал третий. — По две, по три, по четыре дюжины.

Кабина остановилась на четвертом этаже, и Рейни погрузился в белый вакуум, где так же бушевала «Непогода».

Он подошел к бесцветной двери в левом конце коридора и открыл ее. Маленькая бледная девушка наблюдала за ним из-за электрической пишущей машинки.

— Меня зовут Морган Рейни, — сказал Морган Рейни. — Я немного опоздал к мистеру Буржуа.

— Да, мистер Рейни, — сказала девушка и скрылась за другой дверью. Через секунду она появилась и жестом пригласила его войти. — Пожалуйста, мистер Рейни.

Мистер Буржуа сидел очень прямо за прямоугольным белым столом. Он взглянул на Рейни, а затем на голый зловещий циферблат часов за его спиной, которые показывали двадцать минут десятого.

— Если не ошибаюсь, вы несколько опоздали, мистер Рейни? — осведомился мистер Буржуа.

— Кажется, да, несколько опоздал, мистер Буржуа, — сказал Рейни.

— К счастью, сегодня это еще не имеет значения, — сказал мистер Буржуа. — Вы уже прошли собеседование?

— Прошел. Да, сэр.

— Вы ознакомились с характером ваших обязанностей, хотя бы в общих чертах? Вас привели к присяге? Вы принесли присягу?

— Да, принес.

— Итак, повторим вкратце, мистер Рейни. Прошу вас иметь в виду, что вы временный служащий, занимающийся опросами. Ваша работа ограничивается сбором статистических сведений относительно доходов. Вы снабжаете нас фактами, мы их интерпретируем и определяем нужды клиента. У вас будет опросный лист — вы фиксируете в нем жилищные условия клиента, а также тех лиц, с которыми вы столкнулись при опросе, их готовность сотрудничать, есть ли у них машина, есть ли телевизор и так далее. К каждому клиенту прикреплен попечитель, который является его или ее консультантом. Вы не являетесь его или ее консультантом — только попечитель. Вы проводите обследование и регулярно представляете отчет. Ваш заработок определяется числом обследованных семей, поэтому мы ждем от вас активности: мы берем вас на полный рабочий день. Позвольте мне подчеркнуть это. На полный рабочий день.

— Понимаю, — сказал Рейни. — Но у меня было впечатление, что в мои полномочия входит и консультация, хотя бы ограниченная, или, по крайней мере, оценка. У меня есть опыт работы за границей, и я думал, что смогу использовать его и в этой…

— Да, да, да, ясно, — перебил мистер Буржуа. — Все не так. Вы просто чего-то недопоняли. Вы никого не консультируете. Вы ничего не оцениваете. Это наше дело. Как мне это вам объяснить?

— Я понимаю, — сказал Морган Рейни.

— Это третий этап программы. Вся предварительная работа проделана. На этом этапе ни консультаций, ни оценок, ни анализа — ничего. Это для вас что-нибудь прояснило? Я надеюсь, теперь вам все ясно, мистер Рейни?

— Да, — сказал Морган Рейни.

— Итак, — продолжал мистер Буржуа. — В первый рабочий день вы получите в триста одиннадцатой комнате вашу папку. Вас будет сопровождать один из более опытных коллег. В случае затруднений, которые покажутся вам неразрешимыми, подумайте какое-то время и, если это будет абсолютно необходимо и вы потеряете всякий контроль над ситуацией, без колебаний обращайтесь к нам. Мы найдем возможность оказать вам помощь.

— Благодарю вас, — сказал Морган Рейни.

— Не за что, — сказал мистер Буржуа. — Это моя обязанность.

Мистер Буржуа, передернувшись, проводил взглядом Рейни.

— Боже мой, — сказал он.

— Я вам нужна? — спросила секретарша.

— Да, — в раздумье отозвался мистер Буржуа. — Да, Марлена. Принеси мне его документы. Я хочу просмотреть его анкету.

Марлена вынула папку из ящика «Р» и вложила ее в руку мистера Буржуа. Пока он листал документы, она стояла возле него.

— Гарвард, — сказал мистер Буржуа. — Сукин сын учился в Гарварде. Подумать только.

— Ох, Клод, — не сразу отозвалась Марлена, — эти временные… Я их боюсь. У меня такие ужасные мурашки.

— Не думай о них, солнышко, — сказал мистер Буржуа ободряюще, пожимая ей руку. — Что нам эти временные?

В свободные дни и в дни, когда он вел ночные передачи, Рейнхарт отправлялся с Джеральдиной на озеро или в Одюбон-парк. На озере они гуляли по дамбе, наблюдая, как дети ловят сетками крабов, до сумерек сидели на плоских камнях мола.

По несколько дней кряду на озере стоял мертвый штиль, и каждый раз, наглядевшись на угрюмую свинцовую поверхность воды, Рейнхарт разражался замысловатыми ругательствами.

— Отвратительная лужа, — сказал он Джеральдине. — Это самый безобразный водоем на земном шаре.

— А мне он нравится, — сказала Джеральдина. — Я люблю, так люблю бывать у воды.

— Оно противоестественное. На дне такого озера должны лежать жуткие вещи. Ты только посмотри.

Джеральдина взглянула на соленую воду, ложившуюся безжизненными складками на замшелые камни.

— Лазейка, — сказала она.

Рейнхарт рассмеялся.

— Да уж, лазейка. Весь этот город — лазейка. Лазейка из мира.

— Ну и востер же ты, — сказала Джеральдина, ложась спиной на камень. — Если ты когда-нибудь вернешься домой и станешь распускать свой вострый язычок, тебя кто-нибудь пристрелит.

Рейнхарт согнул руку, как будто готовя апперкот, но, когда он заглянул ей в глаза, она, нахмурясь, смотрела в небо.

— Не пристрелят. Я буду как все люди. Я делаю только то, что мне сходит с рук. — Джеральдина покачала головой, и он улыбнулся. — Жалко, что так мало сходит.

— А мне тебя не жалко, — сказала Джеральдина. — Не так уж мало тебе сходит с рук.

— Тоже правда, — согласился Рейнхарт. — А ты знаешь, что длина этого озера шестьдесят пять километров, а глубины в нем — метр? Если бы не тина, ты могла бы дойти пешком до Мандевилла.

— А ты понял, почему я сказала — лазейка?

— Конечно, — ответил Рейнхарт, — водяная мистика: дышишь полной грудью и прочее. Думаешь, что, если близко вода, можно удрать от неприятностей. Многие так думают. Люди любят воду — они думают, что их тут флот дожидается и кто-нибудь столкнет для них шлюпку.

— Вот это мне и нужно, — сказала Джеральдина. — Флот.

— На меня ты не смотри. Я не флот.

— А ты ведь служил во флоте? — спросила Джеральдина.

— Да.

— Ты был во флоте музыкантом?

— Я был радистом. Я ходил в Антарктику.

— Ты после этого был музыкантом?

— Да, — сказал Рейнхарт, — после. И был я не каким-нибудь музыкантом. Я был асом.

— Знаешь, я куплю тебе кларнет, и ты будешь играть мне.

— Теперь мне не сыграть «На берегах Уобаша»[38]. Не тот уже буцинатор.

— А что это?

— Такой мускул во рту. Да ладно, — сказал он, — теперь мне это все равно. Теперь я упражняю рот при помощи виски и трепотни… Но иногда меня раздражает, что нечем занять пальцы. А иногда начинает беспокоить музыкальный отдел мозга.

— Тебе тоже нужен флот, правда, рыбка?

Рейнхарт наклонился к Джеральдине и прошептал ей в волосы:

— Если бы за тобой началась охота, родная, ты побежала бы к воде, да?

— Конечно. Хуже нет, когда за тобой охотятся на суше. Нет, я побегу прямо в воду.

— Я тебя понимаю, — сказал Рейнхарт. — Честное слово, понимаю.

— Хуже нет, когда за тобой охотятся.

— Это я знаю.

— Я побегу прямо в воду и утону.

Рейнхарт лег на спину, так что их головы оказались рядом. У него перед глазами были шрамы на ее лице — на веснушчатой, золотистой от загара коже они выглядели белыми шнурками.

Линия подбородка у нее твердая, подумал он; но глаза красивые и смотрят мягко. Тело ширококостное, пышное, а волосы удивляли своей мягкостью. Пальцы у нее были длинные с крупными суставами; под глазами лежали нездоровые полукружья, но кожа была нежная, белая. Он дотронулся до пряди волос, упавшей на ее плечо.

— Не тони.

Когда Джеральдина повернула голову и он встретил ее взгляд, ему захотелось отвернуться, хотя их лица почти соприкасались. Он скосил глаза на пустое темнеющее небо.

— Не позволяй сволочам доводить себя до крайности. Когда попадешь в воду, не тони. — Он сел так, чтобы смотреть на ее лицо сверху. — Вот я, например, я мастер побега, мастер маскировки. Когда меня загонят в воду, я перерожусь, эволюционирую обратно. Пока ты будешь ждать, я опять превращусь в земноводное и исчезну, трепеща плавниками.

— Я ничего такого не умею, птичка. У меня нет образования. Придется просто утонуть.

— Значит, надо научиться, — сказал Рейнхарт. — Я не могу тащить тебя из этой грязной воды.

— Рейнхарт, в озере глубины больше метра.