Василий Аксенов - «Юность». Избранное. X. 1955-1965

• Название: «Юность». Избранное. X. 1955-1965
• Автор: Василий Аксенов
• Издательство: Правда
• Жанр: Поэзия
• Год: 1965

Книжка, которую вы сейчас держите в руках, товарищ читатель, не просто сборник повестей или стихов, каких у нас издается во множестве. Это своеобразный отчет авторов, объединенных вокруг журнала «Юность» за десять лет дружной деятельности под крышей журнала.

---

Судя по всему, Меньшиков рассказал геологу о дальнейшем своем маршруте. Краем уха я уловил, как тот возмутился:

— Втроем на Обручорр? Ну, ребята, не советую. — И, уходя, он покачал головой: — Втроем на Обручорр? Самоубийство.

* * *

Переход к Беличьему сохранился в моей памяти как своеобразное «ледовое побоище» туристов с природой. Какие только гадости она нам не устраивала! И, пожалуй, во всех трех группах не нашлось ни одного человека, который не провалился бы в наледь. Вторая половина пути к Беличьему была усеяна «трупами» туристов, счищающих лед с лыж или просто сидящих на рюкзаках в полном изнеможении.

Обычно мы каждый день проходили километров четырнадцать. От заповедника до Беличьего было тридцать. К тому же сначала нашей группе пришлось прокладывать лыжню.

К полудню нас обогнали геологи и энергетики. Кажется, все шло по плану. Но в мире еще существуют индивидуалисты. Они страшней, чем мороз или наледь. Коля, видите ли, не выдержал, что нас обгоняют геологи, пошел впереди них, дошел до устья Чуны и занял избу, предназначавшуюся для геологов.

Ребята, что вначале пробивали лыжню, выдохлись, к тому же мы решили не растягиваться и шли с такой скоростью, с какой могли идти наши девочки.

Коля почему-то решил, что мы дальше не пойдем, и сказал геологам, что наша группа устала, что наша группа слабее и пускай они нам уступят избу. Эта «инициатива» нам впоследствии дорого обошлась.

Мы дошли до устья Чуны и увидели, что на лыжне вода. Меньшиков, идущий впереди, остановился. Он произнес великолепную тираду:

— Киты, идти по лыжне, когда на ней вода, все равно что разворачиваться на водосливе. Обойдем.

Свернул резко вправо… и провалился в воду по щиколотку. Дальше все наши ведущие, как они ни хитрили, один за другим попали в наледь. Им ничего не оставалось делать, как снять лыжи и счищать ножом лед.

Получилось, что первым пошел я. В конце озера, перед самой «землей», видим группу энергетиков в полном составе. Сидят, чистят лыжи.

— Загораете?

— Загораем.

Впереди наледь. До «земли» всего несколько метров. Беру резко влево. Думаю, пронесет. И, конечно, приходится снимать лыжи и чистить.

Советуемся. До Беличьего не дойти. Но впереди должна быть еще одна изба. Надо ее занять первыми. Я и Вовка, из группы Меньшикова, так и не счистив лед, идем вперед.

Лес, лес и лес. Лыжня крутит. Деревья засыпаны снегом, стоят, как памятники. Лес полон туристов. Мы не разбираем, кто они: энергетики или геологи. Надо опередить их и занять избу. Быстро темнеет. Лыжи совершенно перестают скользить. Наверно, на каждой налепилось по сугробу. Обходим пару энергетиков. Сидят, высунув языки. Скоро и мы выдыхаемся. Садимся. Полная темнота. Ни звука. Сколько до избы, неясно. Где наши? Идут? Встали на холодную ночевку? Или, может быть… Ничего не известно. Плечи болят, словно их переломили. Лечь в снег — и ничего я не хочу, и ничего мне не надо, и никакие подъемные краны меня сейчас не подымут…

Скрип лыж. Знакомая фигура. В темноте блеснули очки. Меньшиков останавливается, поправляет крепления.

— Что ж вы? Топайте, топайте.

И мы знаем: надо встать, надо идти дальше.

Меньшиков где-то далеко впереди. И мы спокойны. Ведь первым придет Меньшиков. Он займет избу.

Через полчаса мы натыкаемся на трех человек. Два энергетика и Меньшиков. В темноте я не вижу их лиц, но понимаю, в каком они состоянии. Меньшиков поит энергетиков чаем из термоса. Он тихо говорит нам:

— Ребята совсем сдали. Я вернусь обратно, посмотрю, что с нашими. Теперь ни о какой холодной ночевке не может быть и речи. Если не займете избу, идите прямо до Беличьего и организуйте ночлег.

Мы идем. Мы не видим даже лыжни. Как мы не сломали лыжи, никто не знает. Наконец доходим до избы, но ее заняли геологи. Вторая группа в избе никак не поместится. Вот во что нам обходится Колин индивидуализм! К нам присоединяются два «передовых» энергетика, и вчетвером мы добираемся до Беличьего. На энтузиазме? Нет! Одиннадцатое или двенадцатое дыхание.

Рабочие приводят нас в свое общежитие. Помогают нам принести воду. Хорошо, что печка горячая. Мы собираемся идти встречать наших.

И вдруг в общежитие вваливаются Меньшиков и двое геологов. У каждого по два рюкзака. Оказывается, геологи вышли навстречу нашей группе и сняли рюкзаки с девушек и с Лозинского.

Через полчаса приходят наши туристы. Опускаются у печки — и ни слова.

Через час начинаются рассказы. Лена говорит, что девушки сели и сказали: «Никуда мы не пойдем». И Алешка с Димкой тоже еле держались на ногах и ничего не могли поделать. В это время к ним вернулся Меньшиков, напоил всех чаем, а потом подошли двое геологов.

Я думал, Меньшиков будет подсмеиваться над Лозинским. Нет, он просто устало говорит:

— Лозинскому не следовало в поход. Хороший дом отдыха, вот что ему надо.

Вовка и я, основываясь на железном принципе Меньшикова «себя не похвалишь, так сидишь как оплеванный», вспоминаем, как мы первыми пришли в Беличий.

Мне кажется, Левка немного смущен. Он вроде даже оправдывается:

— Мне пришлось ходить взад-вперед. А потом Лозинский уже не мог рюкзак тащить…

* * *

Последний совместный переход. Холодная ночевка. Поели. Спать рано. Сидим.

В ногах валяются пустые кружки. Мир стал очень маленьким. Он весь уместился в костре. И, кроме костра, больше ничего не существует. И неба, и деревьев, и гор не видно. Есть только несколько горящих поленьев. Остальное — мгла. Но в пламени костра я вижу и Беличий, и лыжню на озерах, и таинственную «трубу», и Москву, и девушку…

Проклятая романтика!

Умные люди, Меньшиков и Алешка, сцепились по теории Эйнштейна. Ну, куда мне до них! Я даже высшей математики не знаю. Девчата тихо поют песни. Я смотрю на костер догорающий. Полено обугливается, сереет, белеет, осыпается. Хворост изгибается, трещит. Мир стал очень маленьким. Он весь уместился в костре.

Где теперь ты по свету скитаешься
С рюкзаком, по колено в грязи…

Вот я снова уехал от тебя. И снова ты меня не встретишь. Наверное, это не надо, правда?

Иль под солнцем безжалостным маешься
Где-нибудь в Казахстанской степи…

Нет, совсем наоборот. У нас стоит холодная погода. Завтра мне опять складывать заледенелые палатки. Они уже не влезают в рюкзак. Интересно, получила ли ты мое письмо из Апатитов? Я писал, что тепло (а мороз был двадцать градусов) и нет ветра (ветер как раз бил в лицо). Ты, наверное, сейчас на вечере. И, как всегда, несколько человек приглашают тебя танцевать. Весело, правда?

Может, ночь коротаешь тревожную
И не думаешь ты обо мне.

Итак, вторая холодная ночевка. Сегодня я рубил лапник. Паршивое занятие. Не греет. А я, сама знаешь, быстро мерзну. Коля с Алешкой пилили ели. И деревья, как всегда, послушно падали на Колю. И никто уже не волновался. Деловито спрашивали:

— Ну, как?

— Жив! — радостно отвечал Коля и вылезал из сугроба.

…Ты знаешь, костер — это не очень удобно. Спереди жарко, сзади холодно.

— Чья бахила горит?

Все вдруг оживленно начинают выяснять, чья же это бахила. Наконец Меньшиков выхватывает ее из огня. Так и знал, бахила-то моя. Задумался!

Димка Поспелов наелся и издевается над нашим завхозом Милой:

— Разве Мила — завхоз? Попросили продуктов, она сразу их дала. Вот в прошлом походе был завхоз! Начальник на коленях просил — ничего не получилось. При настоящем завхозе начальник — ничто!

Наш костер догорает. А ча небе разгорается другой. Белые, зеленые, розоватые пятна тушат мерцание звезд. Вырисовываются вершины деревьев. Небо розовеет. Сияние.

— Киты, я вам не завидую. Поправьте лапник.

Меньшиков вечно чем-то недоволен. Мы смотрим сияние. Как-нибудь переспим.

И переспали. Мне-то вроде ничего, я в середине как-то устроился. А Валька, говорит, целую ночь стоял на голове. Мы с Ленкой скатились на него. Алешка наверху, в одиночестве, мерз и держался зубами за мешок, чтобы не свалиться на нас.

Утром прощальный выстрел Меньшикова, и мы разошлись.

Нашей группе здорово везло. И мы (конечно, весело и с приключениями) прошли «трубу», озеро Вайскис и в намеченный срок вышли к Мончегорску.

С Меньшиковым я встретился через неделю в Москве. Он рассказывал, как они катались на лыжах с вершины Обручорра. Лыжи, разумеется, сломали. По дороге они встретили несколько групп московских туристов. И вообще там было много интересного.

Больше я Меньшикова не видел.

И потом на Алтае я встретил энергетиков. Они были на Кольском. Они узнали, что я шел с МГУ.

— Мы видели ваших ребят. Троих. Одну ночевку вместе устраивали. Утром они ушли вперед. Там был один…