Владимир Лорченков - Кукурузный мёд (сборник)

• Название: Кукурузный мёд (сборник)
• Автор: Владимир Лорченков
• Жанр: Русское современное
• ISBN: 978-5-4474-0231-0

«Кукурузный мёд» – сборник рассказов Владимира Лорченкова, ярчайшего представителя современной русской литературы. Постмодернизм, городской миф, сказка, притча, – тексты Лорченкова всегда игра, но глубокая и затягивающая. Это больше, чем постмодернизм. Это литература.

---

– Неумолимая диалектика, – сказал он самому себе, решив раз и навсегда решить вопросы национальной самоидентификаци, и не возвращаться к нему.

– Кто дал себя уничтожить, тот лох, – сказал капитан зеркалу, бреясь.

– А я не лох, – сказал и правда смышленый капитан.

После чего, на всякий случай, разбил зеркало…

…Полковник Гельман договорил речь – Лоринков запомнил что-то про «комплекс фрустрации», «расстрел как инсталляция» и «сам-то подался в культуртрегеры, потому что бездарное говно», – и махнул платочком. Каратели принялись теснить толпу к обрыву. Мужчины старались держать напор военных до последнего, матери плакали.

Потом и дети зарыдали…

Лоринков отъехал на несколько метров, и глядел, как отрываются от обрыва один за другим молдаване и, кружась нелепо, словно изломанные куклы, падают на известковые скалы внизу. Некоторые, поняв бессмысленность сопротивления, сбрасывали детей, потом прыгали сами. Постепенно скалы стали бурыми. Людей на краю обрыва оставалось все меньше. Лоринков перевел взгляд на полковника Гельмана и с удивлением увидел, что тому плохо…

Вечером, – когда отряд, по обыкновению, перепился и трахал тех женщин, казнь которых отложили до завтра, – полковник держал речь перед офицерами:

– Кого мы растим? – сказал он.

– Неврастеников, психопатов и алкоголиков, – сказал он.

– Нам не нужна бессмысленная жестокость, – сказал он.

– Мы Решаем Вопрос, а не предаемся извращенному садизму, – сказал он.

– Отныне убивать всех быстро, – сказал он.

Штабс-капитан Лоринков, вспомнив речь полковника, ухмыльнулся. Легко сказать «быстро». А как сотню человек быстро перебить, если из оружия у тебя только мечи да копья, а огнестрел лишь у больших начальников? Но перечить полковнику никто не стал. И он, сжимая в руках пакет с подарками, – коврик из волос молдаванки, ожерелье из зубов молдаван, чашка из черепа, – отбыл в какую-то свою Пермь. А мы остались, подумал Лоринков. И, вспомнив, задание, помрачнел. Оглядел отряд.

Все спешились. Все старались не шуметь – штабс-капитан был человек злой, на расправу скорый, – и глядели на лес. Для них это было лишь очередной зачисткой. Лоринков же знал, что от сегодняшней операции зависит его будущее. Ведь именно здесь находятся последние три десятка молдаван – остальных просто не осталось. И он, штабс-капитан Лоринков, должен не только уничтожить тридцать последних молдаван на земле, но и выпытать у них Тайну.

– Кукурузный мед, – вспомнил Лоринков страшный шепот полковника.

Улыбнулся. Вечно в Русском Штабе что-то выдумывают. Но перечить нельзя – в Москве у власти сейчас полно евразийцев и мистиков. На Дальнем Востоке коллегам Лоринкова приходилось искать Священного Тигра Шамбалы, праправнука того тигра, которого, якобы, поцеловал в десны взасос легендарный и полумифический правитель Древней Русской Федерации святой Владимир, в Азии – перстень Чингис-хана, в Архангельске – Великого Моржа Урги. Даже в Эстонии пришлось работать, потому что какому-то обкуренному евразийцу померещилось, будто там можно найти Священную Шпроту Балтики. Дошли до того, что искали, как священную реликвию, матрац, который, – якобы, – трахался с каким-то стопроцентно русским святым, умученным за свободу, Витькой Шендером, и Витька от матраца понес, но был умучан, будучи в положении, что усугубляло вину его мучителей… Мракобесие цвело.

Все это, конечно, глупости, думал Лоринков.

Но начальству не перечил, ведь жизнь человеческая после катастрофы стоила даже меньше, чем ничто…

Поэтому Лоринкову ничего не оставалось, кроме как ответить «есть» на приказ найти священный напиток недобитых молдаван. Кукурузный мед… Штабс-капитан в существование такого напитка не верил, конечно, но… В любом случае, сейчас это выяснится, подумал он. Тридцать последних в мире молдаван – вот они, тут. В лесу… Ну, не считая его, но он-то давно уже не молдаванин…

Отдал небрежно стремя от лошади денщику, Сергуньке Эрлиху, из одесских жидков. Того Лоринков подобрал после погрома, выправил новые документы на Чистоту Крови, и теперь Сергунька каждый взгляд штабс-капитана ловил с благоговением. А Лоринков, до поры до времени не вынимая палаша, – чтоб не блеснул, – пошел, пригнувшись слегка, к лесу.

Отряд последовал за ним, на ходу разворачиваясь в цепь.

* * *

– Хряк, – сказал пленный ротмистр и страшно плюнул куском легкого.

Розовое, оно пузырилось, и напоминало кусок окровавленного мыла. Ротмистр забился на камне, но туземцы, ухватившие его за руки и ноги, не дали несчастному пошевелиться. Так, – мыча из-за веревки в зубах и дергаясь из-за осинового кола в теле, забитого со спины, – ротмистр и стал умирать.

– Мать-кукуруза, прими! – сказал шаман и кивнул кузнецу.

Тот выдернул кол из спины ротмистра, перевернул еще теплого пленного на спину и саданул ему молотом по лбу. Потом еще раз и еще. Треснул череп. Прицелившись получше, Сорочану снес, наконец, половину черепа. Из головы живого еще, – но уже отключившегося – вояки, стали зачерпывать мозги, словно из чаши… Рвались сосуды, но шаману, вошедшему в транс, уже не было противно. Над памятником Штефану кружило воронье…

– Мати-кукуруза, дай испить! – крикнул шаман.

От котла, дымившего на краю опушки, отошла одна из женщин. В руках держала она парадную, эмалированную – всю в трещинах, – кружку. Курился над кружкой дымок. Шаман принял варево торжественно, стал наливать в голову тела, которое усадили. Скреб ногами землю ротмистр, дергался, словно препарированная лягушка… Волхв, улыбнувшись небу, стал наливать в пустую голову жидкость. Поместилось пять чашек.

– В хорунжего бы и все семь влились, – подумал кузнец.

– Хорунжие поумнее, – подумал он.

– А в прапорщика так и все десять, – подумал он.

Сколько чашек кукурузного меда поместилось бы в голове Сержанта, кузнецу даже и думать не хотелось. Ведь Сержант был в новой табели о рангах главнокомандующим всех войск.

К сожалению, от старых армий – до Катастрофы, – сохранились лишь смутные воспоминания и названия должностей и званий. Какое из них стояло над каким и под каким, определить было уже невозможно, поэтому их разбросали в произвольном порядке…

Наконец, голова жертвы заполнилась кукурузным медом.

Шаман жестом призвал к себе жителей деревеньки.

– Пей мед кукурузный, пей жизнь матушки кукурузы, – говорил он каждому.

Туземцы по очереди подходили к дергающемуся еще телу и отпивали по глоточку из дымящейся головы. После этого каждый получал кружку кукурузного меда уже из котла. Люди краснели, улыбались, становились раскованнее…

Кукуруза нынче была на весь золота, выращивали ее от силы килограммов десять за год. Основной едой стали кора да лебеда. Из кукурузы же готовили священный мёд по рецептуре старинного «молдавского вина». Такого древнего, что установить, что именно это был за напиток и из какого злака готовился, было уже невозможно. Рецепт хранили втайне от русских оккупантов и передавали от деревни к деревне…

Шаман Сергунька знал, что окрест леса все опустело, и всех, кроме них, вырезали. Об этом ему сказал дух Матушки-Кукурузы, ну, или, – если честно, – это Сергунька подслушал, когда прятался у дороги, а по ней проезжали двое выпивших спирта русских офицеров…

Между тем, обряд закончился. Голову ротмистра вычерпали до конца. Тело бросили к подножью каменного идола с короной. Началась пирушка. Люди, умиравшие от голода и холода, старались взять от краткого мига веселья все. Некоторые уже залезли на корону Штефана и блевали оттуда прямо на тех, кто совокуплялся у пояса идола. Кто-то пел «Меланхолие дулче мелодие» и тряс головой. Шаман Сергунька Ильченка улыбался, глядя на свой народ.

– А ведь это и есть весь мой народ, – подумал он со слезами на глазах.

– А ведь я плачу, – подумал он.

– Я плачу, и это так прекрасно, – подумал он еще.

– Я словно Ахилл, – подумал шаман, до Катастрофы преподававший литературу в школе для отсталых детей.

– Ахилл из издания «Одиссеи» для средних вспомогательных школ для детей с задержками в развитии, – подумал он.

Тут-то на опушку и выбежали солдаты.

* * *

Спустя какой-то час полянка стала выглядеть еще более разнузданно. Теперь она напоминала поле на каком-нибудь рок-концерте еще в те времена, когда в мире существовали электронные музыкальные инструменты, хипстеры, педерасты, и радио для мужественных и хипестров и альтернативных педерастов, «Наше радио»… Солдатня разгромила шалаши туземцев, и некоторых из них вздернула прямо на руке каменного идола. Штабс-капитан Лоринков глазам своим не верил. Памятник Штефану Великому! Как он здесь, в лесу, оказался? Надо будет пустить его по Днестру, подумал Лоринков, и подталкивать баграми до самых порогов…