Алауди Мусаев - Шейх Мансур

• Название: Шейх Мансур
• Автор: Алауди Мусаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: ISBN 978-5-235-03083-1

Шейх Мансур (ок. 1760–1794) — чеченский народный герой, пытавшийся отстоять независимость горцев от Российской империи. Возглавив в 1785–1791 годах народное восстание на Северном Кавказе, он одержал немало побед над царскими войсками. Неравенство в силах и вооружении, распри среди сторонников Мансура сделали свое дело — шейх был взят в плен и окончил свои дни в Шлиссельбургской крепости. Его деятельность оставила глубокий след в памяти чеченцев и других народов Кавказа. Мансур стал предтечей великого имама Шамиля, который считал себя его продолжателем. В книге известного юриста, профессора Алаудина Мусаева подробно освещаются не только жизнь легендарного шейха, но и история Чечни и обычаи ее народа.

Издание второе.

---

Первые рапорты губернаторов турецких провинций выявляют полную их неосведомленность о положении в Чечне. «Никто не ведает о человеке, которого называют имамом Мансуром, — пишет осведомитель великого визиря из Согуджака, — только некоторые Хаджи, которые приезжали сюда, говорят, что видели его». Судя по донесениям прусского посланника в Стамбуле Дица своему королю, в Османской империи в это время ходили самые невероятные легенды о личности новоявленного имама. Из уст в уста передавались таинственные истории о пророческих откровениях имама и освобождении, которое он должен принести всем мусульманским народам Кавказа.

«Здешние ученые улемы говорят, — отмечал Диц, — что на земле появились три великих человека, и они, как герои веры, очистят исламский мир от неверных. Мулла, или же имам, Мансур считается среди них первым. Имам Каррис в Бухаре, в стране узбекских татар — вторым. Имам Соусеан в Мекке — третьим. Все они называются реформаторами и мечами ислама. Последний названный имам, как утверждают, очистит религию арабов, а потом, совместно с двумя другими имамами — Каррисом и Мансуром, прибудет в Константинополь, чтобы заменить династию Османов и образовать в Турции истинно исламское правительство. Вследствие этого, — сообщал далее Диц, — в Османском государстве многие находятся в тревоге, ожидая явления этих духовных наставников, которые представляют, по мнению правителей Турции, немалую угрозу, прежде всего самому Константинополю». Говорили даже, что после освобождения Кавказа от «неверных» Мансур может предъявить претензии на титул главы всех мусульман — халифа, — который по традиции принадлежал турецкому султану.

Далее Диц сообщил прусскому королю неожиданную новость — турецкое правительство издало специальный указ, согласно которому во всех мечетях следовало официально объявить, что кавказский имам Мансур — это обманщик, фальшивый святой и вообще человек, который ищет для себя и своих последователей опасных приключений. «Письма от имама Мансура, которые распространялись на Кавказе среди закубанских народов, — продолжает Диц, — изымались и расследовались; пускалось в ход все, что могло бы поколебать сторону имама Мансура. Турецкие власти, опасаясь выступления против них имама Мансура, дошли до того, что решили привлечь на свою сторону посла России в Турции господина Булгакова и через него просить русских выступить против этого мятежника».

Таким образом, действия Мансура на Северном Кавказе вначале были крайне недоброжелательно встречены турецкими властями. Задолго до ухода имама за Кубань к черкесским племенам один из кумыкских жителей, который совершил паломничество в Мекку и возвращался обратно через Константинополь, был приглашен к великому визирю и подробно опрошен относительно слухов о шейхе Мансуре. Содержание беседы, состоявшейся между визирем и кумыкским Хаджи, было приведено в рапорте генерал-поручика Потемкина князю Потемкину от 21 августа 1787 года.

«Говорят, явился у вас имам, — спрашивал визирь, — и какие он делает чудеса?

— Никаких. Только в народе производит смятение, — отвечал Хаджи.

— Верят ли ему люди?

— Черные люди верят, ученые — нет.

— Разве у вас нет книг?

— Есть.

— Как же тогда люди верят в появление пророка, которого по нашему закону после Магомета быть не может?

Хаджи объяснил это неразвитостью народа, но в то же время уверял визиря, что имам Мансур имеет много приверженцев, распространяет ислам и возмущает горцев против России».

После первого большого успеха Мансура в сражении при Алдах и последующих нападений на Кизляр и Кавказскую линию турецкие власти обратили более пристальное внимание на чеченского имама. Причем отношение к нему в Стамбуле по-прежнему оставалось сложным. Обеспокоенность Турции действиями Мансура имела не только религиозные причины. Порта в то время не была готова к войне и боялась нарушить хрупкое перемирие с Россией. В отчете коменданта Согуджака Али-паши в начале сентября 1785 года высказывалось опасение, что если черкесские и абхазские племена, находящиеся под турецким протекторатом, вступят в войну с русскими по призыву имама Мансура, то это будет воспринято в Петербурге как нарушение обязательств по мирному договору с Россией.

К тому же воинственный призыв чеченского имама подвергал определенной опасности и другой район — Кубань, где Турция также стремилась сохранить спокойствие. В донесении согуджакского Али-паши великому визирю от 28 ноября 1785 года сообщалось о бунте ногайцев и адыгейцев, которые готовились перейти на сторону Мансура. Их возглавлял интендант крепости Согуджак черкес Хасан-Али, на сторону которого встало до сотни человек из гарнизона, включая турок. Чтобы усмирить бунтовщиков, турецким властям пришлось даже просить помощи у русских, и только благодаря вмешательству российских войск порядок был восстановлен, а зачинщики волнений наказаны.

Великий визирь почти ничего не знал о Мансуре. «Слухи, которые разносятся об этой личности, лишены всякого подобия правды, — замечал главный турецкий чиновник. — Необходимо, однако, соблюдать меры бдительности и осторожности. Следует потребовать от коменданта Согуджака беспрерывно наблюдать за происходящим, особенно зорко и неотступно следить за делами этого человека». Сулейман-паша, губернатор крепости Чилдир, получил из Стамбула предписание расследовать все обстоятельства, связанные с личностью Мансура. В своем ответе паша, ссылаясь на сообщения, полученные от информаторов — лезгин и других дагестанцев, — также подтверждает, что «действия имама в настоящее время не представляют угрозы, которая могла бы беспокоить турецкое правительство».

Великий визирь представил ответы губернаторов турецких провинций султану Абдул-Хамиду I, сопроводив их коротким докладом, который позднее был помечен рукой самого султана: «Прочел сводки писем и донесений, полученные от коменданта Согуджака. Приказываю передать паше Согуджака, что он должен очень серьезно разобраться в действиях шейха Мансура и обстановке, что складывается в тех районах. Обстоятельства настоящего времени требуют большой бдительности. Никакая непредвиденность не будет прощена».

Настороженность и даже некоторая враждебность правителей Турции по отношению к горскому бунту и его предводителю объяснялись мотивами движения и составом его участников. Турция искала и находила себе союзников в борьбе с Россией среди князей и владетелей Дагестана, Кабарды, Кумыкии и Адыгеи. Подкупами и интригами турки умело управляли действиями горских владетелей. Александр Беннигсен пишет, что «из анализа архивов турецких вытекает, что, как и раньше, Турция интересовалась в основном горскими князьями и очень мало — шейхом Мансуром». Примкнувших к имаму людей в турецких документах презрительно называли «наивными горцами, любителями воровства и грабежей». Сама мысль о том, что крупные князья и феодалы Кавказа могут примкнуть к Мансуру, вызывала у турецкого правительства тревогу и протест. Губернатор Чилдира писал об одном из самых коварных владетелей Дагестана Умма-хане Аварском, который готов был из-за подарков и денежных вознаграждений постоянно плести интриги, лавируя между турками и русскими. «Неверно мнение, что Умма-хан Аварский примкнул к шейху Мансуру. Его нет и быть не может в нищей толпе, окружающей этого бунтовщика».

Турецкие власти опасались непонятного для них «еретического и мятежного» характера движения горцев под предводительством Мансура. Их не устраивала также его религиозная направленность. Причина в том, что саму Оттоманскую империю постоянно сотрясали национально-освободительные восстания, которые нередко принимали форму борьбы за возврат к «чистоте» первоначального ислама времен Мухаммеда и первых халифов. А грозный меч «священной войны», газавата, направлялся не только против неверных, но и против «порочных мусульман» — находящихся у власти турок.

Массовые движения пуритан-реформаторов волновали в те времена весь мусульманский мир и самым серьезным образом угрожали целостности Османской империи и владычеству турок в подвластных им странах. Правительство Блистательной Порты вело с этими реформаторами ислама беспощадную войну. Подавив с большими трудностями движение ваххабитов в Аравии, оно изгнало агрессивное братство с территории империи.

В учении Мансура туркам не напрасно чудились знакомые освободительные реформаторско-религиозные идеи. Опасность их увеличивалась тем, что эти идеи легко проникали в среду подвластных Турции закубанских народов. Порта всеми силами стремилась сохранить свое владычество на Западном Кавказе. Турки подавляли постоянно возникающие волнения среди горцев, подкупали, а если не получалось, то беспощадно укрощали своих беспокойных союзников — горских феодалов.