Елена Блонди - Княжна

• Название: Княжна
• Автор: Елена Блонди
• Жанр: Ужасы и Мистика

Вы думаете, что родиться княжной это большая удача? Юная княжна Хаидэ тоже так думала. Пока в её жизнь не вошло Необъяснимое…

---

Представляя это, Хаидэ думала, наверное, царство Аида выглядит именно так.

А лагуны, что находились посредине морского тулова, они были радостными, — самые красивые места на всей Морской реке. Если идти целый день, окунаясь в первую, потом в следующую, и дальше, то заметно, как вода становится мягче и ласковее, теряет вкус соли. Но до болот еще очень далеко, потому прогретые солнцем лагуны не зарастают ряской и тиной, они светлы и прозрачны, как теплое стекло. И вода лагун высыхает на коже, оставляя белый шелковый след, такой вкусный на языке, будто это изысканное лакомство.

После перехода Хаидэ вдруг поняла, что быть одной ей не в тягость. Наоборот, жить, разглядывая и слушая мир, не открывать рот для разговоров, уходить, когда хочется и идти, куда надо именно ей — стало ценностью и настоящим удовольствием. Тут они стали жить с Флавием мирно, потому что учеба все чаще превращалась в его дневной сон под сенью клонящихся тростников, пока Хаидэ, сбросив одежду, плавала, бродила в зарослях, находя птичьи гнезда и рассматривая мелкую живность. Желание снова увидеть черного воина, что встретился ей среди весенних деревьев, не ушло, лишь потеряло свою остроту. Мягкая вода лагун сгладила нестерпимость желания, сделав его всегдашним и добавив грустной уверенности, что все совершается так, как и должно вершиться в круговороте жизни. А значит ее цель сейчас — ждать. И верить, чтобы не пропустить.

Выкупавшись, она собрала руками край наброшенной туники и стала бродить по мелководью, поднимая и складывая в подол красивые камушки.

Недалеко от берега встала, глядя на свое отражение. Светлая одежда, голые руки, ноги, уходящие в зеркало воды. На одной руке — тяжелый кожаный браслет. Рядом с ней — черный воин…

Хаидэ забыла дышать, только смотрела в тихо идущую воду. Высокий. Ее голова, облепленная мокрыми прядями, не достает ему до плеча. Прямо стоит черный. Руки опущены, смотрит в глаза ее отражению. А она — в его отраженные. Закаменела шея, побежали мурашки по согнутому локтю…Повернуть голову, чтобы увидеть его рядом, на песке. А вдруг его нет? Вдруг он дух и пришел только отразиться, постоять рядом с ней. Нужно шевельнуть рукой, коснуться. Охрана молчит, стражники лежат на траве за невысоким пригорком, оттуда они время от времени высовываются, окидывая глазами солнечную лагуну. А вдруг, если Хаидэ пошевелится, они заметят его, почувствуют? И убьют?

Но нет сил терпеть. Медленно-медленно, глядя на отражение, девочка отвела в сторону правый локоть, продолжая сжимать подобранный подол туники, чувствуя, как врезаются в ладони складки ткани. Вот сейчас она коснется его руки. Вот. И ощутила выставленным локтем горячую кожу. Сердце прыгнуло. Настоящий! Живой! Теперь можно повернуть лицо, запрокидывая, чтобы сразу — в глаза. Не убирая локтя от точки живого тепла.

Но время растаяло, потекло, вскипело, и — вспыхнуло, испаряясь.

Крик, свист стрелы. Хаидэ резко повернулась, забулькали камушки, сыплясь из отпущенного подола. Скользнули по ее лицу глаза — большие, темные. И — нет никого уже рядом.

Лишь мягкий топот накатывался со всех сторон. Тяжелое дыхание, теньканье тетивы. Кто-то сзади резко обхватил ее, больно передавив грудь, дернул из воды, царапая руки ремнями и пряжками.

Быстро, как все быстро и так много всего сразу! А его уже нет. Нет! Есть!

Хаидэ забилась в руках воина, глядя на замершую черную тень в камышах. Да что же он? Убьют ведь! Но не стреляли. Лучник в охране один, в три мгновения все стрелы выпустил.

А пятеро с мечами уже бегут, крадучись, зверями уже вокруг лагуны — к зарослям тростников. Сейчас из стойбища на условный крик стражи примчатся еще воины.

Хаидэ рванулась, отталкиваясь босыми ногами, и укусила воина за ухо. Тот зарычал бешено, отбросил на песок, и тут же схватил за руку, как привязал. Пальцы Хаидэ онемели от хватки. А позади — волна топота. И грозный крик отца, который неожиданно оказался совсем рядом, видно приехал в стойбище поутру, пока она бродила в лагунах.

Охотники ринулись в камыши одновременно, с разных сторон. Только тени мелькали да высокие метелки тряслись. И вылетел один, как сломанная кукла, обрушился в мелкую воду. Поплыла по солнечной ряби кругами кровь. Остро запахло охотой. Разваливая зелень коленчатых стеблей, выпал ничком из зарослей другой, пачкая красным белый песок. Ему на спину поперек — третий. Голова свернута, глаз открыт — в небо. Шапка съехала на другой глаз. Пронзительный крик раздался из трясущихся тростников. Так овцы кричат, когда умирают под ножами пастухов. И запах тот же. Еще крик…

Времени прошло — дважды открыть-закрыть глаза, а племя потеряло четверых воинов. Загремел голос вождя.

Еще умирали убитые, как новая тройка стремительно унесла свои жизни в камыши и оставила там. А остальные бежали с луками вокруг — запереть в камышах, не дать уйти, пустить стрел больше, чем пылинок, поднятых с сухой земли сапогами, зачернить быстрыми смертями прозрачный воздух. Окружили и замерли, натягивая тетиву.

Стихло все. Хаидэ, застыв, одна рука в кулаке воина, другую сама сжала в кулак, вглядывалась в зеленые решетки тростника. Плавно кивают высокие метелки, отвечая жаркому ветерку. Часто-часто стоят тонкие одинаковые стебли. Все насквозь видно: серые бесформенные кучи, примявшие стебли — убитые охотники. Но нет черного силуэта.

И только Хаидэ начала переводить дух, сожалея одновременно, что, вот, опять исчез, как перед тростником, на песке, в двух шагах от лежащих ничком мертвых тел, будто из полуденного марева возник, стоя на одном колене, сведя плечи и опустив голову, пальцами касаясь песка. И тут же, с маревом колеблясь, перетекая, встал в рост, прямо, опустил большие ладони. Поднял подбородок, открывая шею.

Без оружия, без панциря. Быстрое время — открыть, закрыть глаза — ухнуло, растянулось внутри себя, вмещая бесконечно многое… Взгляд Хаидэ скользил по его предреченным смертям: стрела в глаз — смерть, стрела в горло — смерть, стрела в сердце — смерть.

Да что же он стоит?

Сверху, с пригорка раздался яростный голос вождя, посылающий все эти смерти.

И, одновременно с напряжением мускулов лучников, что ощутила в себе саднящей болью, услышала собственный крик. Пронзительный, чтобы суметь перекрыть голос вождя. И второй следом, еще яростнее, чтоб не просто услышали — послушались.

Ослабела от неожиданности хватка воина — вырвать руку! Быстро! Времени — только закрыть, открыть глаза!

Выворачивая пятками песок, падая на колено и тут же вскакивая, рванулась напрямик, через мелководье, на бегу пожалев об этом. Вода по пояс, вцепилась в бедра, в колени вязкими ладонями. А надо — быстрее! Быстрее голоса, быстрее стрел!

У самого берега споткнувшись, повалилась в воду, увязая руками в мокрых одеждах убитого воина, в его вялых, колеблемых течением руках. Взвилась, отталкиваясь ладонью от запрокинутого лица, выскочила, перетоптавшись по мягкому, уже неживому. И в два прыжка оказалась рядом с черным, прыгнула вплотную. Прижалась мокрой спиной к горячему животу:

— Нет! — крикнула перехваченным голосом. И еще, чтобы звонче, яростнее:

— Нет! Мой, мне!!

Крик упал в тишину. Хаидэ ощутила в себе, как замерли в ожидании закаменевшие на тетивах пальцы. Смотрела прямо в перекошенное лицо Торзы, чувствуя спиной, головой — тяжелое дыхание большого тела.

И плавно, мягко легла на ее шею ладонь, сдавливая горло. Под стон вождя черный потянулся в сторону. Звякнул меч убитого воина. Хаидэ закрыла глаза. Вот сейчас, держа огромной рукой за горло, другой — острие меча ей в грудь, в сердце.

Но черный воин развернул ее к себе, опускаясь на колени, откидываясь на пятки. Рукоятка меча ткнулась в ладонь, и девочка обхватила шершавую кожаную обмотку. А он, пальцами придерживая плоский металл, упер острие в свою грудь. Опустил руки, закрывая глаза. И замер у ее ног.

Тростники перешептывались сухими голосами, жаворонок пел где-то в другом мире — синем, просторном, в котором ветерок мягко перебирал мех черной лисы на шапке Торзы, холодил испарину на темных лицах лучников, вставших камнями.

Длинный черный воин откинулся плечами, уперся грудью в острие меча, который держала невысокая девочка в облепившей фигуру мокрой тунике. Вздохнул, поднимая ребра, показалась из-под острия меча капля крови. Зернышко граната на черной коже.

— Убей! — стрелой в уши прилетел крик отца. Дрогнула рука, капля набухла, поползла.

— Нет! — ответила, сердито глядя в темные, ночные глаза пришельца:

— Он — мой!

И размахнувшись, отбросила меч. Плеснула вода.

…Вождь думает быстро. На то он и вождь — принимать решения быстрые и правильные.

— Убрать луки. Отойти назад.

Воины заоглядывались, отступая, отошли к границе травы, опустив луки. Вождь сам подошел к дочери. Посмотрел на суженные глаза, сжатые губы. Глянул на воина, стоявшего на коленях с опущенной головой.