Пётр Загоруйко - Евангелие для цыганского барона

• Название: Евангелие для цыганского барона
• Автор: Пётр Загоруйко
• Жанр: Религия

---

П. Загоруйко

ЕВАНГЕЛИЕ ДЛЯ ЦЫГАНСКОГО БАРОНА

Горе вам, смеющиеся ныне!

Ибо восплачете и возрыдаете.

(Христос)

Кто поет - заплачет,

кто пляшет - упадет.

(Цыганская пословица)

Глава 1

Солнце уже клонилось к закату. Его красно-оранжевые косые лучи пали на подоконник высокого окна художественной мастерской; отраженные его белой глянцевой поверхностью, они заиграли радугой на изломах цветных стекол, предназначенных для изготовления витражей в домах, где такая роскошь "по карману". Стекло стояло под окном и, в свою очередь, рефлектировало краснотой на белый матовый гипсовый бюст одного из художников-оформителей этой мастерской – Андрея Голубенко, – "баптиста", как его называли соработники.

Это малое произведение искусства было автопортретом, предназначенным только для одной цели — запечатлевая духовный мир изображаемого человека, вместе с тем быть свидетельством возможностей, способностей мастера, вылепившего самого себя, глядя в зеркало и на фотографии. Это было своего рода рекламой для заказчика, говорящей: если я справился с такой трудной задачей, то остальные мне нипочем. В расчет Андрея входило и то, что заказчик всегда мог сравнить живую модель автора с застывшим в гипсе его изображением, что выгодно его выделяло среди других художников и лепщиков мастерской, давая шанс получить самый хороший заказ.

Несколько лет этот расчет срабатывал как нельзя лучше. Но теперь, когда прошло полтора десятка лет, автор мог только сказать: эту работу я выполнил, когда был еще сравнительно молод, а если быть точным – в год, когда был исключен из Московского архитектурного института. Обычно после такого сообщения следовало повествование, из которого собеседник узнавал, что Андрей был исключен из института как христианин, за веру в Бога.

Уверовав, он открыто сдал комсомольский билет, заявив при этом, что отныне является последователем Христа, что и послужило поводом к гонениям со стороны администрации института под давлением КГБ. Закончилась эта история тем, что ректор, вызвав Голубенко "на ковер", в присутствии работника КГБ, сказал:

— Учитывая, что ты особенно даровитый студент, я даю тебе еще время на раздумие над своим неожиданным шагом, но только до завтра. В четверг в 10 часов утра ты должен будешь произнести только одно из двух слов – "институт" или "Бог".

И хотя бывшие друзья-сокурсники в тот день допоздна уговаривали его "прийти в себя", внутренняя борьба студента института, а теперь и "студента" Христа, закончилась победой. Самым большим искушением для него были слова Ильи Шифрина, стоявшего утром следующего дня в нескольких метрах от кабинета ректора:

— Андрей, через несколько минут ты зачеркнешь все усилия прошлой жизни к достижению карьеры архитектора, а вместе с ней и всю будущность своей жизни, подумай...

Но, открывая дверь кабинета ректора-"судьи", будущий изгнанник слышал только слова Того, за Кем он последовал: "Что тебе до того? Ты иди за Мною".

Ректор сдержал свое обещание, и услыхав от Голубенко единственное слово "Бог", мог лишь вынести свой вердикт-решение о виновности подсудимого.

— Через 15 минут на доске объявлений увидишь мой приказ об исключении тебя института.

И действительно, по истечении этого короткого времени приказ констатировал вопиющее беззаконие воинствующего атеизма того времени сухой ложной строкой: "Исключен за действия и поступки, порочащие высокое звание советского студента".

То была стандартная фраза для всех студентов-христиан в стране, где "так вольно дышит человек". Вернувшись из Москвы в свой родной город, Андрей испытал новые удары, но уже от родных братьев, которые многократно упрекали его "неописуемую глупость", перечеркнувшую все ожидания и ту финансовую поддержку, которую они изредка оказывали, поддерживая скромный быт студента.

— Разве ты не мог быть верующим в душе? Что для Бога значит эта маленькая красная книжица, что из-за нее ты испортил свою судьбу? – спрашивали они.

— Вы неверно расцениваете мое действие, – отвечал он, – дело вовсе не в комсомольском билете, а в том, что мой Бог желает открытого искреннего следования за Ним, а не в душе, – благими намерениями людей, верующих в Бога только в душе, – устлана дорога в ад...

Андрей пытался применить себя где-то по родственной специальности и однажды, узнав, что требуется в отдел главного архитектора города помощник – обрадовался, думая, что здесь он применит свои способности. Но из собеседования с архитектором пришел к выводу, что это желание неосуществимо, т.к. всякий раз, когда он открыто говорил, что послужило причиной его исключения из института, руководитель учреждения, как и в этот раз, разводил руками и говорил:

— Я лично не против твоей веры, но меня же заставят твои гонители найти потом способ избавиться от тебя. И что тебе даст, что ты проработаешь 2-3 месяца и только новыми записями в трудовой книжке испортишь к себе отношение работодателя?

После таких или примерно таких ответов Андрей, в конце концов, устроился на работу в художественную мастерскую. Но и здесь были свои трудности, т.к. ему приходилось отказываться от многих заказов из-за их специфических требований: то нужно было писать лозунги, славящие Компартию, что противоречило Писанию, то портреты членов Политбюро или вождя мирового пролетариата; в результате этого он оставался часто без заказа, а следовательно и без зарплаты. К тому же из-за частых штрафов за посещение "религиозных сборищ" Голубенко был язвой для художественного комбината.

Неожиданным облегчением в поиске работы стал новый указ, дающий право брать любую работу самостоятельно, проплатив соответствующий процент дохода государству. Это дало Андрею возможность открыть свою мастерскую по оформлению интерьеров различных зданий, в том числе и частных. Наиболее частым заказом была лепнина архитектурных элементов внутреннего убранства помещений.

И вот теперь, бюст, о котором говорилось ранее, оставался только лишь памятью облика человека на пятнадцать лет моложе того, кто ныне сидел в углу дивана, в размышлении посматривающего на эскиз, укрепленный на чертежном приборе.

Передвигаясь, лучи заходящего солнца как бы умышленно делали сравнение давней "копии" и нынешнего "оригинала". Своим движением они как бы говорили: "посмотрите, как время меняет внешний облик человека, накладывая свой отпечаток". И действительно, если раньше Андрей был с пышной курчавой головой, хотя и с глубокими залысинами, то теперь это был лысый человек, привлекавший к себе разве что темными умными глазами. Седые остатки бывших кудрей говорили о пережитом. Только брови выдавали, что когда-то у него был черный цвет волос. Они еще сильнее подчеркивали выразительность глаз на фоне седины. Теперь его фигура была несколько сутулой – с приподнятыми плечами и немного сгорбленной спиной. Его руки говорили, что они не камни ворочали, а привыкли скорее выполнять какой-то легкий, хотя, возможно, и кропотливый труд. Одежда на нем была проста, очевидно, он не придавал ей в жизни особенного значения.

В мастерской, везде, где это только возможно, были книги, названия которых говорили о многосторонних интересах их собирателя – духовная, справочная, научная, по искусству и его всевозможных ремеслах. Обладателя этой библиотеки никак нельзя было назвать "узколобым сектантом". Знание Библии и разносторонний опыт жизни Андрея не раз повергал противящихся истине, из сильных мира сего, в смятение. Слово Божье он любил особенно, часами углубляясь в него, делая всевозможные заметки, и никогда не отказывался от проповеди, совершая этот труд с особым наслаждением.

Кроме книг и всяческих эскизов и чертежей, набросков и зарисовок, мастерскую наполняли различные гипсовые и формопластовые, клеевые и виксинитовые формы, а также обилие разнообразных инструментов и приспособлений. Всякий, кто хоть однажды заходил в мастерскую, не мог не прикоснуться к чему-то, вызвавшему интерес или восхищение.

Постепенно Андрей привлек к своей мастерской лучшего заказчика. Причиной тому было его особое отношение к работе, аккуратность исполнения, точные сроки, и особенно ценилось его пренебрежительное отношение к спиртному (что редко бывает среди мирских мастеров) и честность, как верующего, которая подкупала заказчика тем, что во время ремонта или художественного оформления интерьера, хозяин дома мог оставить без присмотра любые ценности дома, уехав на 23 месяца и более, будучи уверенным, что все сохранится в целости и сохранности. Кроме этого они знали, что и за всякого человека, взятого им в бригаду, он нес личную ответственность. Сегодня Андрей задержался в мастерской несколько дольше обычного, хотя не было к тому никакой причины. "Пора ехать домой", – подумал он, взглянув на часы. Помолившись на дорогу, он стал выкатывать из коридора велосипед, намереваясь затем замкнуть входную дверь. Как раз в это время к воротам подъехали два легковых автомобиля "Волга", последней модели. Из первой вышел, с особо важным видом и надменным взглядом, пожилой цыган и его сопровождавшая свита, из второй – буквально высыпались несколько цыганчат и бегом кинулись в мастерскую, как будто они были самыми желанными гостями.