Илья Азаров - Непобежденные

• Название: Непобежденные
• Автор: Илья Азаров
• Издательство: ДОСААФ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1973

Многие боевые события, мужество и героизм экипажей кораблей, воинов сухопутной обороны, жителей города-героя в последние дни севастопольской эпопеи словно воскресают перед читателями тридцать лет спустя. Непосредственный участник и свидетель этих событий член Военного совета Черноморского флота вице-адмирал И. И. Азаров был в числе тех, кто выполнял труднейшие задачи по организации питания блокированной военно-морской базы, вывозу раненых и эвакуации гражданского населения. В начале войны Азаров был членом Военного совета Одесского оборонительного района, поэтому он хорошо знал по опыту, что нужно осажденному, прижатому к морю городу. Авторский рассказ построен на достоверном материале и ярко отображает боевую обстановку, действия бойцов, командиров, политработников всех родов войск, их боевое содружество, объединенное глубокой убежденностью в неизбежности нашей победы над фашизмом.

---

Е. А. Звездкин этот момент помнит так:

— На берегу, где был построен временный причал, скопилась многочисленная толпа. Когда по шуму с моря определили, что идут корабли, а вышедшая луна помогла разглядеть маневрирующие сторожевые катера, всех охватило крайнее возбуждение. Кое-кто выражал радость стрельбой в воздух, возгласами в адрес прибывших моряков.

По времени это было после полуночи. Звездкин с трудом пробирался к причалу, но так и не смог пробиться через плотную толпу людей. Он слышал, как просили дать дорогу раненому генералу Новикову. Когда к берегу подошел первый катер, толпа хлынула к нему.

С берега было видно несколько маневрирующих сторожевых катеров. Звездкин решил, что организованной посадки не будет. Люди входили в воду, некоторые стояли по грудь в воде и звали на помощь — они не могли плыть. Многие бросились вплавь к маневрирующим катерам.

Звездкин снял ботинки и поплыл навстречу сторожевому катеру, подходившему к консольному причалу. Матросы вытащили Евгения Анатольевича на палубу. Он был в числе первых, поднятых из воды. Звездкин несколько суток не спал и, предельно уставший, сразу же спустился в носовой кубрик, куда его направили моряки, сбросил мокрое обмундирование, лег на свободную койку и мгновенно уснул.

А на консольной части причала все еще оставались командиры вместе с П. Г. Новиковым.

Иван Антонович Заруба вспоминает, что и второй катер не подошел к ним, хотя все время раздавались голоса:

— Подходите сюда, примите генерала Новикова! Второй сторожевой катер подошел к обрыву, откуда подавали сигналы — это капитан 3 ранга Ильичев вызывал корабль.

Мне рассказывали, что Ильичев мог в числе первых попасть на подошедший СКА, но он самоотверженно выполнил свой долг. Когда люди до предела заполнили катер, Ильичев крикнул командиру катера:

— Отходи!

А сам остался на берегу…

Следующий катер, СКА-0112, подошел к уцелевшей части причала и принял генерала Новикова и находившихся вместе с ним командиров.

Генерал-майора П. Г. Новикова боцман провел в командирскую каюту, остальные командиры разместились в кубрике и на палубе.

Булатов приказал боцману из «НЗ» накормить принятых на катер.

Заруба в кубрик не пошел, сел на ступеньку трапа, ведущего на мостик. СКА-0112 стал отходить, набирая скорость. Иван Антонович смотрел на берег, периодически освещаемый ракетами.

Боцман принес Ивану Антоновичу Зарубе банку консервов и хлеба.

Катер полным ходом шел на Новороссийск, Иван Антонович по-прежнему сидел на трапе. Он слышал, как переговаривались на мостике, пытаясь определить силуэт какого-то корабля, подававшего сигналы.

Заруба поднялся на мостик и на лунной серебристой дорожке увидел четкий силуэт небольшого корабля.

— Что он пишет? — спросил Булатов.

— Сигнал непонятен!

СКА-0112 продолжал идти прежним курсом. Спустя некоторое время с правого, а потом и с левого борта послышались выстрелы. Стали видны дорожки грассирующих крупнокалиберных пуль. С левого борта с трех точек — значит, три корабля, с правого с двух точек — два корабля. Через несколько минут Заруба различил силуэты торпедных катеров.

Булатов, подметил, что катера противника идут параллельными курсами. Если отстать, то торпедные катера, стреляя, будут поражать друг друга… И Константин Павлович стопорил ход, прекращал стрельбу, а торпедные катера продолжали вести огонь, но уже поражая друг друга. Но этот маневр удавался лишь в темноте, а с рассветом обстрел усилился, была повреждена носовая часть катера, отсек быстро заполнился забортной водой. СКА-0112 стал зарываться носом — снизилась скорость.

Евгений Звездкин помогал заделывать пробоины. Воду откачивали, но она почти не убывала, так как забортная вода интенсивно поступала через многочисленные пробоины. Пули прошивали борт катера. Убитые и раненые были в переполненном кубрике, на палубе. Вышел из строя один мотор.

Иван Трофименко, в прошлом комендор береговой батареи, заменил убитого комендора у кормовой пушки. От прямого попадания снаряда на немецком катере произошел взрыв, начался пожар. На СКА-0112 раздались радостные возгласы — это запомнили и Звездкин, и Трофименко.

Когда совсем рассвело, вышел из строя второй мотор. На мостике уже нельзя было находиться. За рулем лежали двое убитых. Очередной рулевой лежал на спине и снизу управлял штурвалом.

Булатов, раненный в лицо, в полулежачем состоянии продолжал вести катер полулежа, подавая команду лежачему рулевому.

Когда заглох последний мотор, Евгений Звездкин спустился в моторное отделение. Там находились П. Г. Новиков и А. Д. Хацкевич. Раненый моторист докладывал Новикову, что идти будут только на одном моторе и надо сменить перебитый маслопровод. Звездкин включился в работу — до службы на флоте он работал слесарем, быстро снял маслопровод с подбитого мотора, сменил. Катер получил ход.

На СКА-0112 просто пассажиров не было — каждый стремился что-то делать, чем-то помочь экипажу. Вели огонь, боролись за живучесть корабля, исправляя повреждения.

Один мотор с трудом тянул катер, все более заполнявшийся забортной водой. СКА-0112 оседал. Накатившейся волной смыло убитых, раненые удержались за надстройки и леера.

Константина Павловича еще раз ранило. С трудом, по-пластунски перебрался он к кормовой пушке и стал корректировать стрельбу.

Закончились снаряды. Тяжело раненный комендор прошептал, что в носовом кубрике, в правом борту над настилом, есть снаряды. Армейские командиры ползком пробрались в носовой кубрик, волоком притащили ящики со снарядами.

Иван Трофименко помнит как к кормовой пушке подполз, толкая перед собой снаряд, полковник А. Б. Меграбян. У него была перебита нога, полковник был весь в крови…

Зарубу ранило в ногу ниже колена, в кость. Стоять было нельзя, он сел у мостика.

СКА-0112 уже не имел хода, но все еще продолжал отстреливаться. Немецкие катера близко не подходили, продолжали вести огонь.

Прилетел Ю-88. Сначала он на бреющем облетел немецкие торпедные катера, а потом на высоте не более 25–30 метров зашел на СКА-0112 с кормы и обстрелял его из пулемета.

«Юнкерс» сделал несколько заходов. Звездкин, подавая снаряды, получил второе ранение. С большим трудом перевязал себе рану, но встать уже не мог и остался лежать у замолкшей кормовой пушки. Умолк и пулемет.

Корма совсем погрузилась в воду, волны обмывали палубу. Кто еще мог, полз к носу катера.

Иван Антонович увидел, как один из торпедных катеров стал подходить к обреченному СКА-0112.

— Что делать? В пистолете оставался один патрон, — вспоминает Заруба. — Я думал, что нас в упор расстреляют и потопят, так как буксировать катер было невозможно. И я решил: пусть меня расстреляют, сам я это делать не буду: надежда на жизнь все еще не угасала…

Пока немецкий катер подходил, Заруба уничтожил документы, выбросил за борт пистолет, часы.

Гитлеровцы подошли вплотную, перебросили сходни, вбежали на палубу с автоматами в руках. Что-то кричали… Заруба подполз к сходням. Немцы втащили его на торпедный катер и положили на корме.

В 1970 году в гости ко мне пришел Константин Павлович Булатов. Он поведал о своем последнем трагическом походе из Севастополя. Во время рассказа у него не раз навертывались на глаза слезы.

— Я очнулся, — вспоминает К. П. Булатов, — когда катер потерял ход. Весь боеприпас уже был израсходован. Я приказал боцману взорвать катер, но эту команду уже некому было выполнять: все были или тяжело ранены, или убиты. Помню, меня кто-то волоком перетащил на немецкий катер.

На торпедный катер переправили всего 16 человек. Всех лежавших и сидевших на корме покрыли брезентом и сняли его только с приходом в Ялту.

«Мы видели, — вспоминает Звездкин, — как подошла санитарная машина и с торпедных катеров выносили убитых и раненых немцев. Кто-то из наших тихо сказал: „Набили-то мы их немало!“ И стало не так больно за поражение в неравном бою».

Булатов пришел в сознание через сутки. Женщина, которая принесла «баланду», сказала:

— Если бы не проснулся, вечером бы похоронили…

Потом тюрьма, лагеря. Два раза бежал, во второй раз перешел линию фронта, но на флот не попал, а служил в армии по своей специальности — инженер-механиком.

В 1947 году Булатов демобилизовался, вернулся в Горький на автозавод. В 1968 году Константина Павловича наградили орденом Отечественной войны и медалью «За оборону Севастополя». Теперь Булатов работает главным конструктором автозавода по механизации. За успехи на трудовом фронте награжден орденом «Знак Почета». Таков путь коммуниста — верного сына нашей Родины.

А генерал-майора П. Г. Новикова постигла трагическая участь: он погиб в фашистском концлагере Флоссенбург. Находившиеся вместе с ним в лагерях рассказывали, что Петр Георгиевич до конца оставался верным сыном Отчизны, мужественно переносил истязания фашистов, пытавшихся склонить генерала к измене.