Роберт Хайнлайн - Звездный десант

• Название: Звездный десант
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 978-5-699-05901-0, 5-7921-0665-7

В эту книгу вошли три культовых романа великого мастера, каждый из которых в момент своего выхода произвел революцию в мировой фантастике и знаменовал собой новую эпоху в творчестве Роберта Хайнлайна.

---

— А когда ты пошел на службу?

Я только задал вопрос и уже понял, что не стоило его задавать. Но надо было как-то отвлечь отца от мыслей о «Добровольцах МакСлеттери», сироте, потерявшему свою часть, лучше забыть о ней поскорее.

— Вскоре после Буэнос Айреса,— негромко произнес отец.

— О... ясно.

Отец некоторое время молчал, затем негромко продолжил:

— Не уверен, что тебе ясно, сынок.

— Сэр?

— М-мм... не так-то легко объяснить. Определенно, на решение повлияла смерть твоей матери. Но я записался в армию не для того, чтобы отомстить за нее. Хотя есть такое намерение. По большей части из-за тебя.

— Из-за меня?

— Да, сынок. Я всегда понимал тебя лучше, чем это делала мама. Не обвиняй ее, у нее был шанс не больше, чем у птицы научиться плавать. Да, я сомневался в свое время, что ты сам понимаешь свой поступок, но всегда знал, что знаю причину. И сердился из-за твоей решительности... ты сделал то, что должен был сделать я. Но не ты причина моего поступления в армию. Ты только спустил курок и определил род войск.

Он помолчал.

— Я был в плохой форме, когда ты пошел в армию. Тогда я регулярно ходил к гипнотерапевту, а ты и не замечал, верно? Но дальше выяснения, что я глубоко не удовлетворен жизнью, мы так и не продвинулись. После того как ты уехал, я все свои проблемы стал связывать с тобой, но и я, и врач знали, что дело не в тебе. Полагаю, я понял, что на нас надвигается беда, куда раньше многих. Еще за месяц до чрезвычайного положения нам предложили большой военный заказ. Пока ты был в лагере, мы почти все производство повернули на те рельсы. Тогда мне стало лучше, я работал на износ и был слишком занят, чтобы бегать по врачам. А затем нервы расшатались еще пуще. Сынок, ты что-нибудь знаешь о штатских?

— Н-ну... мы с ними говорим на разных языках. Это я знаю.

— Ясней не скажешь. Помнишь госпожу Руитман? После учебки мне полагалось несколько дней увольнения, и я поехал домой. Повидал кое-каких друзей, попрощался... она там тоже была. Ну, она щебечет: «Ах, так вы действительно уезжаете? Ну, будете на Дальней Стоянке, обязательно повидайте моих дорогих друзей Регатосов». Я ей отвечаю, мол, никак нет, Дальняя Стоянка оккупирована жуками. Она даже не моргнула. Все в порядке, говорит, они же не военные!

Отец цинично хмыкнул.

— Да, я знаю.

— Но я забегаю вперед. Я говорил, что нервы расшалились. Смерть твоей матери освободила меня для того, что я обязан был сделать... наши с ней судьбы срослись и сроднились, а когда я стал одинок, я почувствовал себя свободным. Я передал дела Моралесу...

— Старику Моралесу? А он справится?

— Да. Потому что обязан. Многие из нас способны на поступки, о которых не подозревали. Я выделил ему солидную долю, сам знаешь старую притчу о волах молотящих... А остальное разделил на две части, половину — сестрам милосердия, половину тебе, когда вернешься. Если вернешься. Ладно, вздор. По крайней мере, я выяснил, что со мной было не так.

Отец замолчал, потом очень тихо сказал:

— Я был обязан пройти испытание верой. Обязан доказать, что я — мужчина. Не просто производяще-потребляющее животное, а человек.

Я ничего не успел ему ответить, потому что динамики на стенах запели:

— _...во славу пехоты сияет в веках, сияет в веках имя Роджера Янга!_

И женский голос добавил:

— Персоналу корвета «Роджер Янг» собраться у катера. Причал «Эйч». Девять минут.

Отец вскочил на ноги, подхватил вещмешок.

— Это меня! Береги себя, сынок. И чтоб прошел все экзамены, а то не посмотрю, что вырос, выдеру!

— Обязательно, пап.

Он торопливо обнял меня.

— Увидимся, когда мы вернемся!

И он убежал.

В офисе коменданта я доложился флотскому сержанту, который выглядел точь-в-точь как сержант Хо; у него даже руки тоже не хватало. А еще ему не хватало улыбки сержанта Хо.

— Кадровый сержант Хуан Рико поступает в распоряжение коменданта, согласно приказу,— отбарабанил я.

Он глянул на часы.

— Катер сел семьдесят три минуты назад. Ну?

Ну я ему и рассказал. Сержант выпятил губу и задумчиво посмотрел на меня.

— Я знаю наизусть все штатные отговорки. Но вы только что написали новую страницу. Ваш отец, ваш собственный отец назначен на корабль, с которого вы отбыли?

— Чистая правда, сержант. Можете проверить. Капрал Эмилио Рико.

— Мы не проверяем заявления наших «юных джентльменов». Мы просто отчисляем их, если выяснится, что они солгали. Ладно, все равно, парень, который не опоздает из-за встречи со своим стариком, не стоит возни. Забудь.

— Спасибо, сержант. Мне доложиться коменданту?

— Уже доложился,— он сделал отметку в списке.— Может, через месяц комендант захочет видеть тебя вместе с дюжиной других таких же. Вот ордер на комнату, вот экзаменационный лист для начала. Хотя начать лучше с того, что спорешь шевроны. Только не потеряй их, могут еще понадобиться. С этого мгновения ты не «сержант», а «мистер».

— Есть, сэр.

— И не называй меня «сэр». Это я буду называть тебя «сэр». Но тебе это не понравится.

Офицерскую школу описывать не буду. Это все равно что учебный лагерь, только в квадрате и в кубе, плюс учебники. По утрам мы занимались тем же, что и рядовые, делали все то же, что и в учебке, и рукопашный бой тот же самый, и те же сержанты мылят нам те же шеи. Днем мы становились кадетами и «джентльменами», слушали лекции и писали контрольные по бесконечному списку предметов: математика, физика, галактография, ксенология, гипнопедия, логистика, стратегия и тактика, связь, военная юриспруденция, ориентирование на местности, специальное вооружение, психология командной деятельности, все, начиная с того, как накормить и позаботиться о рядовых, и заканчивая тем, почему Ксеркс по крупному облапошил сам себя. По большей части мы учились быть катастрофой в собственном лице, одновременно заботясь о пятидесяти других парнях, учились любить их, нянчиться с ними, вести за собой, спасать их, но ни в коем разе не превращая их в детишек.

У нас были кровати, которыми мы слишком мало пользовались; у нас были комнаты, душевые и уборные. На каждых четырех кандидатов имелся один гражданский служащий, который заправлял нам постели, убирал в комнатах, чистил нам ботинки, гладил униформу и бегал по поручениям. И вовсе не ради роскоши, а лишь для того, чтобы дать учащемуся больше времени на выполнение невозможного. Поэтому нас освобождали от того, что любой рядовой умел в совершенстве.

«Филадельфийский катехизис» предписывал:

Шесть дней тебе назначено сгибаться и потеть,

А на седьмой — песочить палубу и драить якорную цепь.

Армейская версия заканчивается так:... и вычисти стойло, из чего можно сделать вывод, сколько столетий этой традиции. Хотелось бы мне отловить хотя бы одного штатского, который считает нас лодырями, и погонять его месяцок в училище.

По вечерам и воскресеньям мы учились, пока глаза не начинали гореть, а из ушей валить дым, а потом спали (если спали) с жужжащим под подушкой гипнопреподавателем.

Строевые песни носили соответственно пессимистичный характер. «Чем с пехтурой трахать поле, я бы лучше попахал!» и «Не будут более учиться воевать», а еще «Не ходи, малыш, в солдаты,— плакала родная мать». А вот самая любимая — старая, классическая «Джентльмен в драгунах» с припевом про «агнцев, заблудших неведомо где»: «...Господи, грешника не покинь! Бе-е! Йе-е! Бе-е!»

И все же я не чувствовал себя несчастным. Наверное, занят был слишком. Не было никакого психологического «перевала», который надо было преодолеть в учебном лагере, а был постоянный, не ослабевающий страх перед отчислением. Особенно меня беспокоила моя слабая подготовка по математике. Мой сосед по комнате, колонист с Гесперуса, парень со странно подходящим ему именем Ангел, ночи напролет помогал мне.

Большинство инструкторов, особенно офицеры, были инвалидами. Помнится, полным набором конечностей, глаз, ушей и так далее обладали только сержанты — инструктора по боевой подготовке, да и то не все. Наш тренер по рукопашному бою передвигался в автономном инвалидном кресле, носил пластиковый «ошейник» и от шеи и ниже был полностью парализован. Зато язык работал, как заведенный, глаза подмечали наши огрехи с точностью кинокамеры. А уж как он разносил и критиковал то, что видел,— полностью компенсировал свою физическую немощь!

Поначалу я все удивлялся, почему эти явные кандидаты на отставку по состоянию здоровья и полный пенсион не пользуются своим правом пойти домой. Затем перестал.

Апофеозом моей учебы был визит энсина Ибаньез, младшего вахтенного офицера, пилота-стажера транспортного корвета «Маннергейм» и обладательницы черных глаз. Карменсита выглядела потрясающе в белой парадной форме размером чуть больше бикини. Она появилась, когда наш класс выстроился на перекличку перед ужином, прошагала мимо строя, и слышно было, как у парней глазные яблоки щелкали, отслеживая ее. Она подошла прямиком к дежурному офицеру и нежным, проникновенным голоском спросила, где ей отыскать Хуана Рико.