Джеффри Арчер - Лишь время покажет

• Название: Лишь время покажет
• Автор: Джеффри Арчер
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-0844

История Гарри Клифтона таинственна и неординарна. Как будто его ведут по жизни две противоположные силы. Светлая, земным проявлением которой выступает портовый нищий Смоленый Джек, в прошлом капитан флота. И темная, нашедшая свое воплощение в Уолтере Баррингтоне, владельце пароходной компании. Вчера сын чернорабочего в бристольских доках, сегодня ученик элитарной школы, завтра — человек с чужой родиной и чужим именем, попытавшийся таким волевым ударом разрешить узы несчастливой судьбы.

«Лишь время покажет» — первый роман «Хроник Клифтонов», истории триумфов и поражений нескольких поколений одной семьи, истории, разворачивающейся на двух континентах, разделенных водами океана.

---

Джеффри Арчер Лишь время покажет

АЛАНУ КВИЛТЕРУ 1927–1998

Я благодарю за неоценимые советы и материалы:

Джона Энсти, Саймона Бейнбриджа, Джона Клевердона, Элинор Драйден, Джорджа Хэвенса, Элисон Принс, Мэри Робертс, Сьюзен Уотт, Дэвида Уоттса и Питера Уоттса

Баррингтоны

Клифтоны

Мэйзи Клифтон 1919 Вступление

Эта история никогда не была бы написана, если бы я не забеременела. Не подумайте, я с самого начала собиралась лишиться девственности в ту поездку в Уэстон-сьюпер-Мэр, только не с этим мужчиной.

Артур Клифтон родился на Стилл-Хаус-лейн, как и я сама; даже ходил в ту же общеобразовательную школу Мерривуд, но я была на два года младше его, вот он и не подозревал о моем существовании. Все мои одноклассницы были в него влюблены, и не только потому, что он был капитаном школьной футбольной команды.

Хотя Артур не проявлял ко мне ни малейшего интереса, пока я училась в школе, это изменилось вскоре после того, как он вернулся с Западного фронта. Я даже не уверена, понимал ли он, кто я такая, когда пригласил меня на танец субботним вечером в «Пале», но, честно говоря, и мне пришлось хорошенько присмотреться, прежде чем я его узнала, поскольку он отрастил тоненькие усики и начал зализывать волосы назад, подобно Рональду Колману [1]. Тем вечером он ни разу ни на кого больше не взглянул, и когда мы протанцевали последний вальс, я уже знала, что предложение выйти за него замуж остается лишь вопросом времени.

Артур держал меня за руку, пока мы возвращались домой, а у самой моей двери попытался поцеловать. Я отвернулась. В конце концов, преподобный Уоттс достаточно часто повторял, что я должна оставаться чиста до свадьбы, а мисс Манди, руководившая нашим церковным хором, предостерегала, что все мужчины хотят лишь одного и, как только это получат, мгновенно утрачивают интерес. Я частенько гадала, не опиралась ли мисс Манди на собственный опыт.

В следующую субботу Артур пригласил меня в кино на «Сломанные побеги» с Лиллиан Гиш, но я, хотя и разрешила ему приобнять меня за плечи, поцеловать себя так и не дала. Спорить он не стал. По правде сказать, Артур был довольно робок.

Неделей позже я все же позволила ему поцелуй, но оттолкнула его, когда он попытался запустить руку мне под блузку. Собственно, этого я ему не разрешала, пока он не сделал мне предложение, не купил кольцо, а преподобный Уоттс не огласил объявление о предстоящем бракосочетании во второй раз.

Мой брат Стэн утверждал, будто я последняя известная ему девственница по нашу сторону реки Эйвон, хотя я подозреваю, что бо́льшая часть его собственных побед состоялась исключительно в его воображении. И все же я решила, что время пришло, — и почему бы этому не произойти по ходу поездки в Уэстон-сьюпер-Мэр с мужчиной, за которого я собираюсь замуж считаные недели спустя?

Однако стоило Артуру со Стэном сойти с автобуса, как они направились к ближайшей пивной. Но не зря же я весь предыдущий месяц строила планы ради такого случая, поэтому, ступая на землю, уже была готова, как опытная девочка-скаут.

Сытая по горло этой историей, я направлялась к пирсу, когда заметила, что следом за мной кто-то идет. Я оглянулась и сильно удивилась, увидев, кто это. Он нагнал меня и спросил, одна ли я здесь.

— Да, — ответила я, сознавая, что к этому времени Артур уже наверняка принялся за третью пинту.

Когда он положил руку мне на задницу, надо было дать ему пощечину, но я не стала — по нескольким причинам. Для начала я подумала, что будет не так уж плохо переспать с человеком, которого я вряд ли еще когда-нибудь увижу. И, вынуждена признать, мне польстили его заигрывания.

К тому времени, как Артур со Стэном должны были перейти к восьмой пинте, он снял для нас домик на самой набережной. Похоже, у них были особые расценки для гостей, не собирающихся оставаться на ночь. Он начал целовать меня еще до того, как мы добрались до лестничной площадки второго этажа, а едва дверь спальни закрылась, быстро расстегнул пуговки на моей блузке. В этом деле он был явно не новичок. На самом деле я почти уверена, что оказалась не первой девушкой, с которой он переспал в такой поездке. Иначе откуда бы он знал об особых расценках?

Должна признаться, я не ожидала, что все закончится так быстро. Как только он скатился с меня, я скрылась в ванной, а он уселся на краю постели и закурил сигарету. Может, во второй раз получится лучше, подумалось мне. Но когда я вышла из ванной, его уже не было. Если по правде, то я была разочарована.

Возможно, я чувствовала бы себя более виноватой из-за того, что изменила Артуру, не вытошни его прямо на меня по дороге обратно в Бристоль.

На следующий день я рассказала маме о происшедшем, не упомянув о том, кем был тот парень. В конце концов, она с ним не встречалась и вряд ли когда-нибудь встретится. Мама велела мне держать язык за зубами, поскольку не хотела отменять свадьбу, и даже если бы выяснилось, что я понесла, никто бы ни о чем не догадался — ведь мы с Артуром уже поженились бы к тому времени, как это стало бы заметно.

Гарри Клифтон 1920–1933

1

Мне сказали, что отец погиб на войне.

Сколько бы я ни расспрашивал матушку о его смерти, она отвечала одно и то же: что он служил в Королевском Глостерширском полку и был убит, сражаясь на Западном фронте, всего за несколько дней до заключения перемирия. Бабушка добавляла, что папа был очень храбрым, и однажды, когда мы остались в доме одни, показала его медали. Дедушка редко высказывал мнение по какому бы то ни было поводу, но, с другой стороны, он был глух как пень, так что, возможно, попросту не слышал вопроса.

Единственным, кроме него, мужчиной, которого я могу вспомнить, был мой дядя Стэн, обычно сидевший за завтраком во главе стола. Когда дядя уходил по утрам, я часто увязывался за ним в порт, где он работал. Каждый день, который я проводил на пристанях, был полон приключений. Грузовые суда приходили из далеких стран и разгружали товары: рис, сахар, бананы, джут и множество других вещей, о которых я никогда не слышал. Как только трюмы пустели, портовые рабочие заполняли их солью, яблоками, оловом и даже углем (его я любил меньше всего, ведь он напоминал мне о том, чем я занимался весь день, и сердил матушку), а затем корабли снова отплывали в неведомые дали. Мне всегда хотелось помочь дяде Стэну с разгрузкой любого судна, какое бы ни пришло в порт, но он только смеялся, приговаривая: «Всему свое время, парень». Я все никак не мог дождаться, но тут, без малейшего предупреждения, вмешалась школа.

Когда мне исполнилось шесть, меня послали в Мерривуд, и я счел это пустой тратой времени. Зачем нужна школа, если я могу научиться всему, что мне необходимо, прямо в порту? Я бы и не подумал тащиться туда на следующий день, но матушка доволокла меня до самых ворот, оставила там и вернулась днем, к четырем часам, чтобы забрать домой.

Я не осознавал, что у нее были другие виды на мое будущее, и они не предполагали работу в порту на пару с дядей Стэном.

Каждое утро, когда мама оставляла меня у школьных ворот, я болтался по двору, пока она не скрывалась из виду, и удирал в порт. Я следил за тем, чтобы всегда возвращаться к воротам к тому времени, когда она днем заходила за мной. По пути домой я рассказывал ей обо всем, чем занимался в школе. Выдумки давались мне без труда, но довольно скоро она выяснила, что именно этим они и были — выдумками.

Пара других ребят из моей школы тоже частенько ошивалась в порту, но я держался от них подальше. Все они были старше и выше ростом и, случалось, поколачивали меня, если я подворачивался им под руку. Еще мне приходилось остерегаться мистера Хаскинса, старшего бригадира, потому что он, заставая меня, по его любимому выражению, «слоняющимся без дела», прогонял и напутствовал пинком под зад с угрозой: «Если еще хоть раз увижу тебя слоняющимся тут без дела, сообщу директору».

Время от времени Хаскинс решал, что я чересчур ему примелькался, и я таки попадал к директору, который порол меня ремнем и отправлял обратно на занятия. Мой классный руководитель мистер Холкомб никогда не жаловался, если я не показывался у него на уроке, но, впрочем, он был довольно мягкосердечен. Всякий раз, когда о моих прогулах узнавала мама, она сердилась и переставала выдавать мне полпенни в неделю на карманные расходы. Но, несмотря на тычки от старших мальчишек, регулярные директорские порки и лишение карманных денег, я все равно не мог устоять перед притяжением доков.

«Слоняясь без дела» по порту, я по-настоящему сдружился лишь с одним человеком. Его звали Смоленым, иногда к Смоленому добавляли Джек или Старый Джек. Мистер Смоленый жил в заброшенном железнодорожном вагоне на краю депо. Дядя Стэн велел мне держаться подальше от Смоленого, поскольку тот был тупым и грязным старым бродягой. Мне он казался не таким уж и грязным — всяко меньше, чем сам Стэн, — а довольно скоро я обнаружил, что он к тому же ничуть не туп.