Фредерик Браун - Американская фантастика. Том 12

• Название: Американская фантастика. Том 12
• Автор: Фредерик Браун
• Издательство: МП «ВСЕ ДЛЯ ВАС»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-86564-013-5

В 12-й том включены наиболее известные произведения писателей-фантастов Фредерика Брауна и Уильма Тенна, занимащих видное место в первом ряду мастеров современного американского научно-фантастического рассказа. Путешествия в космос с характерными парадоксами теории относительности, контакты с представителями неземных цивилизаций, перемещения во времени, проблемы взаимоотношений между интеллектуальными роботами и людьми, сложные ситуации, к которым приводят удивительные изобретения и открытия, — это далеко не полный перечень тем их рассказов.

Для любителей научной фантастики.

Содержание:

Фредерик Браун

Немного зелени…

^{_{(перевод З. Бобырь)}}

Звездная карусель

^{_{(перевод И. Гуровой)}}

Этаонн Шрдлу

^{_{(перевод С. Бережкова)}}

Кукольный театр

^{_{(перевод Р. Рыбкина)}}

Звездная мышь

^{_{(перевод Л. Этуш)}}

Волновики

^{_{(перевод М. Литвиновой)}}

Арена

^{_{(перевод А. Иорданского)}}

Уильям Тенн

Срок авансом

^{_{(перевод И. Гуровой)}}

Семейный человек

^{_{(перевод Г. Малиновой)}}

Бруклинский проект

^{_{(перевод Р. Облонской)}}

Берни по прозвищу Фауст

^{_{(перевод А. Чапковского и С. Левицкого)}}

Игра для детей

^{_{(перевод В. Кана)}}

Две половинки одного целого

^{_{(перевод Р. Рыбаковой)}}

Шутник

^{_{(перевод Ю. Эстрина)}}

Открытие Морниела Метауэя

^{_{(перевод С. Гансовского)}}

Нулевой потенциал

^{_{(перевод А. Иорданского)}}

Посыльный

^{_{(перевод А. Корженевского)}}

Хозяйка Сэри

^{_{(перевод Г. Палагуты)}}

---

Наши наблюдатели уверяют, что такой фобии у вас нет. Но им не вполне ясно, насколько велика ваша ксенофобичность, и единственным способом установить это было привезти кого-то для такого испытания и заодно, если это окажется возможным, установить с вами первый контакт.

Все услышали, как полковник облегченно вздохнул:

— Откровенно говоря, у меня отлегло от сердца. Мы, безусловно, можем найти общий язык с человекоподобными, и мы найдем его, когда в этом возникнет необходимость. Но, должен признаться, все-таки это большая радость — узнать, что господствующий вид Галактики — настоящие люди, а не какие-то там человекоподобные. Ну, а в чем состоит второе испытание?

— Вы его уже выдержали. Зовите меня… — он щелкнул пальцами. — Как звали другую марионетку Бергена, ту, которую он создал после Чарли Маккарти?

Полковник заколебался, но за него ответил сержант-техник:

— Мортимер Снерд.

— Правильно. Тогда зовите меня Мортимером Снердом. А теперь мне, пожалуй, пора… — И он повалился навзничь на песок и закрыл глаза точно так же, как за несколько минут до этого человек-жердь.

Ослик вскинулся и просунул голову в круг как раз над плечом сержанта.

— С куклами все, — сказал он. — Так что вы там говорили, полковник, будто господствующим видом должны быть обязательно люди или хотя бы человекоподобные? И что это такое вообще — господствующий вид?

Звездная мышь

Мышонка Митки в ту пору еще не называли Митки. Он был обыкновенным мышонком и вместе с другими мышатами жил под половицами в доме знаменитого герра профессора Обербюргера, который когда-то приводил в восторг Вену и Гейдельберг, а затем бежал от безмерного восхищения своих влиятельных соотечественников. Безмерное восхищение вызывал не сам герр Обербюргер, а некий газ: побочный продукт неэффективного ракетного топлива, он с большим успехом мог быть использован и для других целей.

Конечно, дай профессор правильную формулу, он бы… впрочем, так или иначе профессору удалось бежать и поселиться в Коннектикуте, в том же доме, что и Митки.

Маленький серый мышонок и невысокий седовласый человек. Ни в том, ни в другом не было ничего необычного, особенно в Митки. Он обзавелся семьей, любил сыр и если бы среди мышей водились ротарианцы5, Митки примкнул бы к ним.

Герр профессор отличался некоторыми странностями. Поскольку он был убежденным холостяком, ему не с кем было разговаривать, кроме как с самим собой, и обмен мнениями во время работы с таким замечательным собеседником доставлял герру Обербюргеру массу удовольствия. Как мы узнаем позже, это оказалось очень важным для Митки: он обладал превосходным слухом и все ночи напролет слушал профессорские монологи.

Конечно, он не улавливал их смысла, и, наверное, профессор казался мышонку большой шумливой сверхмышью, которая чересчур много пищала.

— А тепер, — говаривал ученый, — мы с вами будем видет правильность обработка трубка. Это проявится в предель одна тысячная дюйм. Ах-ха-ха, пр-ревосходно! А тепер…

Так проходили дни, ночи, месяцы. Поблескивающая конструкция постепенно обрастала новыми деталями, и вместе с ней нарастал блеск в профессорских глазах.

Машина, сплошь пронизанная проводами, точно человеческий организм — кровеносными сосудами, была около трех с половиной футов в длину. Собранная на временной раме, она стояла на столе посреди комнаты.

Профессор и Митки жили в доме из четырех комнат, но, казалось, герру Обербюргеру это было невдомек. Поначалу он собирался использовать большую комнату только как лабораторию, но вскоре понял, что гораздо удобнее спать тут же в углу, на койке (если он вообще когда-либо спал), и готовить незатейливую пищу на той же газовой горелке, на которой плавились золотистые зернышки TNT. Этот опасный суп профессор солил, заправлял необычными приправами, но никогда не ел.

— А тепер мы наливайт это в трубки и видим: если первый трубка взорвет второй, когда первый трубка…

В ту ночь Митки уже почти решил переселиться с семьей в более надежное жилище, которое бы не раскачивалось и не пыталось сорваться с фундамента. Но все же Митки так и не покинул этот дом, потому что перед ним здесь открылись дополнительные возможности.

Всюду появились новые мышиные норки и — о счастье! — большая щель в стенке холодильника, где профессор наряду со всяким добром держал и продукты.

Конечно, трубки были размером не толще капиллярных сосудов, а то бы дом вокруг мышиной норки уже исчез. И конечно, Митки не мог ни предугадать, что произойдет, ни понять профессорский английский (впрочем, как и любой другой вариант английского), иначе он бы не позволил себе соблазниться даже щелью в холодильнике.

Для профессора то утро было настоящим праздником.

— Топливо работаль! Второй трубка не взорваль! И первый всасывайт! И она более мошный, и будет много свободный место для отсек.

Ах, да, отсек! Вот тут и появился Митки. Сказать по правде, профессор еще не знал об этом; он просто не ведал, что Митки живет на свете.

— А тепер, — говорил он своему обожаемому слушателю, — нужен комбинаций, чтоб топливный трубка работаль в режиме противотока.

Вот тут-то взгляд профессора впервые остановился на Митки. Точнее, он уставился на пару серых усиков и черный блестящий носик, высунувшийся из дыры в плинтусе.

— Ну и ну! — сказал ученый, — кто это к нам пошаловаль? Митки-Маус собственная персон. Как, вам будет угодно совершийт путешествий на следующая недель? Ну, будем посмотрет.

Когда профессор послал в город за продуктами, он заказал не мышеловку, чтобы убить мышонка, а обыкновенную клетку из проволоки. Как только ее установили, острый носик Митки почуял запах сыра, положенного в клетку, и так из-за своего носика мышонок добровольно сдался в плен.

Нет, такой плен не назовешь тягостным. Митки был уважаемым гостем. Профессор водрузил клетку на стол, где он по большей части работал, и в изобилии проталкивал сыр сквозь решетку. У профессора теперь был собеседник.

— Понимайт, Митки, я хотель посылат за белый мышь в лабораторий в Хартфорд, но зашем я должен это делайт, когда есть ти? Я уверен, ти умней и здоровей и лутше будешь сам чувствоват долгий путешествий, чем лабораторный мышь. Ах-ха, ты покачиваль усики, это знашит — да? Нет? И ты привык темный норка и меньше будешь страдайт глаустрофобия, а?

И Митки жирел, и чувствовал себя счастливым, и даже не пытался выбраться из клетки. Боюсь, что он забыл и о покинутой им семье. Правда, он знал, если он вообще что-либо знал, что о них ни в малейшей степени не стоит беспокоиться. Во всяком случае, пока профессор не обнаружит и не залатает дыру в холодильнике. А голова профессора была занята отнюдь не холодильником.

— А тепер, Митки, мы будем поместить этот стабилизатор вот так. Он будет работайт для приземлений в атмосфер. Он и вот эти, я полагай, благополушно и не отшен быстро будут тебя опустит, и твой головка не будет болит от удар.

Разумеется, Митки не уловил зловещих интонаций этого «я полагай», потому что он вообще не уловил смысла этих слов. Как уже упоминалось, он не знал английского языка. Во всяком случае, в то время.

Но герр Обербюргер все равно беседовал с ним. Он даже показывал ему картинки.

— Видель ты этот мышь, в чест этот мышь тебя называйт Митки? Што? Нет? Смотри, это настоящий Митки-Маус Уолта Диссней. Но я думай, ты красивей, Митки.

Вероятно, профессор был немного чокнутый, а потому и разговаривал с маленьким серым мышонком. Он и в самом деле был чокнутый, если строил ракету для полета. Странно, ведь герр профессор не был настоящим изобретателем. Как он старательно объяснил Митки, ни одной детали он не придумал сам. Герр профессор был инженером, он конструировал машины и заставлял их работать, используя при этом идеи других людей.

Он начал подробно втолковывать мышонку:

— Это только вопрос абсолютная тщательность и математишеская тошность. И это мы имеем, правда, Митки? Мы просто сделаль комбинаций и что достигаль? Второй космический скорость. Он отшен необходим преодолеть земной притяшений. Всюду есть неизвестный фактор. Мы не все знайт про атмосфер, тропосфер, стратосфер. Мы полагаль, што нам известен тошный колишеств воздух, и мы расшиталь сопротивлений. Но мы уверены? Сто процент? Нет, Митки, мы там не бываль. А тошность дольшен бывать отшень высок, маленький двишение воздух, и все насмарка.

Но это нисколько не заботило мышонка. В тени конуса из алюминиевого сплава он жирел и был совершенно счастлив.

— День добрый, Митки, день добрый! Не буду врать и давать фальшивый заверений, Митки. Путешествий опасный, мой маленький друг. Ты имеешь равный шанс. Не Луна или взрыв, а Луна и взрыв или благополушно вернешься на Землю.