Елена Морозова - Мария Антуанетта

• Название: Мария Антуанетта
• Автор: Елена Морозова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03672-7

Мария Антуанетта (1755—1793), королева Франции, гильотинированная революционным французским народом. Известная своей любовью к нарядам и легкомысленным заявлением «Если у народа нет хлеба, пусть ест пирожные», она в разное время вызывала то ненависть, то неуемные хвалы. В настоящей книге автор, не осуждая и не восхваляя свою героиню, показывает ее не с позиций политической истории, а в контексте окружавшей ее повседневности, такой, какой видели ее современники — те, кто любил ее, и те, кто старался ее использовать или погубить. Мария Антуанетта — прежде всего женщина, она живет и любит, не задумываясь о неумолимой поступи Истории, но в час испытаний проявляет истинно королевское величие и силу духа.

---

2 ноября 1780 года королеве исполнилось 25 лет, а 29 ноября скончалась Мария Терезия. Императрице было 63 года, у нее сильно болели ноги, а незадолго до смерти начались проблемы с легкими. В своем последнем письме дочери, написанном 3 ноября, она подводит своего рода итог их долгой разлуки: «Дорогая дочь, вчера я весь день пребывала скорее во Франции, нежели в Австрии, перебирая в памяти прошедшие пятнадцать лет, которые в общем-то оказались неплохими». Словно чувствуя, что это письмо — последнее, императрица всячески поддерживала дочь в ее намерении обосноваться в большом дворце и начать вести жизнь не частного лица, но королевы, и уговаривала ее не бояться тех «мелких неудобств», которые такая жизнь доставляет, иначе «неприятности могут быть гораздо более серьезными <…> особенно у вас в стране, где народ столь легкомысленный».

Узнав о смерти Марии Терезии раньше королевы, Людовик XVI скрепя сердце обратился к аббату Вермону, попросив его сообщить печальную весть жене, а когда аббат выполнил возложенную на него миссию, отправился к ней сам и нежно ее утешал. Королева долго плакала, несколько дней не покидала своей комнаты, а потом написала проникновенное письмо брату; теперь он стал главной нитью, связывавшей ее с домом и детством, стал тем, кто знал и направлял. «Я еще не оправилась от страшного удара и пишу вам, заливаясь слезами. О брат мой, друг мой! Теперь только вы связываете меня с дорогой для меня страной, которая всегда будет мне дорога! Крепитесь, берегите себя, ради всех нас. <…> Прощайте! Слезы мешают мне писать. Помните, что мы ваши друзья, ваши союзники; любите меня. Обнимаю вас». Письмо это написано 10 декабря 1780 года. Четырьмя днями раньше Людовик отправил Иосифу II, ставшему, наконец, полноправным императором, письмо, где подчеркивал «взаимное преимущество нашего альянса», а также свое доброе отношение к брату королевы лично и высказывал уверенность, что «несмотря на все нелепости, которые мой дорогой сосед Фридрих может выдумать или наговорить», Иосиф станет прислушиваться только к голосу фактов и разума…

«…Нам нужен дофин! Я в нетерпении, ибо возраст не позволяет мне долго ждать»; «Меня огорчает отсутствие у вас даже намека на беременность; вам непременно нужен дофин… для вашего счастья и для счастья Франции», — перечитывала королева письма матери, написанные незадолго до смерти. Они ли или неожиданная среди каждодневной суеты пауза, окрашенная горечью утраты, повлияли на впечатлительную королеву, но после траура она вернулась к примерной супружеской жизни и в феврале следующего года ощутила, что, возможно, снова беременна. А в марте уже вполне уверенно сообщила об этом событии Густаву III.

После отставки Сартина, занимавшего пост главы морского министерства, Полиньяк попыталась с помощью подруги выдвинуть на пост графа д'Адемара. Но король, не посоветовавшись даже с Морепа, назначил на это место маркиза де Кастри. Место военного министра занял маркиз де Сегюр и первым же своим указом запретил занимать офицерские должности тем, кто не мог предъявить свидетельство о наличии не менее четырех поколений благородных предков. Указ вызвал всеобщее возмущение и увеличил поток волонтеров, желающих отбыть воевать в Новый Свет. Популяризации идей равенства, находивших отклик не только среди третьего сословия, но и среди дворянства, много способствовал маркиз де Лафайет, приезжавший в 1779 году «на побывку» из армии Вашингтона. Ветер свободы из-за океана долетел до Франции. На фоне брожения умов, де-факто разъедавшего сословные границы, консервативные реформы Версаля способствовали падению престижа монархии. Обоих министров назначил король, но по слухам выходило, что Полиньяки посредством Марии Антуанетты протолкнули в министерство свои кандидатуры.

Вскоре случился еще один общественный взрыв: Неккер опубликовал финансовый отчет, который ежегодно делал королю, compte rendu au roi, иначе говоря, документ большой секретности, позволявший оценить катастрофическое состояние бюджета и понять, куда и на что расходовалась государственная казна. Предостерегал Неккер и об опасности для бюджета продолжения войны с Англией. Тираж отчета разошелся мгновенно, Неккера уволили, а на его место назначили Жоли де Флери; по словам Людовика XVI, он менял «министра, а не принципы». Но он ошибался: новый генеральный контролер похоронил все реформы, которые пытался осуществить Неккер. Летом ко двору вновь прибыл «граф Фалькенштейн» — император Иосиф II инкогнито. Он намеревался провести в Версале не более недели, но сразу не рискнул сказать об этом сестре, которая рассчитывала подольше побыть с братом. Выбрав имя будущему младенцу и назначив своих заместителей на процедуре крещения (ими стали Прованс и Артуа), император напомнил Мерси о необходимости по-прежнему подробно писать ему обо всем, что касается Марии Антуанетты, призвал сестру всемерно способствовать процветанию альянса и 5 августа отбыл в Вену. Его предложение выступить посредником в мирных переговорах между Англией и Францией осталось без ответа. Посредничество это не давало Иосифу покоя: исключенный из франко-англо-американской политики, он чувствовал себя не у дел и изо всех сил старался исправить положение. Понимая, что посредничество немедленно сблизит Иосифа II с Англией, что не пойдет на пользу Франции, Людовик предпочитал — в случае необходимости — обратиться за посредничеством к Пруссии. Перед отъездом брата королева устроила в Трианоне роскошный праздник: семейный ужин, по окончании которого участников пригласили в дворцовый театр на новую оперу Глюка «Ифигения в Тавриде».

Для королевы перестановки в правительстве отошли на второй план: 22 октября 1781 года она родила наследника престола. На этот раз дверь в комнату, где проходили роды, была закрыта; свидетелями — помимо врачей и короля — стали братья короля с женами и наиболее приближенные дамы из свиты королевы: принцесса де Ламбаль, мадам де Шимэ, мадам д'Оссон, мадам де Майи, мадам де Таван и мадам де Гемене. Когда ребенок появился на свет, наступила такая тишина, что королева решила, будто снова родила девочку. Но тут хранитель печатей громко объявил, что родился мальчик, и король, подойдя к жене, торжественно заявил: «Мадам, вы исполнили пожелания мои и Франции: вы стали матерью дофина». Из глаз у него текли слезы радости, он никак не мог успокоиться и то и дело повторял: «Мой сын! Дофин!» Мадам де Гемене принесла показать младенца матери. Как пишут, мальчик оказался крупным: весил 13 фунтов и росту имел 22 дюйма. Ребенку дали имя Луи Жозеф (Людовик Иосиф) — в честь Бурбонов и Габсбургов и еще добавили Ксавье Франсуа. При церемонии крещения никаких эксцессов не произошло.

Рождение сына король отметил целой серией пышных, шумных и дорогостоящих праздников, в которых народ принимал самое активное участие. Казалось, это событие сумело объединить всю нацию: на улицах люди обнимались и танцевали от радости. Как и после рождения Мадам Руаяль — но теперь не только в Париже, но и в других городах, — прошли торжественные бракосочетания достойных пар, которым от имени королевы выдавали приданое в 300 ливров. В столице играли оркестры и бесплатно раздавали вино. В Версаль поздравить королеву прибыли представители ремесленных корпораций Парижа. В черных шелковых платьях, парадной одежде корпорации (и почти все с бриллиантами), пришли во дворец 50 рыночных торговок. Мадам де Шимэ, исполнявшая роль привратницы, допустила в комнату королевы всего лишь трех, и одна, самая симпатичная, произнесла речь, сочиненную специально для такого случая Л а Гарпом[15]; чтобы не забыть слова, девица записала их на веере и то и дело бросала на него взоры. По словам мадам Кампан, девица голос имела приятный и речь довела до конца — в отличие от крикливых рыбных торговок, которых Мария Антуанетта никогда не любила, но которые также явились поздравить ее с рождением дофина. Корпорации устроили праздничное шествие: мясники привели упитанного тельца, предназначенного в подарок дофину; слесари и кузнецы, радостно стуча молотками по наковальне, преподнесли его величеству кованую шкатулку, откуда при нажатии потайной кнопки выскакивал крошечный дофин; сапожники на ходу дошивали для дофина пару крошечных сапог; портные — крошечный мундир его будущего полка. Придворные с любопытством взирали на трудовой люд Парижа, слагавший к ногам младенца все самое лучшее, что он имел. Королевам рынка король дал публичный банкет, накрыв в дворцовой галерее длинный стол, и каждый, кто хотел, мог полюбоваться на это пиршество. Во время банкета рыбные торговки исполнили грубоватые, но вполне верноподданнические куплеты. Ничто, несмотря на антипатию королевы, не предвещало их зловещей роли в будущих октябрьских событиях.

На первом после рождения дофина балу Мария Антуанетта появилась в голубом платье, расшитом мелкими сапфирами и бриллиантами. Бал давала Версальская гвардия, голубые с белым мундиры удивительно гармонировали со сверкающим платьем королевы; открывая с одним из гвардейцев бал, королева была столь хороша, что никто из приглашенных ни разу не вспомнил ни сплетен, ни слухов, ходивших об этой молодой и красивой женщине: как можно очернять такое ангельское создание? Но, несмотря на всеобщее ликование, на ставший безумно популярным цвет «детской неожиданности дофина», на фейерверки, на стремительно раскупавшиеся изображения дофина, за пределами Версаля не утихал ропот, направленный против королевы. 21 января 1782 года, выйдя из собора Парижской Богоматери, где она вознесла хвалы Господу, даровавшему ей сына, королева заметила на стене афишку. Ее автор-аноним предлагал арестовать короля и королеву, под надежной охраной «привести их в ратушу, заставить покаяться в своих преступлениях, а потом сжечь живьем на Гревской площади». Ровно через 11 лет Людовика XVI под надежной охраной доставят на площадь Республики и казнят. Пока же король с отвращением читал очередной катрен, подсунутый под дверь его кабинета: