Виктор Гвор - Другие семь дней

• Название: Другие семь дней
• Автор: Виктор Гвор
• Жанр: Фэнтези

Перенос СССР-41 в 2010 год. Эта книга написана больше года назад.

Писал данное произведение большой авторский коллектив, в который входил и я. Желающие посмотреть точный состав авторов имеют право сходить на страничку Анатолия Логинова. Там указаны все поименно.

Год назад вещь опубликовали в виде двух книг «Рокировка Сталина» и «Ударом на удар». Разделение было вызвано большим объемом текста для издания в одной книге.

Мне же первоначальный вариант нравится больше. Потому я его и размещаю.

Еще раз напоминаю: книга написана давно. И весь срач на тему возможной реакции разных стран и людей на подобное событие многократно прошел во время написания и сразу после.

Потому предупреждаю.

Всех гуманистов, мечтающих о немедленном ядерном ударе по СССР или России всеми имеющимися американскими боеголовками, равно пессимистов, грезящих ползучей китайской оккупацией, оптимистов, озабоченных нарушением прав прибалтийских народов, толерастов, грезящих о Польше от можа до можа, и прочих либералов и демократов, решивших вышеуказанный срач возродить, буду просто банить. Без ответа. Так что ребята не напрягайтесь и не тратьте время зря.

Так же буду банить умников, не понимающих, зачем в книге альпинисты, крестьяне, предприниматели, дети и вообще люди.

Не принимаются так же претензии по возможностям подводных лодок и характеристикам оружия. И прочие заклепки.

А тот, кто вздумает учить меня альпинизму — отправится на высоту шесть тысяч метров чистить зубы.

Собственно, всё. Приятного чтения.

---

— Пан генерал брони. Я не пойму. Вы считаете, что плохо обученные русские войска, которых вермахт с устаревшим вооружением гнал до самой Москвы, смогут разбить наши великолепно вооруженные и обученные части? Вы только что утверждали обратное тому, что говорите сейчас. Или Вы не патриот Польши?

Удивление, всё сильнее проступавшее на лицах премьер-министра Дональда Туска и остальных членов кабинета, оставалось незамеченным увлекшимся Радославом. Он вытащил из папки довольно затрапезного вида бумажку:

— Вот, послушайте: «Наша армия обладает подавляющим огневым превосходством и имеет безраздельное господство в воздухе. В полосе ТВД с советской стороны имеется только истребительная авиадивизия в районе Минска и две бомбардировочные дивизии на флангах. Истребительная авиадивизия оснащена истребителями И-16. Авиация русских будет уничтожена частично на аэродромах, частично в воздухе современными боевыми самолётами. Далее наши войска, используя танки, БМП и БТР подавят с недоступных для ответного огня дистанций наспех подготовленную оборону стрелковых соединений. Артиллерию красных уничтожат огнём самоходки и РСЗО. Отсутствие в РККА противотанковых ружей и практически полное отсутствие ручных противотанковых гранат делает невозможным борьбу с БТР и БМП стрелковыми подразделениями. Ввиду серьёзных недостатков в тактической подготовке командного состава и слабой (тем более по современным меркам) подготовке личного состава войск связи оказание организованного сопротивления противником будет либо крайне затруднено, либо невозможно. Очевидно, будет иметь место неорганизованное очаговое сопротивление с переходом, по израсходовании боезапаса, в рукопашные схватки. Пользуясь техническим превосходством, в том числе в мобильности, наши жолнежи, руководствуясь общей задачей захвата максимально возможной территории могут не обращать внимание на сопротивление, рассчитывая добить и пленить оставшихся потом. Дальность продвижения в глубину можно считать равной величиной расхода половины заправки топлива или более, в зависимости от возможности передвижения на местности. Т. е. примерно на двести пятьдесят километров, если считать по танкам…» — министр еще раз потряс бумажкой. — Это доклад независимого военного обозревателя. Его анализ подтверждает мои мысли. Наконец-то сбудется давняя мечта о Польше от можа и до можа. Сейчас главное, чтобы не успели вмешаться немцы или американцы.

— Пан министр, — в обычно спокойном голосе президента звучало железо, — Вы когда-нибудь горели в танке?

— Нет, пан президент!

— А раненым в живот Вам быть не приходилось?

— Но, пан президент…

— Тогда понятно, почему Вы так рветесь в бой, — самого Коморовского такие страсти тоже миновали, но он не считал это принципиальным. — Вы готовы лично возглавить передовую роту?

— Но, пан президент…

— Что, пан президент? Если не готовы, будьте добры успокоиться и включить голову. Вы давно уже министр, а не душман! Панове, какие еще есть мнения?

Почему-то упоминание о моджахедском прошлом Радослава разрядило обстановку. В дальнейшем совещание шло в сосредоточенном, деловом ключе, и было очень результативным.

— Итак, — подвел итог президент. — За пределы наших границ ни шагу. Атаки вермахта отбивать, применяя всё имеющееся вооружение. С русскими стараться в конфликт не вступать. При контакте и попытках прохода на нашу территорию стараться объяснять ситуацию и просить ждать приказа из Москвы. Огня без крайней необходимости не открывать. Госпоже канцлеру я позвоню сам. Генсеку НАТО — пан генерал Клых. А вы, Радослав, — он мстительно посмотрел на Сикорского, — в течение получаса придумайте, как связаться со Сталиным.

г. Брест. Девятая погранзастава. В. С. Нестеренко, директор ЧОП «Фрида»

Дымить в помещении не приучен с детства. Да и лейтенанту поспать надо, как он признался, третьи сутки на ногах. Вот и вышел в курилку. Задымил…

— Товарищ командир, разрешите обратиться?

Рядовой. Молоденький совсем, лет двадцать. Невысокий, крепенький, кареглазый, волосы рыжеватые, даже при короткой стрижке курчавятся. Лопоухий немного. Сразу видно, что недавно с гражданки. На все пуговицы застегнут и форма не обмятая. В глазах любопытство так и плещется.

— Обращайтесь.

— Рядовой Абрам Фридлендер! А вы правда из будущего?

Млять! Не может быть! А почему, собственно, не может? Дед же именно в этих местах войну встретил, а они с одной комендатуры. Вот с этой. Значит…

— Правда! А скажи, боец, есть у вас такой — Василий Нестеренко?

— Есть, товарищ командир. Позвать?

— Позови, если он не занят.

— Я мигом! — он поворачивается, окидывает взглядом окрестности и громко кричит, — Васька! Иди сюда!

Один из пограничников неторопливо разворачивается к нам. Высокий, мускулистый, с хорошей фигурой. Форма сидит ладно, как будто скроена под заказ. Всё верно, он на два года старше Абрама, уже послужил, пообтерся. Два треугольника в петлицах. Папироска висит на краю губы. Голубые глаза сканируют местность. Иначе не скажешь, именно сканируют.

— Ну чего тебе, малохольный, наряд захотел? Форму обращения забыл?

— Вас, товарищ сержант, товарищ командир спрашивает, — малость стушевался рядовой.

Василий меряет меня взглядом. Видно, что он еще не определился, как к нам относиться. И ко мне тоже. Вроде и командир, но ведь ни к РККА, ни к НКВД не принадлежу. С другой стороны, видел, что начальник отряда общался на равных, и с начальником заставы посторонний чаи гонять не будет. Решается.

— Товарищ командир, сержант Василий Нестеренко! Прибыл по Вашей просьбе!

Ишь ты! Не по приказанию, по просьбе. Ладно, не таких обламывать приходилось. Хоть ты мне и дед…

— Здравствуйте, сержант. Ты хоть знаешь, что твоя Анюта беременна?

Вся шелуха слетает мигом. Остается двадцатидвухлетний удивленный пацан.

— Как беременна? Откуда Вы знаете? У меня ребенок будет? Когда?

— Сын у тебя будет. Сергей. Что, не помнишь, когда сына делал?

Начинает считать, шепча губами и сбиваясь… Нет, дед не был неграмотным. И дураком тоже. От счастья ошалел. Первым не выдерживает Абрам:

— Через семь месяцев родится. Ты два месяца, как в увольнение ездил.

— Ага, правильно, — выдыхает Вася. — Это точно? Ах ну да, Вы же из будущего. Вы что про всех знаете?

— Нет, только про вас двоих.

— Почему про нас?

— А вы мне родственники.

— Оба? Не может такого быть. Он же жид! — запоздало оглядывается, не слышит ли кто вырвавшееся слово. — Что, мы в будущем с ними породнились? Да не в жисть!

— Вы уже в курсе, что от войны чудом сбежали? Так смотрите. Оба.

Достаю заветную фотку. Они впиваются взглядом. На фотке рейхстаг. Выщербленные пулями и осколками колонны, крошево камня, какая-то перевернутая тачка. Трое солдатиков на переднем плане. Мятая, видавшая виды форма, запыленные лица. И большие надписи над их головами. Две фамилии. Два имени. Их имена и фамилии.

— Это что?

— Рейхстаг. Берлин, май сорок пятого. Победа.

— Видишь, — совсем по-мальчишески толкает Абрама мой дед. — Я выше расписался. И крупнее!

Вот он, момент истины.

— Извини, Василий, — говорю. — Ты не дошел. Погиб в сорок третьем под Конотопом. Это Абрам писал. За обоих.

Я им рассказываю всё, что знаю. Долго. Подробно. Про то, как погибла застава. Как Васька тащил из окружения раненого Абрама. Как Абрам тащил через линию фронта раненого Ваську. Про их встречу в Сталинграде. Про Курскую битву. Про освобождение Киева. Про безвестную высоту под Конотопом. Про могилу у подножия той высоты. Про Варшаву. Про Берлин. Про Парад Победы. Про них…

Я рассказываю про семьи, их довоенные и послевоенные семьи.

Про беременную Анюту Нестеренко, отставшую от поезда, везущего семью в эвакуацию и мечущуюся на путях на безымянном полустанке, а потом втягиваемую раненными бойцами в санитарный эшелон (поедешь с нами, девонька, негоже тебе немца дожидаться)… Про ту же Анюту, кормящую маленького Сережку не отходя от станка… Про Веньку Фридлендера, брата Абрама, четырнадцатилетнего пацана, кидающего уголь в топку паровоза где-то в казахской степи под аккомпанемент подбадривающей скороговорки машиниста, ровесника первых паровозов: «Шуруй, Венька!»… И про другой паровоз, где Васькин дед, мой и его полный тезка, кричит другому пареньку: «Шуруй, Витька!»… Про мать Абрама, падающую в голодный обморок за операционным столом… Про шурина Абрама, брата еще не знакомой ему будущей жены, не взятого в армию из-за «брони», но ушедшего в ополчение и погибшего в подмосковных окопах, так и не успев сделать ни одного выстрела. Про казака Сергея Нестеренко, бросившегося с гранатой под танк…

Я рассказываю про… про то, чего теперь уже не будет. Даже если случится обратный перенос, и дивизии вермахта рванут на Москву — не будет. Потому что будет всё по-другому. Потому что здесь я с ребятами, и весьма неплохим боезапасом. Потому что гонит к Москве Фима с его головой. Потому что…