Виктор Гвор - Другие семь дней

• Название: Другие семь дней
• Автор: Виктор Гвор
• Жанр: Фэнтези

Перенос СССР-41 в 2010 год. Эта книга написана больше года назад.

Писал данное произведение большой авторский коллектив, в который входил и я. Желающие посмотреть точный состав авторов имеют право сходить на страничку Анатолия Логинова. Там указаны все поименно.

Год назад вещь опубликовали в виде двух книг «Рокировка Сталина» и «Ударом на удар». Разделение было вызвано большим объемом текста для издания в одной книге.

Мне же первоначальный вариант нравится больше. Потому я его и размещаю.

Еще раз напоминаю: книга написана давно. И весь срач на тему возможной реакции разных стран и людей на подобное событие многократно прошел во время написания и сразу после.

Потому предупреждаю.

Всех гуманистов, мечтающих о немедленном ядерном ударе по СССР или России всеми имеющимися американскими боеголовками, равно пессимистов, грезящих ползучей китайской оккупацией, оптимистов, озабоченных нарушением прав прибалтийских народов, толерастов, грезящих о Польше от можа до можа, и прочих либералов и демократов, решивших вышеуказанный срач возродить, буду просто банить. Без ответа. Так что ребята не напрягайтесь и не тратьте время зря.

Так же буду банить умников, не понимающих, зачем в книге альпинисты, крестьяне, предприниматели, дети и вообще люди.

Не принимаются так же претензии по возможностям подводных лодок и характеристикам оружия. И прочие заклепки.

А тот, кто вздумает учить меня альпинизму — отправится на высоту шесть тысяч метров чистить зубы.

Собственно, всё. Приятного чтения.

---

— Но у нас будет вся возможная информация! — возразил Зальцман.

— Информация без опыта — ничто. Инженерное знание, воплощенное в готовом изделии, покоится на сумме опыта от неудачных вариантов, дефектов, ошибок и прочего, подчас не содержащегося ни в одном документе. Поэтому и хочу предостеречь вас от излишнего оптимизма. Впереди пока только работа…

Подмосковье. «НИИЧаВо». Ефим Осипович Фридлендер, нарком «НИИЧаВо»

— Товарищи! — нарком оглядел зал.

Собралась большая часть наркомата. Если быть точным, в просторном зале присутствовали только граждане СССР, родившиеся во второй половине двадцатого века. Иновременцы, неперемещенцы и тому подобное. Терминов придумали много, но с одним удобным и универсальным словом для обозначения людей из разных временных эпох пока еще не определились. Ни для «предков», ни для «потомков». Придумают ли, еще вопрос. Пройдет несколько месяцев, может, несколько лет, и это понятие станет просто ненужным. Союз перейдет на всеобщую систему летосчисления. Паспортистки недрогнувшей рукой будут заполнять графу «год рождения», не обращая внимания на несоответствие разницы между написанной цифрой и реальным возрастом гражданина. Впрочем, паспортисток и раньше не особо беспокоили несоответствия. Но и куда более образованные товарищи, составляя биографии выдающихся деятелей современности, не погрешат истиной, сообщая следующее: «…родился в 1938 году, в 2024 году, в возрасте семнадцати лет…». Биографии, конечно, будут писать позже, но это уже детали. Всё новое раньше или позже становится привычным. «Предки» надежно перемешаются с «потомками». А еще лет через семьдесят и ни тех, ни других не станет даже формально. Сейчас же они еще не едины. И от этого появляются проблемы, которые приходится решать в узком кругу. Вот и сегодня в конференц-зале НИИЧаВо нет ни одного «предка». Даже вездесущая Ирка не проникла. Собственно, Фима сам ее попросил и объяснил, в чем дело. А умница Ирка согласилась. Проблему, стоящую на повестке дня «потомки» должны решить сами.

— Товарищи, — повторил Фридлендер. — Мы собрались, на первый взгляд, по несерьезному поводу. Но только на первый взгляд. Так получилось, что мы, люди двадцать первого века оказались в стране, переброшенной из середины двадцатого. Кто в этом виноват — мы так и не узнаем. Но, сами понимаете, что это совсем не главное. Важнее другое. Каждый из нас мог выбрать: жить на Родине, или уехать в другие, современные нам страны, с привычным положением дел, со знакомой жизнью. И каждый из нас выбор сделал. Здесь сегодня только те, кто выбрал Советский Союз. У каждого свои причины выбора. У кого-то высокие и благородные. У кого-то совершенно житейские. Но все мы вернулись в СССР и собираемся здесь жить! И надеемся, что наша помощь поможет нашей Родине, на семьдесят лет отставшей от всего мира. Но кроме нас, здесь живут и другие люди. Которых, кстати, намного больше, чем нас. Те люди, которые жили здесь раньше. Которых мы зовем «предками», и это правда, ибо предки каждого из нас в их числе. Люди, которым мы пришли помогать!

Фима сделал вынужденную паузу. Привычки готовить речи заранее, у него не было. Тем более, никогда не читал по бумажке. Живой разговор найдет более удобный путь к сердцу, нежели казенные фразы, которые и сам выступающий не может запомнить. А то, что иногда приходится останавливаться, чтобы собраться с мыслями — не страшно. Зато ни один, самый каверзный вопрос не застанет врасплох, не выйдет за пределы обозначенного русла. Ведь его нет.

— Мы только начали работу, но уже сейчас, в самом начале пути, обнаружилась крайне серьезная проблема. Если сказать одним словом, то имя ей «снобизм». Наш снобизм! Многие из нас почему-то решили, что любой из нас изначально лучше, умнее и толковее тех, кто пришел из сорок первого!

Фима вновь замолчал. На этот раз совершенно умышленно, чтобы была возможность вклиниться и выкрикнуть с места возражение. Нарком даже предполагал, кто именно купится на столь дешевый ход. Да что предполагал, был уверен процентов на девяносто. Трудно ошибаться, зная заранее. Ну а Дима Селин, конечно же, не подвел!

— Так оно так и есть! — воскликнул с места «очень полезный фрукт». — Васька вчера кнопку «Эскейп» на клавиатуре полчаса искал! Я по часам засек!

— Тогда скажите мне, товарищ Селин, — ехидно уточнил Фима, — сколько времени потребуется лично вам, чтобы найти суппорт у винторезного станка?

Такого вопроса «фрукт» не ожидал:

— Так я это… не слесарь…

— На токарных станках работают токари, а не слесаря. Так вот, найти суппорт намного проще, чем кнопку «Эскейп». И Василий Абашев, который на этих станках чудеса творит, имеет не меньшее право считать тупым вас, чем вы его, — Фима чуть повысил голос. — Но он так не считает. Вовсе не потому, что Вы лучше. А потому, что Василий Абашев умеет уважать людей, а Вы — нет. Если бы дело было в одном Дмитрии, — теперь Фридлендер обращался ко всей аудитории, — не стоило бы и огород городить. К сожалению, в той или иной степени подобное отношение появилось у многих. Потому я не буду приводить конкретных случаев. Даже скажу Диме спасибо за его готовность демонстрировать общие ошибки на собственном примере. Я хочу лишь очертить проблему, а бороться каждый будет сам. Поскольку бороться придется с собой. А борьба с собой — самая трудная!

Нарком отхлебнул воды из стакана и продолжил:

— Я сейчас буду говорить громкие и пафосные слова. Надеюсь, вы простите мне пафос. Не потому, что я народный комиссар. А потому, что это правда! Что за люди — те, что окружают нас? Это те самые люди, что переломили хребет фашизму. Те, которые построили большую, сильную, уважаемую в мире страну. Они умеют переносить любые трудности. Кто-то может сказать, что они этого еще не сделали. Да. Но мы-то знаем, они это сделают. Они могут это сделать. А теперь я спрошу вас. А мы на это способны? — он обвел взглядом зал.

— Конечно!.. — выкрикнул Селин.

— Помолчи, клоун, — одернул крикуна Мишарин, юрист из Новосибирска. — Ефим Осипович, на этот вопрос невозможно дать ответ. Вот так сразу взять и заявить о нашей способности или неспособности…

— К сожалению, Александр Владимирович, можно. Ибо ответ этот неутешительный. Не способны. Всё, что мы смогли, это прохлопать страну, построенную нашими предками. Вот этими самыми, которых мы считаем тупыми, неумелыми, наивными и бестолковыми.

— Ефим Осипович! — воскликнул Мишарин. — Это некорректно! В девяностом нам было по двадцать-тридцать лет, и нас старательно накачивали фигнёй, вроде Говорухинской «Россия, которую мы потеряли» и песен Талькова. А многих вообще еще не было! Сейчас совсем другое дело. Сейчас нас «ништяками» в виде жвачки и джинсов не купишь!

— Вы так считаете? — усмехнулся Фридлендер. — А скажите, какого черта мы жили в Российской Федерации, а не в Советском Союзе? Не в девяностые, а в две тысячи десятом?

— Заново создать страну намного сложнее, чем ее развалить, — не сдавался юрист.

— Серьезно? У наших предков с момента окончания гражданской войны за спиной девятнадцать лет. И у нас с момента развала Союза — девятнадцать. А результаты сравним? Как Вы считаете, если сейчас на место населения СССР перенести население Российской Федерации. Всё целиком. Что мы получим через год?

Мишарин задумался. Наконец, сказал:

— Россию две тысячи десять мы получим. Вернее, две тысячи одиннадцать… Вы правы, Ефим Осипович. Даже если вместо Путина и Медведева будут Сталин и Берия.

— Вот об этом я и веду речь. Нас сейчас не купишь джинсами и жвачкой. Согласен. Мы подорожали. Теперь нас купят интернетом и айфонами. Не всех. Очень надеюсь, что собравшихся в этом зале — нет. Но даже если так, все равно мы слабее «предков». Или кто-то думает, что им не предлагались свои «ништяки», когда ставился изначальный выбор? Можете не сомневаться, предлагались. Но результаты все видели.

Фима опять сделал паузу.

— Мы все тоже сделали выбор! Отказались от сытой и обеспеченной жизни в мире двадцать первого века. Пошли жить в коммуналки и общежития. Некоторым пришлось прорваться через барьеры, поставленные врагами СССР за кордоном. Сейчас сюда везут ребят, перешедших через Памирские горы, и девушку, переплывшую на байдарке Черное море… — он переждал шум, вызванный известием. — Всем нам за это честь и хвала! Но изначальным гражданам СССР тоже есть чем гордиться. А никакие наши достижения не идут в сравнение с их подвигами на войне. Они достойны нашего уважения в куда большей мере, чем мы их. Да, они менее образованы, чем мы. В чем-то наивны. Но это временно. Очень скоро «предки» нас во всем догонят. А наша задача помочь им сделать это быстрее. И самим научиться у них не продаваться за «ништяки». Думать не только о себе. Не попадаться на песни и книжки. Перестать быть стадом. Научиться строить, а не ломать. Научиться быть людьми.