Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

• Название: «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.
• Автор: Алексей Тепляков
• Издательство: АИРО-XXI
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91022-042-7

Монография посвящена малоизученной теме организации и деятельности региональных чекистских органов. Автор рассматривает вопросы красного и белого террора, показывает переход от стихийных партизанских расправ над сторонниками колчаковской власти к «упорядоченному» истреблению политических противников большевиков органами полномочного представительства ВЧК по Сибири. Подробно анализируются строительство многоуровневой чекистской машины на территории огромного края, агентурно-оперативная работа, психология, быт и нравы провинциальных чекистов.

---

Павлуновскому тоже пришлось принимать административные меры. Сменился не только начальник губотдела (прибывший туда в декабре 1923 г. совершенно спившийся А.К. Озолин уже три месяца спустя был переведён на пенсию по состоянию здоровья), но и другие ответработники. Никифоров уже 30 января 1924 г. был откомандирован в Барнаул, а два месяца спустя уволен из ОГПУ. Щукина уволили в том же 1924 г., назначив в гублит, Непомнящих перевели в отдалённый Тулун, Тимагина — на ст. Зима, а Усанин, напротив, оказался переброшен в Новониколаевск, поближе к начальственному глазу. Лояльный Лернер был повышен и назначен замначальника Иргуботдела ОГПУ.

Осенью 1926 г. фиксируется случай резкого выступления уполномоченного секретного отделения Минусинского окротдела ОГПУ Д.Н. Семёнова с защитой идей «новой оппозиции» и категорическим отказом выдать сторонников. 5 сентября 1927 г. на собрании ячейки Славгородского окротдела ОГПУ сотрудник Зинченко потребовал дискуссии, выразив сочувствие оппозиции и обвинив руководство ВКП(б) в отрыве от масс. В конце 1927 — начале 1928 г. в отделении ДТО ОГПУ ст. Ужур Томской железной дороги была организована фиктивная «троцкистская группа» и предпринята попытка создать провокационное дело на сторонника оппозиции старшего уполномоченного ОДТО А.Г. Колодина. Тем не менее, в июне 1928 г. Заковский, явно скрывая факты оппозиционных проявлений со стороны чекистов, сообщил бюро Сибкрайкома, что в составе полпредства обнаружились шесть «полуоппозиционеров», которые были уволены и переданы хозяйственным организациям[359].

Тем не менее, спокойствие Заковского в тот период выглядело оправданно, ибо в 1928–1929 гг. в основном наблюдались случаи нерешительных действий чекистов по отношению к оппозиционерам, а также желание ознакомиться с их точкой зрения. Замначальника ИНФО Ачинского окружного отдела М.И. Шумилов в июле 1929 г. был раскритикован во время партчистки за то, что в период «оперативных действий над троцкистами проявил нерешительность и сочувственное отношение к ним как к арестованным». Практикант того же отдела И.Н. Яшин обвинялся в том, что «при операции по изъятию оппозиционеров-троцкистов сочувственно отнёсся к таковым и вне всяких разрешений устраивал свидания последним». Летом 1929 г. помуполномоченного ИНФО Канского окротдела Ф.Е. Захарченко был снят с работы в «органах» за то, что доступные ему по службе троцкистские документы размножал и показывал коллегам.

Некоторые руководители желали выслужиться, наклеивая политические ярлыки на собратьев-чекистов. В результате начальника Регстатотдела полпредства Г.Д. Долгова его коллега, инспектор адморгуправления И.С. Шуманов, в октябре 1928 г. обвинил в том, что тот «насилует факты по исканию правого уклона, как искал когда-то факты троцкистского уклона». При этом Заковский поддержал именно Шуманова, подчеркнув, что «правых уклонов в нашей ячейке нет и быть не может… имеют место отдельные "шушукания" или бабские сарафанные сплетни». По на местах отдельным чекистам предъявлялись обвинения в связях с «кулачеством»: в 1928 г. участковый уполномоченный Омского окротдела ОГПУ в Павлощжом районе Н.Г. Бурчанинов был обвинён в содействии течения кулацкой семьёй фиктивной справки о социально-имущественном положении[360].

Также можно отметить практику ссылки в самые отдалённые уголки Сибири видных чекистов-оппозиционеров. Например, М.Н. Николаев, работавший в ПП ГПУ по ЗСФСР, в январе 1928 г. за троцкизм был назначен начальником Алданского окротдела ОГПУ, а в 1929 г. работал помначальника Бурят-Монгольского облотдела ОГПУ.

Отдельно стоит расправа над уполномоченным Якутского облотдела ОГПУ П.С. Жерготовым, добившегося путём переговоров в декабре 1927 г. сдачи повстанческого отряда М.К. Артемьева. На почти бескровное выступление в пользу широкой автономии власти ответили массовыми расстрелами, причём среди казнённых оказался и Жерготов, обвинённый, вероятно, в предательстве (он обещал, что к сдавшимся не будут применяться репрессии)[361].

Таким образом, различные фракции компартии имели определённое количество сторонников в рядах своего «передового вооружённого отряда», но относительно заметная деятельность чекистов-оппозиционеров имела место до середины 1920-х гг. Позже это были отдельные эпизоды, не имевшие сколько-нибудь значительного влияния на основную массу работников ОГПУ.

Психология, быт и нравы

Специфические задачи, стоявшие перед ВЧК-ОГПУ, требовали особо подготовленных кадров: преданных идеологии, послушных и готовых защищать власть любыми способами. Очень быстро сложился особый психологический тип чекиста — винтика безжалостной репрессивной машины, гордящегося принадлежностью к ней и демонстрирующего окружающим своё превосходство как человека, обладающего как прямой вооружённой властью, так и тайными полномочиями, ставящими всех прочих в зависимость от него.

Быстрое формирование психологического типа чекиста неразрывно связано с реалиями гражданской войны. Мотив классовой мести играл значительную роль при поступлении в ЧК с целью именно расстреливать: бывший узник «эшелона смерти» Г.А. Линке с июня 1921 г. работал комендантом Амурского облотдела Госполитохраны ДВР. Н.М. Майстеров, трудившийся комендантом Енисейской губчека, а с 1922 г. — комендантом полпредства ОГПУ Сибкрая, потерял брата, убитого белыми в Каинской тюрьме. У алтайского партизана и большевика с 1917 г. А.Ф. Щербакова жену зверски замучили белые каратели. Узнав об этом, Щербаков дезертировал из полка и в марте 1920 г. поступил в Новониколаевскую губчека, где работал помощником коменданта[362].

Даже очень молодые люди приходили в ЧК с созревшим желанием убивать врагов. Как отмечал будущий руководитель Якутского облотдела ГПУ Ф.Н. Богословский, под влиянием белого террора у него, происходившего из семьи дьякона, в 21 год появилось «сильное желание, несмотря на совершенно другое воспитание в семье и школе, работать в органах ВЧК и именно расстреливать». Новониколаевский чекист-комсомолец А. Мишурис писал в ЧК, что, слушая на собрании горячее выступление 16-летнего А. Бромберга в защиту скаутского движения, испытывал сильное желание его застрелить. Дух нетерпимости к «врагу» специально культивировался, поэтому вполне логично, что в 1925 г. во время проверки политграмотности деревенского актива Новониколаевского уезда работник ОГПУ на вопрос, что сделать с середняком, критикующим местную власть, ответил: «С ним церемониться нечего»[363].

Для поведения чекистов были свойственны крайняя грубость, поскольку на окружающих они смотрели как на потенциальных сексотов или подследственных. Чекисты гордились безнаказанностью, и даже рядовые работники то и дело пытались показать своё превосходство советскому, военному или милицейскому начальству: следователи Омской губчека весной 1920 г. требовали партийного суда над не подчинившимся их требованиям снять «николаевский значок» губвоенкомом П.В. Дашкевичем, а сотрудник оперпункта ЧК ст. Черепаново в 1921 г. грозил арестом сделавшему ему замечание начальнику уездной милиции. Чекисты всегда ходили с оружием, охотно его, угрожая, демонстрировали, а пьяная «бесцельная стрельба» на улице была одной из самых распространённых причин административных и партийных взысканий. О нравах, распространённых в чекистской среде, говорит такой факт: когда один из коллег будущего известного разведчика И.И. Борового был за что-то расстрелян, председатель Витебской губчека И.А. Кадушин разрешил молодому оперативнику взять себе сапоги казнённого[364].

Демонстрируя беспощадность к врагу, зампред Томской губчека Б.А. Бак 28 августа 1920 г. написал такую высокомерную резолюцию на обращении осуждённого к высшей мере за руководство мифической подпольной офицерской организации А.С. Аркашова, в котором тот просил отправить его и подельников на войну с поляками: «В Советской республике фронт не наказание, а почётный долг и обязанность… Вы же, поднявшие в тылу позорное восстание, достойны только лишь смерти».

Осенью 1921 г. начальник секретного отдела Новониколаевской губчека К.Я. Крумин хвастался: «В результате моей упорной работы в чека расстреляна масса видных белогвардейцев. Сам лично участвовал и действительно раскрывал: во Владимире — белогвардейскую организацию "Владимирский офицерский батальон". В Омске: "Организацию полковника Орлеанова-Рощина", организацию офицеров "Самозащита", и в г. Новониколаевске: "Сибирское Учредительное Собрание", организацию "Союз мира" (офицерскую), организацию белоэсеровскую "Сибирско-Украинский союз фронтовиков". (…) Интересующимся моей личностью советую обратиться за справками в архивы чека [о] расстрелянных белогвардейцах и [спросить] у уцелевших в лагере. Обычно белые меня не любят и считают сволочью, а это равносильно ордену Красного Знамени от Рабоче-крестьянского правительства». О своём коллеге С.А. Евреинове Крумин в похвалу сообщил, что тот «лично расстреливал участников [белогвардейских организаций] в количестве нескольких сотен человек»[365].