Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

• Название: «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.
• Автор: Алексей Тепляков
• Издательство: АИРО-XXI
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91022-042-7

Монография посвящена малоизученной теме организации и деятельности региональных чекистских органов. Автор рассматривает вопросы красного и белого террора, показывает переход от стихийных партизанских расправ над сторонниками колчаковской власти к «упорядоченному» истреблению политических противников большевиков органами полномочного представительства ВЧК по Сибири. Подробно анализируются строительство многоуровневой чекистской машины на территории огромного края, агентурно-оперативная работа, психология, быт и нравы провинциальных чекистов.

---

В сентябре 1923 г. томские чекисты попытались сфабриковать дело на ссыльного Я.П. Волк-Штоцкого, обвинив его в создании повстанческой эсеровской организации и шпионаже в пользу Польши. Получив материалы, оперативник Секретного отдела полпредства ГПУ Я.М. Краузе заключил, что они «не могут служить для передачи его суду, а устанавливают: что Волк-Штоцкий, находясь на свободе, всегда будет проводить свои контрреволюционные антисоветские намерения…». Чекист предложил ссыльного как «крайне опасного элемента» заключить в Соловецкий концлагерь.

В 1922 г. чекисты Новониколаевска арестовали нескольких сионистов, но вскоре были вынуждены отпустить их из-за незначительности обвинительных материалов, ибо после 1919 г. организованная деятельность сионистов в городе почти прекратилась[300].

Не удалось сфабриковать открытый политический процесс Новониколаевскому губотделу ОГПУ и после ареста местных социал-демократов. Весной 1923 г. в производство губсуда из ГПУ было передано дело по обвинению меньшевиков в распространении контрреволюционной литературы. Но суд оказался в неловком положении, ибо в деле напрочь отсутствовали серьёзные улики, а один из подозреваемых сообщил следствию, что найденную у него литературу он получил от коммуниста, о чём собирался во всеуслышание заявить на процессе. С точки зрения судебных властей, дело во время открытых слушаний могло принять «нежелательный оборот». Опасаясь возможного судебного конфуза и раскрытия провокационных методов чекистской работы, президиум губкома РКП(б) своей властью постановил дело в суд не передавать, а ограничиться административной высылкой арестованных меньшевиков.

Попытки фабриковать дела на представителей антисоветских партий предпринимались и позднее: так, в октябре 1925 г. в Красноярске арестовали шестерых эсеров, хотя упоминавшуюся в агентурных сводках крамольную литературу чекистам при обысках обнаружить не удалось. Всем арестованным эсерам дали новые сроки ссылки. Тогда же красноярскими чекистами были произведены аресты и обыски среди «сочувствующей ссыльным эсерам» молодёжи; часть арестованных была сослана. В декабре 1925 г. за создание «антисоветской организации» арестовали 9 сионистов, отбывавших ссылку в Нарыме. Часть из них во внесудебном порядке была заключена в тюрьму, остальным продлили ссылку.

О характерной для высокопоставленных чекистов мании везде видеть заговоры говорит выступление Б.А. Бака, председательствовавшего на 4-й губернской конференции уездных уполномоченных Новониколаевского губотдела ОГПУ 5–6 мая 1924 г. Бак отметил, что в центре внимания врагов советской власти — деревня и армия. Главную опасность для деревни представляли оживление кулачества и его смычка с середняками против бедняцкой части, а также рост активности середняков, стремящихся создавать свои политические структуры: крестьянские союзы и «самостоятельную крестьянскую кооперацию». В армии были замечены многочисленные группировки офицеров, которые старались потеснить выдвинутых гражданской войной краскомов. Бак отметил, что старые военспецы за годы войны успели тесно связаться с красноармейской массой и в силу этого потенциально способны стать проводниками таинственного «бонапартистского "демократизма" — фашизма в армии». Между тем подобную информацию сибирских чекистов Дзержинский считал образцовой. Так, 7 мая 1924 г. председатель ОГПУ направил в ЦК РКП(б) доклад о положении на селе и в армии, базирующийся именно на информации Павлуновского, и предложил на его основе подготовить директивы ЦК местным парторганизациям.

Очень рано сибирские чекисты начали использовать в качестве обвинения симпатии к взглядам Л.Д. Троцкого. Тот ещё входил в Политбюро, но уже в марте 1925 г. чекисты Новониколаевска изъяли на квартире заведующего книжным магазином М.К. Евграфова около 200 советских книг, включая «Уроки Октября» Троцкого, обвинив книготорговца в хранении антисоветской литературы и представив активным меньшевиком, который «до тошноты ненавидит коммунистов», а «к Троцкому относится сочувственно и ведёт в его пользу агитацию». В августе 1925 г. прокуратура прекратила дело на Евграфова, постановив сообщить в полпредство о незаконных действиях губотдела ОГПУ[301].

Головной болью для ОГПУ стал самый известный сибирский заключённый Г.И. Мясников, выступивший против партийной диктатуры ещё в начале 20-х гг. Переведённый в томскую тюрьму, он активно боролся за своё освобождение, периодически устраивая голодовки. В ответ чекисты угрожали ему переводом в психбольницу, а в 1926 г. объявили, что раскрыли организованную Мясниковым в тюрьме «антипартийную организацию». В марте 1926 г. Томская окрКК ВКП(б) вынесла строгий выговор работнику домзака Г.И. Козлову, который в течение недели скрывал «сделанное ему предложение вступить в антипартийную организацию», а также не препятствовал посещению Г.И. Мясникова Суховым и Новиковым. Другой работник домзака — И.И. Серёдкин — получил выговор за то, что «получив от гр. Терещенко письменное приглашение вступить в организацию и зная, что её возглавляет Мясников, никому об этом не сообщил, пока организация не была раскрыта». Третий — Л.Е. Гордиенко — отделался постановкой на вид за то, что, узнав о существовании «антипартийной группировки» в домзаке, сообщил о ней только начальнику домзака, проигнорировав партийные органы. Есть сведения о парторге ячейки Самусьского затона А.Е. Новикове который посещал Мясникова в тюрьме и получил в 1926 г. выговор за то, что сделал это без санкции партийных органов. Трое беспартийных студентов Томского университета, поддерживавших связь с Мясниковым через его жену, были сосланы. Перевод Мясникова из Томска в Вятскую тюрьму был вызван, вероятно, его небезуспешными усилиями по вербовке сторонников[302].

Нелояльность красных командиров вызывала особые опасения. В мае 1925 г. прокуратура Иркутской губернии поддержала чекистские обвинения в адрес комбата 104-го полка 35-й дивизии К.С. Мырзы, заявлявшего об экономическом тупике, в который завела страну политика РКП(б), олигархической системе управления, отсутствии свободы слова и т. д., предложив отправить его в концлагерь. Несмотря на указание о дворянском происхождении Мырзы, службу штабс-капитаном царской армии и былую связь с видными эсерами, Особое совещание при Коллегии ОГПУ постановило освободить бывшего красного командира с запретом проживания в 6 крупнейших городах СССР.

Слежка за интеллигенцией также была плотной — в соответствии с указанием Дзержинского о том, что на каждого интеллигента должно быть дело. В 1926 г. в Барнауле были арестованы члены «контрреволюционной группировки» в составе бывших народного социалиста М.С. Курского, эсера А.А. Левашева и других, распространявших в среде интеллигенции приписываемый С.А. Есенину памфлет «Ответ Демьяну Бедному», ироническое послание А.Т. Аверченко Ленину и другие документы. Чекисты отмечали появление антисоветских групп даже вереде сибирских школьников: в 1926 г. в Барнаульском округе была создана нелегальная организация молодёжи, выпускавшая самодельную газета «Искра»[303].

ОГПУ постоянно и повсеместно фабриковало дела на представителей православной церкви. Летом 1922 г. в Иркутске были осуждены к расстрелу местный архиепископ-тихоновец Анатолий (Каменский) и церковный староста Стефановский, обвинённые в руководстве церковной организацией, снабжавшей «бандитов» — повстанцев оружием и боеприпасами. Анатолия арестовали сначала за противодействие кампании по изъятию церковных ценностей, а затем превратили в заговорщика.

Фактический разгром православной церкви в период кампании по изъятию ценностей, раскол её на «тихоновцев» и «обновленцев», физическое уничтожение многих священнослужителей и вербовка значительной части уцелевших в сексоты привели к тому, что бывшая государственная церковь на некоторое время перестала рассматриваться сибирскими чекистами в числе основных врагов режима. Так, после ареста в конце 1922 г. за сбор пожертвований заключённым Новониколаевского епископа Софрония (Арефьева) практически все приходы губернии были захвачены лояльными к большевикам обновленцами, а Новониколаевск стал центром Сибирской обновленческой митрополии[304]. И полпредство ГПУ свой взор обратило на сектантов — старообрядцев, иоаннитов, евангельских христиан, меннонитов, адвентистов, молокан и пр.

Сибирь исторически была одним из основных мест деятельности неопротестантских церквей в России. Борьба с ростом сектантства велась административным порядком. Так, 10 ноября 1920 г. Алтайский губисполком по докладу председателя губчека Х.П. Щербака постановил, чтобы все евангельские общины г. Барнаула «ввиду их контрреволюционного настроения» были закрыты, а отнятые молитвенные дома были переданы под размещение грузчиков.