Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.

• Название: «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.
• Автор: Алексей Тепляков
• Издательство: АИРО-XXI
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-91022-042-7

Монография посвящена малоизученной теме организации и деятельности региональных чекистских органов. Автор рассматривает вопросы красного и белого террора, показывает переход от стихийных партизанских расправ над сторонниками колчаковской власти к «упорядоченному» истреблению политических противников большевиков органами полномочного представительства ВЧК по Сибири. Подробно анализируются строительство многоуровневой чекистской машины на территории огромного края, агентурно-оперативная работа, психология, быт и нравы провинциальных чекистов.

---

Считалось, что опытные большевики, сидевшие в тюрьмах при царизме и получившие навыки противоборства с полицией, смогут, опираясь на ставшие им известными методы следственной и агентурно-конспиративной работы, построить эффективный карательный аппарат. Эта точка зрения оказалась верной. Крупные дела на «контрреволюционеров» с помощью разветвлённой агентуры успешно фабриковали не только опытные чекисты (вроде Бермана, В.П. Брауде, Карклина, А.П. Марцинковского), но и новички (Агеев, Альперович, Чудновский). Никто из руководящих чекистов не считал деятельность ЧК в чём-либо противоправной и не выступал против красного террора.

В чекистской верхушке были представители всего левого политического спектра, причём В.П. Брауде, большевичка с 1905 г., сразу после Октября примкнула к эсерам-максималистам, затем — к революционным коммунистам, а в 1918 г. вернулась к большевикам. Бывшими эсерами являлись Альперович, А.П. Николаев, Пупко (эсер-максималист с 1903 г.), Ф.С. Степной (эсер-интернационалист), Хотимский. Коган до вступления в РКП(б) был анархистом-коммунистом, Фридман — членом Бунда. М.Ф. Левитин до революции был меньшевиком, а Павлуновский — межрайонцем.

Среди первых крупных чекистов были как не нашедшие себя в мирной жизни юноши и личности, рано вступившие в конфликт с законом (Альперович, В.И. Вильдгрубе, Щербак), так и люди, по рождению принадлежавшие к известным семьям России. Дворянка Вера Брауде была потомком великих Чаадаева и Бутлерова. Зампред Омской губчека и глава РТЧК С.А. Херувимов происходил из известной актёрской семьи. Начальник Сибмилиции И.С. Кондурушкин был родным братом популярного беллетриста и публициста Степана Кондурушкина, умершего в белом Омске в начале 1919 г.

В рассматриваемой выборке преобладали люди, не чуждые идее личной мести. Павлуновский и Гузаков в годы революции и гражданской войны потеряли братьев, Тиунов чудом избежал казни, многие годы в тюрьмах, ссылках и на нелегальном положении провели Агеев и Брауде, Гузаков и Павлуновский, Чудновский и Щербак. Неуравновешенным характером, помимо деспотичного Павлуновского, отличались Агеев (избивал арестованных), Брауде (сожгла имение близких родственников, дралась с жандармами), Вильдгрубе (судился за избиение офицера, избивал арестованных), Щербак (отбыл 4 года каторги и тюрьмы за подготовку к убийству градоначальника Виндавы), утолявшие чувство мести жестокими расправами и особо ценившие ощущение вседозволенности. Немалая часть начальников принадлежала к любителям «красивой» жизни и позволяла себе крупные злоупотребления (В.М. Алексеев, Б.А. Бак, Студитов, Чудновский, Щербак).

Часть будущих сибирских чекистов имела отношение к историческим событиям: Гузаков участвовал в перевозке последнего российского императора в Екатеринбург, Хотимский, являясь зампредом Уральского облсовета, «настаивал на скорейшей ликвидации Романовых», Павлуновский организовывал эвакуацию СНК из Петрограда в Москву, Чудновский был в числе устроителей казни А.В. Колчака.

Не задержались в ЧК Агеев, Альперович, Левитин, Махль, Уралов, Фридман, Хотимский, Чудновский. Многие лишились своих должностей не по собственной воле; как правило, чекистов снимали по компрометирующим материалам: Э.П. Белова — за пьянство, Чудновского — за интриганство и разврат, Агеева, Альперовича и Вильдгрубе — за нарушения законности, Гузакова и Студитова — за несработанность с местными властями.

Многие бывшие чекисты смогли выдвинуться на партийно-государственную службу — Аржаков, Левитин, Марцинковский, Махль, Павлуновский, Степной, Студитов, Тиунов, Уралов; в судебную систему — Чудновский; стали хозяйственными работниками — Кошелев, Альперович, А.И. Мосолов, Херувимов. Кстати, Аржаков, Альперович, Махль и Мосолов позднее получили высшее образование, а Хотимский стал кандидатом экономических наук.

Меньшая часть сделала карьеру в системе ВЧК-ОПТУ: Павлуновский, Берман, Карклин, Кошелев, Лепсис, Щербак, но к 1937 г. в системе НКВД работали, насколько известно, только М.Д. Берман, дослужившийся до заместителя наркома внутренних дел СССР, В.П. Брауде и П.П. Ивонин. Значительная часть уже в 1920 г. была снята с крупных чекистских постов и оставались некоторое время в системе на более низком уровне: Белов, Брауде, Мосолов, Фридман (при этом Брауде получила работу в центральном аппарате ОПТУ, а Мосолов постепенно дорос до уровня начальника губотдела ОПТУ). А.П. Николаев в 1928 г. был осуждён Коллегией ОПТУ за служебные злоупотребления. В период войны И.М. Кошелев и зампред Енгубчека Д.М. Иванов вернулись в «систему» и работали в особых отделах НКВД[103].

В начальный период карательной деятельности трагически завершилась жизнь А.В. Шишкова и В.И. Вильдгрубе (убиты повстанцами в 1920 г.: Шишков — в Томской, Вильдгрубе — в Подольской губернии), а также Э.П. Белова, застреленного по ошибке часовым в 1921 г. В 1920-х гг. умерли А.В. Агеев, А.П. Марцинковский и И.И. Карклин, в 1930-х — С.Л. Пупко, а С.А. Херувимов стал жертвой несчастного случая на дороге. Около половины руководящих чекистов стали жертвами политических репрессий 30-х гг. В 1937–1942 гг. были расстреляны Альперович, Аржаков, Берман, Коган, Левитин, Лепсис, Ошмарин, Павлуновский, Степной, Тиунов, Хотимский, Чудновский. Тюремное заключение в 1930-1940-х гг. отбывали Брауде, Виграндт, Гузаков. Все эти лица в 1950-х гг. были реабилитированы. Долгожителями стала сравнительная небольшая часть: Ивонин, Студитов, Уралов и Кошелев умерли в 1967–1972 гг.

Организация агентурного аппарата

Вербовка осведомления с целью получения разнообразной информации являлась главным инструментом чекистской работы. Организация агентурно-осведомительной сети велась очень интенсивно. Уже к январю 1920 г. в Омске была раскинута сеть осведомителей, освещавших положение в важнейших учреждениях и на предприятиях. Город разбили на районы, в каждый из которых был назначен уполномоченный с приданными ему одним-двумя разведчиками — «смотря по классовому населению района».

В Енисейской губернии успехи были скромнее: в апреле 1920 г. Канская уездная чека сообщала в Красноярск, что в некоторых учреждениях ей не удаётся завербовать осведомителей из-за полного отсутствия там работников-коммунистов. В Ачинске той же весной основной аппарат осведомителей состоял из красноармейцев, чекисты Енисейска жаловались «на крайне затруднительное положение в вербовке как ответственных, так и рядовых работников», а в Минусинске осведомителей в первое время не было вообще, поскольку «грамотных людей взять неоткуда». В октябре 1920 г. председатель Енисейской губчека Р.К. Лепсис отметил «полнейшее отсутствие работы» в уездах и воинских частях[104].

Слабо было отлажено агентурное осведомление в первый год работы Тюменской губчека: к июлю 1920 г. осведомительный аппарат Тюменского уезда насчитывал всего 25 сексотов — это при том, что в уезде было 28 волостей. В Тобольском уезде, состоявшем из 39 волостей, дела были гораздо хуже — к исходу октября 1920 г. в наличии имелось лишь 15 осведомителей. То есть большинство даже крупных сёл огромной Тюменской губернии освещалось чекистами приблизительно, по слухам[105].

Более активно работали местные работники Томской губчека: штаты Мариинского политбюро на октябрь 1920 г. подлежали увеличению до 25 чел., по уезду разъезжали два чекиста-информатора с заданием вербовать «надёжных осведомителей» и получать сводки от сексотов, заагентуренных ранее. Одному из секретных помощников тогда же было поручено завербовать возможно большее число осведомителей в самом Мариинске. Агентурная сеть в Омской губчека со временем пополнилась так, что заведующий Славгородским политбюро С.Т. Пилипенко намеревался к концу 1921 г. довести штаты агентов до 100 человек в небольшом Славгороде и до 1.000 — в уезде, охватив осведомлением все населённые пункты[106].

Активную агентурную работу проводили работники особых отделов, вербовавшие как политработников и командиров, так и рядовой состав. При этом особое внимание уделялось насаждению осведомления среди бывших военнослужащих Белой армии, которые составляли значительный процент советских частей в Сибири. Транспортные органы ЧК также широко вербовали осведомителей, не ограничиваясь работниками депо, железнодорожной и водной администраций. Так, секретным агентом отделения ДТЧК ст. Барнаул с октября 1920 г. работал член Алтайского губбюро РКСМ Н.В. Волохов.

Основу осведомительной базы поначалу составляли члены правящей партии, что позволяло получать надёжную информацию от лояльных лиц, зачастую являвшихся руководителями разных уровней. В октябре 1919 г. ВЧК потребовала от своих местных органов «создать гибкий и прочный информационный аппарат, добиваясь того, чтобы каждый коммунист был нашим осведомителем». В августе 1920 г. зампред ВЧК И.К. Ксенофонтов обратился ко всем губкомам РКП(б) с таким предложением: «Желательно усиленное привлечение наибольшего количества партийных работников не только к прямой работе в ЧК, но и к косвенному сотрудничеству, к осведомлению, каковое является основой работы ЧК».