Анна Франк - Рассказы из убежища

• Название: Рассказы из убежища
• Автор: Анна Франк
• Издательство: Текст
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-7516-0652-3

Анна Франк, еврейская девочка, погибшая в концлагере Берген-Бельзен, стала известна во всем мире благодаря дневнику, который она вела в Амстердаме, прячась с семьей от нацистов. В России книга «Убежище. Дневник в письмах» за последние годы четырежды выходил в издательстве «Текст». Кроме дневника Анны сохранилось несколько десятков ее рассказов, сказок, набросков и даже неоконченный роман. Они и составили эту книгу. «Рассказы из Убежища» написаны с живым чувством и искренностью, а литературная зрелость их юного автора вызывает изумление.

На русском языке издается впервые.

---

И вот мы взялись за составление надлежащего объявления, которое будет помещено в витрине книжного магазина и оплачено на неделю.

Скоро стали приходить люди, чтобы посмотреть помещение. Первым оказался пожилой господин, искавший комнату для своего неженатого сына. Мы почти обо всем уже договорились, когда сын тоже вдруг стал подавать голос и говорить такие странные вещи, что моя мать всерьез усомнилась в его рассудке — и не безосновательно, так как его отец робко признал, что сын действительно несколько не в себе. Моя мать уж и не знала, как побыстрее их выпроводить.

Десятки людей приходили и уходили, пока однажды не появился невысокий полный господин средних лет, объявивший, что будет много платить и мало требовать; на том и порешили. И действительно, этот господин принес нам куда больше радости, чем хлопот. Каждое воскресенье он дарил детям шоколад, взрослым сигареты и не раз приглашал всех нас в кино. Через полтора года он поселился со своей матерью и сестрой в собственной квартире и, посетив нас однажды, уверял, что никогда не проводил время так приятно, как с нами.

И опять мы повесили объявление, и снова звонили и приходили и стар, и млад. Как-то явилась довольно молодая дама в шляпе, как у служащих Армии спасения. Мы так и прозвали ее: Жозефина из Армии спасения. Она поселилась у нас, но отнюдь не была столь же приятной, как тот полный низенький господин. Прежде всего, она оказалась ужасно неряшлива, бросала вещи куда попало, а к тому же, и это самое главное, ее навещал кавалер, который частенько бывал пьян, а это уж никак не доставляло нам радости. Так, однажды среди ночи нас будит звонок, отец бежит посмотреть, в чем дело, и видит вдрызг пьяного парня, который похлопывает его по плечу, приговаривая: «Но мы же друзья! Мы же добрые друзья!» Бац!.. и дверь захлопывается у него перед носом.

Когда в мае 1940 года разразилась война, мы отказали Жозефине от комнаты и сдали ее одному нашему знакомому, молодому человеку тридцати лет, который к тому времени был помолвлен.

Молодой человек, очень приятный на вид, обладал, увы, одним недостатком: он был ужасно избалован. Однажды, когда стояли холодные зимние дни, а мы все уже экономили электричество, он стал жаловаться, что ему очень холодно. Это было бессовестное преувеличение, потому что как раз у него в комнате отопление было установлено на пределе. Но к квартирантам приходится быть снисходительными, и мы разрешили ему иногда включать на час электрическую печку. И что же? Целый день печка была включена на максимальную температуру. Мы его и просили, и умоляли быть хоть чуточку экономней — напрасно. Счетчик показывал чудовищный перерасход, и в один прекрасный день моя отважная мать вынула предохранитель, а сама куда-то исчезла. Вину возложили на печку: по-видимому, она чересчур перегрелась, и молодому человеку пришлось отныне жить в холоде.

Несмотря ни на что, он прожил у нас тоже полтора года, пока не женился.

И снова комната пустовала. Мама хотела уже опять давать объявление, когда позвонил один наш знакомый и навязал нам человека, который развелся и срочно нуждался в комнате. К нам явился высокий мужчина лет тридцати пяти, в очках, на вид несимпатичный. Мы не хотели разочаровывать нашего знакомого и сдали комнату этому мужчине. Он также был обручен, и его невеста часто приходила к нам. Свадьба вот-вот должна была состояться, когда он вдруг с ней поссорился и второпях женился на другой.

Но тут мы переехали, и с квартирантами (надеюсь, навсегда) было покончено!

Полет Паулы

22 декабря 1943 г. Среда.

Раньше, когда я была маленькая, Пим всегда рассказывал мне всякие истории про «непоседу Паулу». Множество самых разных историй, и я была от них просто в восторге. Сейчас, если ночью я прибегаю к Пиму, он тоже иногда начинает рассказывать мне про Паулу, и самый последний из этих рассказов я записала.

Глава I

Раньше, когда я была маленькая, Пим всегда рассказывал мне всякие истории про «непоседу Паулу». Множество самых разных историй, и я была от них просто в восторге. Сейчас, если ночью я прибегаю к Пиму, он тоже иногда начинает рассказывать мне про Паулу, и самый последний из этих рассказов я записала.

В голове у Паулы давно уже созревал план как-нибудь разглядеть самолет поближе. Ее отец уже некоторое время работал на аэродроме близ Берлина, куда переехали и Паула с матерью.

В один прекрасный день, когда на летном поле было довольно спокойно, она собралась с духом и залезла в самый лучший самолет из всех, которые стояли поблизости. Она не торопясь осмотрела все закоулки и наконец остановилась перед кабиной пилотов. Вот где самое интересное. Она уже хотела взяться за дверную ручку, как вдруг, к своему ужасу, услыхала голоса снаружи.

Быстро залезла она под одну из скамей и, дрожа от страха ждала, что будет дальше.

Голоса слышались все ближе и ближе, и вот она увидела, как два человека поднялись в самолет, всё обошли и чуть не наткнулись на скамью, под которой она лежала. Они оба уселись на скамью позади нее и завели разговор на таком языке, что понять их было совершенно невозможно. Прошло с четверть часа, и они встали. Один из них вышел, а другой ненадолго исчез в кабине пилотов и вышел оттуда одетый как летчик. В это время первый появился снова, и с ним еще шестеро. Они сели в самолет, и Паула, дрожа от страха, услыхала, что завели моторы и загудели пропеллеры.

Глава II

Так как она, несмотря на всю свою смелость, частенько боялась, а то и отчаянно трусила, хотя потом снова вдруг обретала мужество, то никак нельзя было определить, какое из этих двух противоположных качеств проявится на этот раз.

Но теперь она собрала все свое мужество и, когда они уже какое-то время летели, вдруг вылезла из-под своей лавки, к безмерному изумлению экипажа, назвала себя и объяснила, как она здесь очутилась.

Экипаж посовещался, что же делать с Паулой, и решил, поскольку им не оставалось ничего другого, оставить ее у себя. Она услыхала от них, что они летят в Россию, чтобы бомбить русскую линию фронта.

Вздохнув, она легла на скамью и уснула. Вам! Бах! Трах!.. Паула тотчас вскочила, глядя на летчиков во все глаза. Но ни у кого не было времени обращать на нее внимание, потому что русские открыли отчаянную стрельбу по вражескому самолету. И вдруг — Паула вскрикнула — скамьи закачались и стекла разбились: снаряд попал в самолет. Он резко пошел вниз, но ему все-таки удалось приземлиться.

Сразу же к ним бросились русские и взяли летчиков в плен. Можно себе представить, как эти чужеземцы поразились, увидев перед собой маленькую девочку лет тринадцати. Немцы и русские никак не понимали друг друга, и поэтому один молодой русский взял Паулу за руку, и они пошли вместе со всеми к месту, где содержали военнопленных. Начальник расхохотался, когда увидел бесстрашно стоявшую перед ним Паулу. Он не хотел оставлять ее с другими пленными и решил на следующий день разузнать, нельзя ли найти за линией фронта кого-либо из местных жителей, кто взял бы девочку к себе до конца войны.

Глава III

После того как Паула пробыла у начальника почти неделю, в одно дождливое утро ее, в чем она была, посадили в большую машину, вместе с ранеными, которых везли в госпиталь. Пять часов грузовик беспрестанно трясся и подпрыгивал на камнях и ухабах; снаружи из-за сильного дождя ничего не было видно. Вдоль пустынной дороги изредка попадались дома, но все они казались вымершими. В самом начале поездки вдалеке еще слышалась непрерывная пушечная канонада; постепенно она становилась все тише и тише и наконец полностью смолкла.

Но вот дорога сделалась оживленней, они миновали несколько машин и остановились перед белым зданием, разрисованным снизу доверху красными крестами. Раненых выгрузили и внесли внутрь, где их ожидали заботливые медицинские сестры.

Когда ни одного раненого в машине уже не осталось, шофер, не говоря ни слова, двинулся дальше. Они ехали целый час, пока снова не остановились. За деревьями Паула увидела довольно большой крестьянский двор. Шофер показал ей в сторону дома, и Паула поняла, что ей нужно выходить. Она ждала, что шофер тоже выйдет, но машина исчезла очень быстро. Она даже не успела понять, что произошло, и осталась одна на улице. «Русские все-таки странные люди — вот, оставили меня здесь, в чужой стране, совсем одну. Конечно, немцы вели бы себя совсем иначе!» — подумала Паула (не забывайте, что Паула была немецкая девочка.) Но тут она вспомнила, что шофер показал ей рукой на дом. Она пересекла улицу, открыла калитку и вошла на огороженный двор. Перед домом она увидела женщину, которая что-то стирала, и девочку, которая развешивала белье.

Она подошла к женщине и протянула руку со словами: «Паула Мюллер». Женщина взглянула на нее и тоже подала ей руку, сперва вытерев ее о передник, и сказала что-то совершенно неразборчивое. Паула подумала, что ее так зовут, но слова означали просто «Добро пожаловать!».