Шерри Джонс - Четыре сестры-королевы

• Название: Четыре сестры-королевы
• Автор: Шерри Джонс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70936-6

Среди душистых трав и ярких цветов Прованса под тщательным надзором честолюбивой матери растут четыре девочки – Маргарита, Элеонора, Санча и Беатриса. Их пророчат в королевы, ведь только в силах сестер прекратить жестокие феодальные войны. Брак Маргариты с молодым Людовиком IX сделает ее королевой Франции, а Элеонора, обручившись с Генрихом III, станет правительницей Англии. Застенчивая Санча и своенравная Беатриса выйдут замуж за знатных феодалов, которые тоже должны стать королями. Казалось бы, в Европе наконец воцарится мир. Но соперничество, любовь к супругам и амбиции родственников не дадут сестрам заключить долгожданный альянс…

---

Взгляд Белой королевы безжалостно пронзает ее:

– Не спеши, девочка. Я не покину ни тебя, ни трон.

– Вместит ли одно кресло нас обеих? – выдавливает улыбку Маргарита.

– Разве Людовик не говорил тебе? Он сделал для тебя новый трон. Мы будем сидеть на тронах втроем. И, – она триумфально улыбнулась, – он поклялся ценить мои советы превыше всех прочих. – Бланка бросает на сына недовольный взгляд: – Не так ли, государь?

– Сегодня Господь благословил наше королевство двумя королевами, – отвечает тот. – Одной, чтобы обогатить наше сердце любовью и наследниками, – он сжимает руку жены, – и другой, – он сжимает руку матери, – чтобы вести наши дела с мудростью и опытом.

Их разговор прерывается звуками труб. От лица Людовика, как свет от огня, исходит возбуждение, и он выводит Маргариту наружу.

– А теперь, моя новая королева, нас ждут самые приятные минуты.

Они выходят на лужайку, как будто вступают в новый мир – из света в тень. Площадь заполнена крестьянами в изношенных рубахах, босыми. Они протягивают руки. И снова Маргарита благодарит Бога за маску на лице – толстый слой белил напоминает, что следует выглядеть невозмутимой, несмотря на запах гнилых зубов и немытых тел. Усилием воли она заставляет себя не отпрянуть от хватающих рук, готовых разорвать ее платье или стянуть с головы золотую корону. И все же, когда она вкладывает серебряную монету в ладонь какого-то старика, его крик благодарности заставляет ее улыбнуться и взять следующую монету. Людовик тоже с улыбкой раздает монеты, которыми в привычном ему мире сорят беспечно, словно бросают камни в реку.

Сквозь толпу протискиваются двое мужчин с женщиной на носилках. Она бледна и тяжело дышит. На шее у нее шишки величиной с куриное яйцо. Пьер, граф Бретонский, вынимает меч, словно решив защититься от ее болезни, но Людовик прикосновением руки успокаивает его и подходит к несчастной женщине.

– У моей жены золотуха, Ваша Милость, – говорит один из носильщиков. – Молю вас, исцелите ее.

– Не я, а Господь. – Людовик делает знак архиепископу, который пробирается через возбужденную толпу, сжимая молитвенник.

Людовик кладет руки на шею страдалице. Она закрывает глаза и вздыхает, пока архиепископ читает по-латыни молитву.

– Ты исцелена, – говорит Людовик и дает ее мужу две серебряные монеты.

Маргарита, онемев, смотрит на эту сцену. Набожность французского короля всем известна – но такое?

– Хвала Господу! – кричит Бланка.

Маргарита напрягается, ей хочется бежать – но она отворачивается от рыдающей семьи, от их восторженных поцелуев и криков и медленно идет мимо толпы, раздавая монеты. За ней спешит Эме: госпоже дурно? «Голова болит», – отвечает Маргарита и направляется к дворцу отдохнуть перед пиром и поразмышлять о самонадеянности человека, за которого она вышла замуж.

* * *

– А что, та женщина – правда исцелилась? – спрашивает она Людовика, сидя рядом с ним за пиршественным столом под деревьями. – Вы прогнали ее болезнь своими руками?

В его взгляде удивление:

– Не я, а Господь Иисус Христос.

– Значит, Иисус Христос творит чудеса вашими руками? Он дал вам особый дар к исцелению?

– Ваш вопрос смущает меня, – хмурится король. – Неужели у больной крестьянки, проклятой с ее низкого рождения, больше веры, чем у благородной королевы?

Маргарита краснеет, словно на нее полыхнул адский огонь.

Справа от нее престарелая Ингеборга Датская неделикатно фыркает:

– Какой наш король чудотворец! Наверное, когда-нибудь и мать свою вернет к жизни?

Маргарита разражается смехом, но тут же озирается, не услышал ли кто. К счастью, Людовик занят своей сестрой Изабеллой, а остальные за столом весело смотрят, как менестрель играет на блокфлейте и пускает ветры в такт музыке.

– Возможно, у Людовика помутилось в голове после свадьбы. Ты не давала ему спать прошлой ночью?

– Не я, мадам. Он провел ночь в молитвах.

Старуха снова фыркает:

– Чья это была идея? Держу пари – Бланки. А предложил архиепископ. На свадьбе?

Маргарита кивает.

– Наверное, я тогда задремала. Праздничные мессы всегда навевают сон. Но что за чушь – отложить супружеские отношения? Не иначе – дело рук Бланки. – Она тычет в Маргариту длинным ногтем: – Держи ухо востро с этой женщиной. С тех пор как умер Людовик-отец, она ублажает себя поддержкой Людовика-сына. Десять лет! И сомневаюсь, что она его отпустит.

– Она предложила мне звать ее «мама».

– Ты никогда не видела улыбку льва? На самом деле лев не улыбается, а скалит зубы перед смертоносным прыжком.

С губ Маргариты срывается песенка:

В тихих водах тонут чаще,
Чем в бурливых и рычащих, —
Опасайся, легковер,
Обходительных манер.

– Я хорошо знаю песни Вентадорна, – кивает Ингеборга. – Юк де Сент-Сирк, бывало, пел их мне, когда приезжал ко двору. Он был очень мил и красив, если ты тоже любишь маленьких итальянцев. Мой муж был со мной жесток, но по крайней мере присылал мне для развлечения труверов.

Маргарите хорошо известна ее история, как король Филипп просил аннулировать брак на следующий день после свадьбы с Ингеборгой. Ходили разные слухи: что он не смог выполнить супружеского долга, что ее брат король Дании нарушил свое обещание отказаться от претензий на английский престол, что он обнаружил под юбкой Ингеборги пенис. Как бы то ни было, когда папа отказался расторгнуть брак, Филипп услал Ингеборгу подальше от себя.

– Как птичку в клетке запер, – говорит она. – Мне оставалось только петь.

– Говорят, музыка – это язык ангелов.

– Я была бы счастлива, если бы двор твоего маленького Людовика наполнился музыкой, только не псалмами. Когда его мать умрет, бьюсь об заклад, он запретит все развлечения, кроме заунывных монашеских песнопений. Если бы не лесть труверов, Бланка сама бы уже запретила.

Обе вздрагивают от громового храпа и оборачиваются к Людовику: он сполз с сиденья и храпит, словно стараясь всех заглушить. Губы его изогнулись в улыбке.

– Как думаешь, кто ему снится? – спрашивает Ингеборга. – Невеста или мать?

– Думаю, ни та, ни другая. После ночи на коленях в часовне ему снится кровать.

– Не будь так уверена. Бланка крепко вцепилась в своего старшего сына. Не позавидуешь жене Людовика, потому что ей будет нелегко оторвать его от Бланки. – Она снова тычет Маргарите в плечо длинным ногтем: – Молись своему святому, чтобы у тебя родился сын. А до тех пор Белая Королева не выпустит из рук сына – и власть, которую любит еще сильнее.

Зазвучавшие трубы будят Людовика. Челядь снимает с блюд на соседнем столе колпаки, и двадцать крестьян набрасываются на жареное мясо, хлеб и фрукты, подаренные им Людовиком.

– Бисер перед свиньями, – фыркает Ингеборга. – Так транжирить государственные деньги! Знаешь, сколько нищий попрошайка зарабатывает в день?

– Мне кажется, у них почти ничего нет.

– Это потому, что все пропивают и проигрывают. – Старуха щурит глаза на Бланку, которая час совещалась с Тулузом и теперь направляется к ним. – Это идет Белая Сука? Что-то мне вдруг захотелось вздремнуть.

Слуга помогает ей вылезти из-за стола. Маргарита целует ее перстень.

– Помни мои слова, дорогая. Роди сына – и твои беды кончатся.

Как только она уходит, ее место занимает Бланка.

– Наверное, ужасно было так долго сидеть с выжившей из ума старой каргой. Когда Ингеборга говорит, ее ум не поспевает за языком. И тем не менее ты не заснула! Я думала, она усыпит тебя, особенно после ночи молитв.

– Если бы я могла похвастать таким подвигом! – смеется Маргарита. – Вчера так устала от путешествия и долгого дня, что уснула прямо на полу в часовне.

– И тебе это кажется забавным? Мне говорили, что ты набожная девочка. – Бланка вгрызается в куриную ногу и рвет мясо зубами.

– Sans doute[25], я бы предпочла молиться вместе с Людовиком всю ночь. – Маргарита краем скатерти вытирает губы. – Но, как писал Вентадорн, – «Я» не имеет власти над «Я».

– Да, но не он ли также написал «Глупец не боится, пока не приходит беда»? Наш Господь – не повод для смеха.

Бланка встает и, смерив Маргариту холодным взглядом, наклоняется к только что проснувшемуся Людовику, чтобы его поцеловать, а потом тихим, ласковым материнским голосом начинает ворковать со своим сыночком.

* * *

Еще через два дня пирушек и две ночи молитв, когда страх не перед Божьим гневом, а перед злобой белолицей королевы не давал снова заснуть на полу, она задремала в карете, несмотря на толчки и тряску, прикорнув на меховых подушках и прижавшись щекой к коленям Эме, словно это ласковые баюкающие нянины руки. Но вскоре карета останавливается у большого сурового зам-ка, и Маргарита просыпается.

– Фонтенбло, – объявляет дядя Гийом, сопровождая вышедшую из кареты племянницу. – Сегодня Белая Королева предпочитает отдыхать здесь.