Татьяна Любушкина - В лабиринте миров

• Название: В лабиринте миров
• Автор: Татьяна Любушкина
• Жанр: Фэнтези

Если хотя бы раз в своей жизни ты просыпался с мыслью, что не создан для этого мира, если твои случайные слова и поступки способны влиять на жизнь других людей, то возможно, эта книга — о тебе.

---

Валентина всё же довела меня до двери, заботливо поддерживая за плечи, и лишь после неоднократного заверения в моей способности идти самостоятельно, оставила меня в покое.

Воздух в лесу был упоительный. Всюду, куда хватало глаз стояли огромные, покрытые древним мхом сосны. На земле лежал слой подтаявшего снега, и следы недавней борьбы отчётливо виднелись на его рыхлой поверхности.

Меж стволов безобразно чернели два могильных холма, и я поковыляла к ним, бережно придерживая больную руку и стараясь не шевелить головой.

На поваленном стволе у могил сидел Мелка. Увидев меня, он кивнул, но против обыкновения не улыбнулся и не отпустил одну из своих мерзких шуточек.

— Встала? Я тётку Марью позову. Она велела кликнуть тебя, когда очнёшься.

— Хорошо.

Я заняла Мелкино место и дождалась, когда его силуэт исчезнет за стволами деревьев. Придав телу скорбную позу, а лицу задумчивый вид я, осторожно, огляделась кругом. Никого. Серо-рыжая белка пробежала по гладкому, лишённому сучьев стволу, недоверчиво покосилась на меня чёрными глазами и скрылась в кроне сосны. Дятел, принялся стучать над моей головой, разыскивая еду, да видно передумал и тоже исчез меж деревьев. Ничто более не нарушало моего одиночества.

Больше не таясь, я запустила левую руку в карман и вынула два письма. Одно на красивой розовой бумаге, а другое — старый, множество раз перечёркнутый черновик. Помятый листок, вырванный из обычной ученической тетради.

Оба письма были написаны одной рукой.

«…почерк Николая, несомненно». Слова Валентины не давали мне покоя. Несомненно?! Для кого — несомненно?! Валентина, глазом не моргнув, выдала своё письмо за происки подлого Литтуса Флэта. Она была так искренна, когда рассказывала о наглых приставаниях Людвига. Дорогого Людвига.

«Дорогой Людвиг! Настала пора действовать…»

Я снова и снова перечитывала эти строчки. Мне припомнилась наша единственная встреча с Людвигом. Серый ноябрьский день. Кольцо… да, верно, он дал мне кольцо и указал направление. И я пошла. И там был ломбард, точно!

Я даже подпрыгнула от волнения, и боль тут же дала о себе знать, суетливо стукнув молоточками внутри головы: тук-тук, я здесь! Я снова села, подпирая под себя ноги. Так, ломбард действительно был. Но я туда не пошла. Почему?

Тот день мне помнился со всей отчётливостью. Я не пошла туда, потому что поранила руку. Я поранилась о свой старый зонт. Или, если Мелка не врёт, я поранилась о… Мелку? Я поморщилась: чушь какая-то. Конечно, Мелка врёт.

Итак, я поранилась и не вошла в ломбард. А в ломбарде, судя по письму, меня ждал Переход. Переход, подготовленный Людвигом и Валентиной. Куда он вёл?

«К дорогому Людвигу, куда же ещё», — мрачно подсказал внутренний голос: «ты бы вернулась в Высший мир, лишённая сил и знаний — Женя из Грязновки вместо блистательной Принцессы Севера». Так вот каков был план!!!

Чем больше я думала обо всём этом, тем большая злость поднималась во мне. У всех был план. У всех, кто меня окружал, был план, который касался меня, моего будущего и я, как бездомная собачонка приставала то к тем, то к этим, следуя чьему-то придуманному плану. Надоело.

Даже у меня самой, той, чьей жизни я не помнила и не знала, был план и чёткие указания для меня нынешней, что я должно делать.

Я нащупала мешочек с «прахом» Ивоны, по-прежнему висевший у меня на шее. Никак не могла с ним расстаться. Не покидало ощущение, что это часть меня, да впрочем, вне всякого сомнения, это так и было.

«— Зачем камень вынимали из гнезда?

— Чтобы изменить путь. У тебя есть враги, нельзя чтобы они знали каждый твой шаг».

Я покрутила пальцами кольцо. Камни: чёрный и пурпурно-красный переливались, бросая блики на поверхность окружающих предметом. Приметное колечко. Я предпочитала камни прятать внутрь ладони. Тогда кольцо становилось обычной желтоватой полоской металла, многочисленные царапины на которой выдавали не слишком бережное хранение. Кольцо я не снимала с того самого дня, когда потерянное и вновь обретённое одела его на указательный палец правой руки. Там, в маленькой норе в дождливый, ноябрьский вечер. И тогда я попала в мир лесных Лохмов. И встретила Ре Тука. И… пошло-поехало! Так значит, я следую тем путём, которым ведёт меня кольцо?

«А кольцо тебе дал Людвиг», — подсказал неугомонный внутренний голос.

— А Ивона предусмотрительно изменила путь, до поры до времени припрятав чёрный камень, — вслух возразила я и лес возмущённо зашелестел тысячью крепких, закалённых морозами сосновых иголок.

«Ш-ш-ш-ш-шу-т-т-т-т-ит, ш-ш-ш-ш-шу-т-т-т-тит. П-п-п-у-т-т-т-ть п-п-проло-ж-ж-жен. П-п-пу-т-ть п-п-п-пролож-жен».

Кем проложен мой Путь? Людвигом? Валентиной? Ивоной?

Кольцо неслышно упало на талый снег.

— Женька!

Меж сосен показалась фигура тётки Марьи, согнувшейся под неизменным рюкзаком.

Я наступила ногой на кольцо, и оно исчезло в снегу, придавленное моим весом.

— Я тут!

— Да уж вижу…

Тётка Марья поправила шапку, съехавшую на лоб и, не смущаясь, высморкалась.

— Чего поднялась-то? Оклемалась? Дай-ка руку гляну…

Она цепко пробежала пальцами по моей руке, задирая рукав до самого локтя, и удовлетворённо кивнула.

— Пустяки. На-ка вот — на ночь приложишь.

Тётка Марья пошарила руками в необъятном рюкзаке и вынула пакетик, перевязанный чёрной суровой ниткой.

— Это чего?

— Так… тряпица. Ты ею плечо обмотай — к утру и пройдёт. Обязательно вечером. Эта вещь только при лунном свете действует.

— А ты? Ты что — уходишь?

Тётка Марья снова высморкалась и беспокойно оглянулась на избу.

— Не нравятся нам, Женька твои гости. Ты уж извиняй.

— Подождите, — я ничего не могла понять. — Так вы все уходите? И бабка Вера? А я как же? А постземы? Бездна? Ведь они снова нападут!

— Непременно нападут, — согласилась тётка Марья. — Так мы прямо к Бездне и пойдём. Чего ждать-то? Только ты вот что, Женька… — тётка Марья снова оглянулась на избу и зашептала мне в самое ухо, больно сдавливая ладонью раненое плечо.

— Ты про то молчок! Я твоим-то сказала, что мы в деревню возвращаемся. И мальчонка ихний с нами идёт. А эта здесь со своим хахалем останется. Вроде как за тобой присмотреть.

— Кто, Валентина? — не поняла я. — С каким хахалем?

— Да ты чего, Женька?! — тётка Марья рассердилась. — Глаза разуй. Мирослав этот глаз со своей крали не сводит, только что слюни не пускает. Мальчонка им без надобности, вот и отсылают его. Так мы его в деревню отведём под Настасьин присмотр. Только и ты, Женька, уходи.

— Чтобы Валентину с Мел… Мирославом не мешать? — мрачно осведомилась я.

— Да бог с ними, — тётка Марья подхватила рюкзак и зашагала по узкой тропинке, петляющей меж сосен. — Пошли, Женька!

Я послушно поднялась и пошла вслед за тёткой Марьей. В ту же минуту, как мы ступили на тропу, дверь лесной избушки хлопнула, и серебристый голос Валентины огласил безмолвный лес.

— Женя, ау! Где ты?

Я хотела отозваться, но тётка Марья проворно прыгнула назад и зажала мне рот, сухой, горячей ладонью.

— Ах, ты, господи! Не успели… Молчи, Женька! Беги за мной, авось не догонят!

Ничего не понимая, я заторопилась за тёткой Марьей вглубь леса. Сзади по-прежнему продолжали кричать. К мелодичному голоску Валентины прибавился звонкий крик Омара и хриплый тенорок Мелки.

Что-то им вторила бабка Вера, но я уже не слушала, ныряя за проворной тёткой Марьей, под разлапистые ветви сосен. Тропа уходила вниз и вскоре среди стволов, замелькала водная синь. Омар был прав — недалеко от избушки находилось непокрытое льдом озеро.

— Сюда! — тётка Марья съехала на спине к самой воде и засеменила вдоль крутого берега, внимательно оглядывая припорошенный снегом обрыв.

— Тёть Маша, мы чего ищем-то?

— Лодку, — тётка Марья высмотрела что-то в завале серых веток и полезла в самую их гущу — разгребать.

— Лодку? А чего мы поплывём что ли? Да ты можешь объяснить толком?!

Тётка Марья уже толкала громоздкую на вид лодку, обливаясь струями пота. Не лодка, а целый корабль!

— Подсоби!

Судно оказалось неожиданно лёгким и вместе мы подтянули лодку к кромке воды.

Тётка Марья встревожено посмотрела вверх, откуда мы только что спустились. Погони не было.

— Ты вот что, Женька. Слушай и запоминай: мы, когда Василия нашли, он ещё живой был. Растерзанный, избитый, в чём только и душа держалась — а живой. Так он мне перед смертью передал, что бы ты нашла эту лодку. Про переход что-то толковал. Велел тебя сюда привести. Да только тайно, чтоб никто не видел. Он бы и сам всё хотел сделать, да вот видишь — не судьба.

— Переход? — я с сомнением посмотрела на утлую лодчонку. — Что тебе известно про Переход?

— Ничего, — тётка Марья пожала плечами. — Василий сказал — ты сама всё поймёшь.