Мария Беседина - Москва акунинская

• Название: Москва акунинская
• Автор: Мария Беседина
• Издательство: Фолио-СП, Олимп
• Жанр: Филология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-94966-151-2, 978-5-7390-2085-7

Быть может, в наши дни и удастся найти человека, не читавшего романов Бориса Акунина, но уж точно не найдешь того, кто не слышал бы о них. Один из центральных персонажей «фандоринского» цикла романов — Москва. Огромный город, на улицах, площадях и в домах которого разворачивается действие детективной эпопеи, но… все ли адреса указаны правильно? Какова доля авторского вымысла? Что, наконец, из описанного в романах Акунина сохранилось до наших дней? Читателю представится возможность собственными глазами увидеть те места, где происходили запомнившиеся эпизоды романов о Фандорине, вообразить прежний облик знакомых улиц. В книге речь пойдет не только о произошедших на них событиях романов, но и о реальной истории этих мест.

---

Страшная репутация Константино-Еленинской башни породила и по сей день бытующую в Москве легенду: якобы на кирпичной стене башни иной раз можно разглядеть кровавое пятно, — это, дескать, кровь замученных в Пытошной бедняг. Нет смысла напрасно ломать себе голову, насколько правдива эта «страшилка», периодически всплывающая в желтой прессе, познакомимся лучше поближе с историей башни.

До ее постройки в 1490 г. архитектором Пьетро-Антонио Соларио на этом месте располагалась Тимофеевская башня белокаменной цитадели Дмитрия Донского. Через ее ворота отважный князь проезжал во главе своей дружины, отправляясь на Куликовскую битву в 1380 г.

Согласно проекту Соларио, Константино-Еленинская башня, получившая название по располагавшейся недалеко от нее на территории Кремля церкви Константина и Елены, строилась проездной (имела ворота) и была снабжена подъемным мостом через ров и отводной стрельницей для его защиты. В XVII в. проезд через ворота был закрыт, и в ставшей ненужной с тактической точки зрения стрельнице устроили пыточную. Уже после описанных в «Алтын Толобас» событий, в 1680 г. на Константино-Еленинской башне надстроили шатровый верх. В конце XVIII в. облик башни окончательно приблизился к современному: печально знаменитую отводную стрельницу разобрали, ликвидировали и мост через ров. Позднее ворота были заложены, — со стороны Васильевского спуска хорошо различимы углубление для надвратной иконы, арка ворот, наполовину закрытая земляными наслоениями, и даже следы заложенных пазов для рычагов подъемного механизма моста.

Возле кремлевской стены были многочисленные захоронения казненных тут же на площади, и над их прахом было возведено множество (согласно некоторым источникам, до 15) крохотных церковок и часовенок, к имени святого в названии которых прибавлялось обязательное «на костях и на крови». Так что, как видим, традиция некрополя под кремлевской стеной имеет давние корни.

Помимо этих мест поминовения на площади было еще 13 небольших церквей. В 1680 г. они были снесены, а их содержимое перенесено в приделы храма Василия Блаженного.

Но все же на площади преобладали приметы мирной жизни средневекового города. Возле Никольских ворот Кремля стояли лавочки Пирожного ряда (торговля на площади была организована по «рядам»: специализация была настолько тщательной, что имелись Мыльный, Белильный (декоративная косметика), Завязочный, Шапочный женский и Шапочный мужской, Голенищный и т. д. ряды). У Казанского собора чинили посуду, здесь же располагалась «каменная харчевня с горном» (В. В. Никольский). На мосту у Спасских ворот продавали книги, лубки и гребни (эта торговля частично сохранилась и в XIX в.). Толпились торговцы и у храма Василия Блаженного.

Кстати, о расположенных на Красной площади храмах. В акунинском «Любовнике Смерти» есть место, которое, быть может, и не кажется странным человеку неправославному, но у людей «в теме» неизменно вызывает недоумение. Вот оно: Сенька Скориков впервые видит красавицу по прозвищу Смерть. «Вдруг подъезжает шарабан: шины дутые, спицы в золотой цвет крашенные, верх желтой кожи. И выходит из него девка, каких Сенька никогда еще не видывал, даже на Кузнецком мосту, даже на Красной площади в престольный праздник. Нет, не девка, а девушка или, правильнее сказать, дева». Очень образно, но что за праздник имеется в виду? Поясню: «престольный праздник» — день, когда православная община отмечает праздник того святого (или события), которому посвящен конкретный храм. Когда речь идет о масштабах церковного прихода — все понятно. Но какой именно престольный праздник на Красной площади с ее обилием храмов имеется в виду? Скорее всего, подразумевается старинная московская традиция: в праздник Покрова Божьей Матери девушки со всего города и предместий приходили на службу в собор Покрова Божьей Матери что на Рву (собственно Василию Блаженному посвящен лишь один придел выстроенного в 1554–1560 гг. собора), а после устраивали на площади нечто вроде гулянья. Считалось, что принявшая участие в этом мероприятии до следующего Покрова обязательно выйдет замуж («Покров девкам голову кроет»).

Возле собора — памятник гражданину Минину и князю Пожарскому. Этот первый в истории Москвы скульптурный памятник — примета уже не средневековой Москвы, а XIX в. Установленный в 1818 г. как один из символов победы России над «двунадесятью языками», памятник работы Ивана Мартоса напоминает, однако, о событиях 1612 г. — освобождении Руси от польско-литовских интервентов и воцарении династии Романовых. В романе «Статский советник» мы видим Фандорина, проходящего мимо «бронзовой пары — спасителей престола от польского нашествия». Напомню, что в то время памятник стоял не возле собора, а напротив Сенатской башни Кремля, возле территории нынешнего ГУМа. С его перенесением на нынешнее место связана еще одна любопытная московская легенда. Судя по ней, после постройки Мавзолея (не знаменитой ступенчатой пирамиды из красного камня, а временного, деревянного) кто-то пустил остроту: Минин, указывая Пожарскому на находящийся напротив Мавзолей, приговаривает оскорбительные для усопшего Ленина стишки («Взгляни-ка, князь, какая мразь у стен кремлевских улеглась…»). Поэтому, мол, памятник и перетащили на новое место, где гражданин Минин обидеть никого не может. Конечно, это не более чем выдумка. Памятник был перемещен в 1931 г., так как мешал проезду автотранспорта. А годом раньше площадь замостили брусчаткой.

Красная площадь, вид на памятник Минину и Пожарскому

Да, сравнительно недавно в исторических масштабах на Красной площади было интенсивное движение. Было оно и в начале XX в. — по ней ходил трамвай, а через территорию Кремля, чтобы не тратить времени на объезд, проезжали извозчики.

Городские власти издавна стремились сделать Красную площадь как можно более благоустроенной. В 1804 г. ее вымостили булыжником. В XIX в. торговцы переместились с площади в Торговые ряды, стоявшие на месте нынешнего ГУМа, а тем, кто не смог откупить себе место там, пришлось перейти на Новую и Старую площади. Только перед Пасхой вдоль кремлевской стены развертывались так называемые вербные базары. В эти же дни на площади проходили вербные гулянья. После пожара 1812 г. архитектору О. И. Бове было поручено восстановить Торговые ряды и при этом перестроить их в стиле классицизма. К концу XIX в. они обветшали, и на средства московского купечества были выстроены здания Верхних (архитектор А. Н. Померанцев) и Средних (Р. И. Клейн) торговых рядов. «Увлеченный разговором статский советник только теперь заметил, что уже дошли до Красной площади, по левой стороне сплошь заросшей строительными лесами — полным ходом шло строительство Верхних торговых рядов» («Статский советник»). Для не успевших прочитать книгу поясняю, что статский советник — это и есть Эраст Фандорин, продвинувшийся благодаря своим талантам по карьерной лестнице.

Напомню, что действие романа относится к 1891 г. Строительство было завершено в 1893 г. Все верно. Добавлю только, что стройка велась с применением новейших для того времени технологий, а перекрытия из металлических конструкций проектировал В. Г. Шухов, впоследствии создавший Шаболовскую телебашню. В результате здание торговых рядов украсил тот самый купол, к которому так скептически отнесся бдительный Анисий Тюльпанов:

«— Ну и что тут вам кажется п-подозрительным? — спросил Фандорин.

— Ерунда какая-то — зачем лабазу стеклянный купол? — резонно заметил Анисий» («Пиковый валет»).

Глава 2 Китай-город

Возникшее в Средние века название «Китай-город» сохранялось в речи москвичей до начала XX в. В тот период, который описывается в романах Б. Акунина, посвященных Эрасту Фандорину, этот район стал деловым центром города. Чтобы не нарушать непрерывность нашего маршрута, мы с вами будем осматривать не только территорию, некогда очерченную Китайгородской стеной, но и некоторые участки, находившиеся у ее подножия с внешней стороны.

Ильинка

Напротив Никольской башни Кремля, между собором Казанской Божьей Матери и Верхними торговыми рядами, от Красной площади отходит Никольская улица. На ней располагается знаменитый своей кухней и множеством исторических лиц, в разное время посещавших его, ресторан «Славянский базар». «Из кухни веяло божественными ароматами, специально приглашенные повара из «Славянского базара» трудились не покладая рук с самого рассвета», — читаем в «Азазеле» о подготовке к закончившейся трагедией свадьбе Эраста Фандорина и Лизаньки. Уместно упомянуть, что, хотя в наше время вход в ресторан располагается в доме № 19, в конце XIX в. он был в № 17.

Верхние торговые ряды (ГУМ)

С другой стороны ГУМа от Красной площади отходит улица, которая некогда была главной в Большом посаде — как до постройки укреплений называли Китай-город. Это Ильинка. Свое название она получила от упраздненного в 1626 г. Ильинского монастыря. За так называемым малым корпусом ГУМа еще недавно целый квартал был застроен зданиями, до революции принадлежавшими Обществу Теплых рядов (то есть отапливаемых зимой магазинов). С истинно купеческой лихостью почти все они снесены. Однако здание церкви во имя Ильи Пророка (датируется XVI в.) сохранилось, и в нем ведется интенсивная реставрация, — смотрится оно теперь, когда его не окружает застройка, гораздо выигрышнее. С большой долей вероятности можно предположить, что именно этот храм фигурирует в «Коронации»: посылая свои издевательские записки, «доктор Линд» — мадемуазель Деклик — в одной из них назначает свидание в церкви Ильи Пророка. «Мы с мадемуазель не простояли в храме и пяти минут, как некий мальчишка, по виду из обычных попрошаек, что вечно толкутся на паперти, протянул мне записку — еще и пришлось дать паршивцу пятиалтынный из собственных денег. Прижавшись друг к другу плечами, мы развернули листок (я опять ощутил легкий аромат «Графа Эссекса») и прочли одну коротенькую строчку: «L’eglise de Ilya Prorok» (Церковь Ильи Пророка (фр.)», — рассказывает Зюкин. Подклет этой церкви тоже использовался для торговых помещений.