Анджей Земяньский - Бреслау Forever

• Название: Бреслау Forever
• Автор: Анджей Земяньский
• Жанр: Научная Фантастика

Эта история происходит в городе Бреслау-Вроцлаве сразу в трех временных периодах — в тридцатых-сороковых годах двадцатого века, сразу после войны и сегодня.

Первыми дело начали расследовать офицеры крипо (криминальная полиция) Альберт Грюневальд и его коллега Ричард Кугер. После войны офицеры народной милиции Мищук и Васяк попытались довести расследование этого дела до конца. Шестьдесят лет спустя, за дело берётся лучший сыщик Вроцлава Славек Сташевский.

Будет ли разгадана одна из величайших тайн Бреслау-Вроцлава — тайна внезапно взрывающихся людей…

---

Штурмовики возвращались, сделав круг. Грюневальд видел лицо пилота первой машины. Он помахал ему рукой. Потом повернулся, чтобы увидеть результаты налета. Миленькие золотые бомбы, медленно опадая, махали крылышками над мостом. А потом они превращались в ангелов, окруженных серебристыми искорками. Одна из бомб подлетела поближе и зависла в воздухе, как бы приглядываясь. Грюневальд вытащил из кармана пальто портсигар, чтобы угостить ее сигареткой. Бомба отказалась и полетела дальше, наверное, в небо.

А в это время Кугер орал Хельге:

— Пока еще не вставай! Не поднимайся еще!

Только лишь когда грохот взрывов утих, до него дошло, что он вопил изо всех сил.

— Они стреляли в людей! — плакала Хельга. — Они стреляли в людей!

Она никак не могла этого понять.

— А мы в кого стреляли? — разозлился калека. — В лягушек на лугу?

Он оглянулся по сторонам.

— Боже! А где же Грюневальд?

— Не знаю, — всхлипнула Хельга.

— Я думал, что он бежит за нами.

— Не знаю.

— Тогда идем назад. Нужно организовать какую-то помощь.

Его тянуло на рвоту. Он с трудом поднялся и поправил одежду. И тут же они начали карабкаться на вал, насыпанный против наводнений.

— Я так и знал, — сопел он, вытирая пот своей единственной рукой. При этом он дрожал и никак не мог вздохнуть полной грудью. — Я же знал, что так и будет.

Наверху они наконец-то увидели каких-то людей, которые пережили кровавый налет. Целой толпой они убегали по верхней части валов.

— Стоять! — крикнул Кугер. — Я унтер-офицер крипо! Нам необходимо предоставить первую помощь!

— А пошел ты в задницу! — взвизгнула какая-то женщина и побежала дальше.

— Как вам не стыдно! — крикнула ей вслед Хельга.

Но уже через несколько шагов, увидав ситуацию на мостовой, она пошатнулась, оперлась на ближайшее дерево, и ее вырвало.

— Пошли, пошли. Возьми себя в руки.

Они отправились дальше. Когда завернули за ограду, среди бесчисленных лежащих тел увидели стоявшего с радостным выражением на лице Грюневальда.

— О, вот, наконец, и вы. — Он вынул сигарету, прикурил, но не затянулся, а только, кося глазом, глядел на жар.

— Герр Альберт, что с вами? — первой к нему подбежала Хельга.

Кугер осторожно отодвинул ее. Действенно, на сколько мог, он проверял состояние коллеги. Число рук и ног более-менее, на первый взгляд, соответствовало, но Кугер искал следы крови. К счастью, ничего не обнаружил.

— Спокойно. Это всего лишь шок.

Грюневальд позволял себя осматривать, бесстрастный, словно Будда. Он попросту растворился в окружающей среде.

— Видите, насколько прекрасен мир? — спокойно и с благоговением, словно священник на воскресной мессе, произнес он. — Разве не так?

— Герр Альберт. Что с вами?

— Это шок, — повторил Кугер. Он направился к людям, рвавшим простыни для раненных, но не дошел. В этот самый момент рванула бомба с временным запалом, и осколок ударил его в ногу. Кугер упал на землю.

Видимо, на советском заводе кто-то в чем-то облажался. Бомба должна была взорваться значительно позже — когда уже прибудут организованные спасательные группы, чтобы полакомится свежим мясом и чтобы сеять пораженческие настроения. А тут — обычный фальстарт.

Кстати, второй жертвой этого же взрыва был поляк, находящийся здесь на принудительных работах, и который потом рассказывал множество историй, происходивших в то время. Ему тоже повезло. Он валялся раненным и орал от боли. Осколок пробил ему правую щеку, пролетел сквозь широко открытый в крике рот и вылетел через левую щеку. Так что, практически никаких потерь. Если не считать пары шрамов. Благодаря ним, через много лет ветеран выглядел так, будто вечно улыбался.

* * *

Спустя несколько лет, по улице Лацярской, ранее называвшейся Альтбузерштрассе, шел перепуганный офицер Гражданской Милиции. Следовало бы попросить помощи. Но как? Пешком, до главного управления, или до ближайшего комиссариата? Лацярская представляла собой одну большую развалину. Мищук едва мог пройти по ней. Он расстегнул дешевую куртку, которую получил из поставок УНРРА, вынул советскую «тэтэшку» и перезарядил. Милиционер шкурой чувствовал, что это ему не поможет. Тем не менее, он обязан был решить это дело.

— Спрячьте свои стэны под плащи. Это ведь самый центр. Здесь никаких банд нет.

Борович с Васяком не были в этом столь уверены, но приказ выполнили. Вспотевшие и замученные, они добрались до ворот монастыря[64]. Тот пострадал мало, во всяком случае, по сравнению с полностью разрушенным костелом рядом. Сестра-привратница не хотела их впустить, но, увидав милицейские удостоверения, открыла мигом. По широкому коридору они прошли в направлении внутреннего двора. Перед застекленными дверями им встретилась приличных размеров группа монашек, которые пытались разговаривать жестами. Под стенами выстроились тележки с жалким имуществом.

— Ладно, — сказал Мищук. — Вы узнайте, что им нужно, а я пойду гляну на тот злополучный двор.

Борович с Васяком подошли к сестрам.

— Гражданская Милиция. О чем спорите?

— Мы не спорим и не ссоримся. Вот только они не знают польского языка, а никто из нас не говорит по-немецки. Мы с Кресов[65].

— А в чем дело?

— Как нам приказали выехать, так мы добрались досюда. На запад. Нам выдали ордер на этот монастырь. — Монашка говорила с певучим, восточным акцентом. — Здесь мы все должны поселиться. Но мы же и немок не хотим выбрасывать. Мы же католички.

Борович кивнул.

— Понимаю. Так чего вы конкретно хотите?

— Какой-нибудь крыши над головой. Уже три дня мы ничего не ели. Сестры на грани сил.

— Хмм. — Борович подошел к немецкой настоятельнице. Та боязливо отступила, видя металлическую рукоятку автомата. Но облегченно вздохнула, слыша немецкий язык. Борович тщательно объяснил ситуацию. Немка улыбнулась.

— Ну конечно же! — Она приказала своим подопечным затащить тележки наверх. — Здесь много свободного места, потому что большинство сестер отправилось работать в военных госпиталях и гражданских больницах. Потом гауляйтер Ханке объявил зимнюю эвакуацию, так что большинства насельниц[66] здесь нет.

— А не найдется ли для них чего-нибудь поесть?

— Конечно. Приглашаем на скромную трапезу.

— Благодарю вас.

Борович пересказал это полькам, а потом подошел к Васяку. Они наблюдали за тем, как обе настоятельницы, пока что еще очень и очень осторожно, приветствуют одна другую. Немка получила в подарок миниатюрку образа Матери Божьей Остробрамской. Полька получила в ответ маленькую ладанку с иконкой. Женщины взаимно улыбались.

— Поразительно, — буркнул Борович. — Возможно, это первый, маленький шажок к дружбе.

— Да ты чего? — отшатнулся Васяк. — С немцами дружить? С ума сошел?

И в этот самый момент на внутреннем дворе взорвался Мищук. Борович с Васяком, превратившись в два соляных столба, ничего не понимая пялились в светлый прямоугольник выхода. Ни один из них даже пошевелиться не мог. Они видели обезображенные останки, кровь на гравии дорожки между клумбами, легкий ветерок качал цветы.

— Проклятие! Проклятие! — кричала немецкая настоятельница. — Это уже не в первый раз!

— Знаю, — вроде бы спокойно сообщил Борович, но продолжал стоять, словно его парализовало.

— Это что же, гранаткой в него кинули? — спросил трясущийся Васяк. Он тоже не мог сделать ни шага. Состояние шока не уходило.

— А разрыв слышал?

— Нет.

Васяк пересилил себя и направился вперед. Медленно, чуть ли не на цепочках.

— Тогда, может, снайпер?

— А выстрел слышал?

— Нет.

Борович тоже сделал неуверенный шаг по направлению к внутреннему двору, затем еще один. Удивительно, но монашки вокруг в панике не бегали. Двое мужчин перемещались среди неподвижных кукол из кабинета восковых фигур, которые кто-то выставил в театральных позах.

— Проклятие! Проклятие! — вопила монашка. Она толкнула одну из сестер, нарушив застывший пейзаж. — Приведи священника. Быстро!

Васяк вытащил из-под пальто свой стэн, перезарядил. Он разглядывался по сторонам. Даже на потолок глянул, словно оттуда им могла угрожать какая-то опасность.

— Что же это было? Из пращи его пришили?

— Чтобы получить подобный эффект, нужна катапульта. — Борович постепенно приходил в себя. — Просто-напросто, еще один несчастный случай.

Васяк сглотнул. Он пытался успокоиться, делая глубокие вдохи.

— Я пойду к нему. Быть может, еще удастся как-то помочь? — спросил он, но таким тоном, как будто ожидая, что Борович его решительно удержит.

— Ты же видишь, что он мертв. Если ты туда войдешь, то могут убить и тебя.

И действительно, тело Мищука лежало в настолько неправдоподобной позе, что было видно невооруженным глазом — хана! Впрочем, у человека нет такого количества суставов, чтобы прямо так выгнуться.