Анджей Земяньский - Бреслау Forever

• Название: Бреслау Forever
• Автор: Анджей Земяньский
• Жанр: Научная Фантастика

Эта история происходит в городе Бреслау-Вроцлаве сразу в трех временных периодах — в тридцатых-сороковых годах двадцатого века, сразу после войны и сегодня.

Первыми дело начали расследовать офицеры крипо (криминальная полиция) Альберт Грюневальд и его коллега Ричард Кугер. После войны офицеры народной милиции Мищук и Васяк попытались довести расследование этого дела до конца. Шестьдесят лет спустя, за дело берётся лучший сыщик Вроцлава Славек Сташевский.

Будет ли разгадана одна из величайших тайн Бреслау-Вроцлава — тайна внезапно взрывающихся людей…

---

— Сейчас принесем тебе того американского кофе, у которого нет вкуса. Зато, по крайней мере, черный. С сахаром пить даже можно. — Васяк раскрыл окно. — Еще принесем тебе капусты, потому что, судя по вони, как раз готовят ее. А в столовку тебя не пустят.

— Я и сам не хочу туда идти. Но вы подали мне обалденную идею. Нам нужно найти человека, который пережил ритуал. Возможно, такой случай и был. Быть может, кто-то его спас.

— И как нам это сделать?

— Вы же сами говорили, что сейчас обед. Встаньте перед столовой и расспрашивайте всех офицеров, видели ли те что-нибудь подобное. До самого конца. Видели ли те кого-нибудь, танцующего среди цветов. Но такого, кто выжил.

— Понятно, — Мищук почесал подбородок.

— И как такого типа найти среди всех этих развалин? — прибавил Васяк. — Даже если кто-то и выжил.

— Боже! Методика! Процедура ведения следствия. Шаг за шагом, по регламенту, рутинное следствие.

— Что значит «рутинное»?

Борович только вздохнул.

— Рутина — это такой яд. Если им полить свежие цветы, те вянут. А если его выпьет какой-нибудь человек, то становится таким же, как вы. Невыученным, неумелым.

— Так меня вывезли, когда мне и шестнадцати не исполнилось, — сказал Васяк. — Где мне было выучиваться? В Сибири? Ты знаешь, как там холодно? Глаза мерзли.

Борович опустил взгляд и вернулся к изучению документов.

— К счастью, я этого не знаю. А завтра бандит будет у нас в руках. Если только выполните свою часть как следует. И принесите что-нибудь попить. Потому что вашей «лепешечной» я больше ни грамма! — Он сунул в рот кусок холодного мяса, полученного от «изгнанной» жительницы Вильно.

* * *

Кугер опять перелистывал папки с делами. План вырисовывался довольно четким.

— Послушай, — обратился он к Грюневальду. — Нам нужно найти кого-нибудь, кто пережил этот ритуал.

— Это как же? А кроме того, ты отстранен от дела. Мы только делим общий кабинет.

— В котором будут допрашивать меня. Вот такое у меня странное предчувствие. — Кугер налил себе чаю. — Нужно хоть на голову встать, но того урода, кто это делает, найти нужно.

Следствие его захватывало буквально. Он чувствовал, что находится в шаге за преступником, что он чувствует его дыхание, запах пота… Ведь тот потеет. Это наверняка. И он знает, что Кугер думает о нем. А никакому преступнику такое мышление не обещало ничего хорошего.

— Думаешь, что это один человек?

— Понятия не имею. Но мы ведь обычные полицейские, а не какие-то там фашисты.

— Говори за себя.

— Понял. Во всяком случае, даже и в качестве нациста, ты остаешься полицейским, и твоя обязанность — гоняться за преступниками! Не, блин, убивать, где только можно, кого только можно и когда только возможно!

Он пытался как-нибудь ловко умолчать невысказанный пока что вслух намек о заговоре против власти. Если бы что-то подобное прозвучало, конец следствия был бы сразу ясен. Тут же убили бы каких-нибудь евреев (если какие-то еще имелись) или кого-нибудь, кто подвернется под руку, и за это похвалили бы в самом Берлине. Кугер иногда ловил себя на том, что ему не хотелось жить. Но с этой стороны от владений смерти его удерживало с детства привитое чувство обязанности. Он обязан был схватить преступника и посадить его за решетку. Вот и вся кугерова ментальность.

— Тише! Черт подери, тише!

— Чего? Боишься, что тут кто-то подслушивает? Я всего лишь полицейский. — Он задумался. — Я не хочу слышать, как кто-то бьет другого типа в комнате рядом. Я допрашиваю в соответствии с правилами. Даже поляки меня выпустят. Лично я ничего плохого не сделал.

Он прикурил одной рукой. Когда выбросил спичку, пришло озарение. Кугер глянул на цветок в горшке, который через пару лет Васяк бросил в офицеров УБ, но не попал.

— Нам нужно найти человека, который прошел через весь ритуал и остался в живых.

— Как?

— Не знаю. Давай выспросим всех перед столовкой. Сейчас обед. Нужно спросить, видел ли кто-нибудь ритуал с цветами и помнит оставшуюся в живых жертву. Возможно, кто-нибудь такой и попадется.

* * *

Мариола встала перед Сташевским.

— Знаешь, кое о чем ты забыл?

— О чем, Хельга? — Он продолжал пункт за пунктом воспроизводить последний описанный день Грюневальда.

— Там всегда было два полицейских. Добрый и злой.

— У меня нет партнера. Ты к чему ведешь?

— Послушай: Грюневальд и Кугер, Мищук и Васяк. И всегда один нормальный, а другой чуточку меньше.

— Ты копалась в моих документах?

— А как же. Ведь я же женщина. — Тут она покачала у него перед глазами своей замечательной попкой. — Так вот, в нашей группе я буду тем хорошим полицейским.

Славек чуть не поперхнулся сигаретой.

— Ты?!

— Конечно. Погоди минутку.

Она сбросила свою прозрачную ночную рубашку. Отправилась к гардеробу. До Сташевского донеслись отзвуки поисков и скрип вытаскиваемых ящиков. Через несколько минут Мариола вышла одетая в военные сапоги и камуфляжные штаны типа «лиственный лес». На ней был его пуленепробиваемый жилет из кевлара. На голове — русская каска с большой буквой «V» и надписью «День Братьев Блюз», который получила в качестве приза на какой-то вечеринке. Из сейфа вытащила свою дамскую «22-ку». Перезарядила, взяла запасную обойму и спрятала в карман. Пистолет поместился идеально.

— И как тебе? Разве я тебе не пригожусь?

— Я впечатлен. — Сташевский вздохнул. — Но, милая… Все люди, которые занимаются этим делом, гибнут.

— Ой-ой-ой! Действительно? — Теперь уже Мариола вздохнула, пародируя Славека. — А знаешь, от чего погибнешь ты?

— От чего? — заинтригованный, спросил он.

Девушка вытащила ящик его стола и вытащила бутылку водки.

— От этого! — взвизгнула она. Потом кинула в него блоком сигарет. — И от этого!

— Господи! — Стоя на коленях, он выискивал блок под диваном. — А ты знаешь, что если хоть раз выстрелишь из своей хлопушки за пределами тира, то отправишься в тюрьму?

— Я буду стрелять исключительно ради собственной защиты! Я не отпущу тебя на смерть одного!

Сташевский поднял голову.

— Я тебя люблю, моя ты совершенно съехавшая с катушек сумасшедшая!

— И я тебя люблю, кретин!

Славек поднялся на ноги, вытаскивая из блока новую пачку сигарет. Долго открывал ее. Когда же удалось и закурил, подошел к сейфу. Взял из него огромный Vis[52], подал Мариоле.

— Держи пушку.

— А зачем?

— Я знаю, что ты хорошо стреляешь, но это ведь не спортивные соревнования. Из своей «22-ки», как только адреналин подскочит, ты в него, возможно, даже и не попадешь, а он, к примеру, будет пьяным, так что, все равно навалится. Так что, бери пушку.

Мариола была очень хорошим стрелком. Когда она начала заниматься этим видом спорта, спутала мишени. Вместо пистолетной, на расстоянии двадцати пяти метров, начала стрелять в винтовочную, установленную в два раза дальше. Сплошные десятки. Правда, то была всего лишь тренировка.

— Сколько патронов в обойме? — спросила она.

— Четыре.

— А хватит?

— Да. Пару лепишь куда угодно, с бедра, а потом один — в цель. В голову пациента.

— А четвертый?

— Это уже для тебя. — Он усмехнулся. — Если чего-то не выйдет.

Мариола начала смеяться. Славек глядел на нее абсолютно серьезно.

— И помни. Стреляй себе в рот. А не в висок, потому что чуть ли не третий такой снайпер выживает. С самыми неприятными последствиями.

Только теперь до нее дошло, что Сташевский не шутит.

— Даже так паршиво? А если у них будут автоматы?

— Тогда уже сейчас начни составлять некролог в газету.

Мариола перезарядила вис. Славек чуть ли не подпрыгнул.

— Езус-Мария! Нет!!!

— Что, нет?

— У него подвижный предохранитель в рукояти! Достаточно его взять, и он уже готов к стрельбе. Это тебе не современный ствол с миллионом переключателей и предохранителей. Перезаряжаешь, сжимаешь и стреляешь. А потом следует дать на мессу за душеньку нападавшего. Так написали в инструкции по пользованию.

Мариола засмеялась и разрядила пистолет.

— Хорошо. Так я иду с тобой?

— ОК.

Грюневальд писал:

Хельга настояла на своем и сказала, что идет со мной. Она, якобы, видела сон, будто бы меня убивают. Она взяла кухонный нож и лопатку, которой перекапывала землю в горшках на балконе. Так что, она была во всеоружии.

* * *

Мищук с Васяком вернулись где-то через час, когда Борович уже закончил читать дела.

— И что? — спросил он.

— А нифига. Нашли только двух офицеров, которые видели танцующих среди цветочков. Одного, когда хотел покончить с собой, спасли милиционеры.

— Так вызовите его.

— А как? В этом море развалин, где даже улицы называются то по-польски, то по-немецки, либо вообще никакого названия нет? Вообще-то, даже и улиц нет, а только место с битым кирпичом. Мы не знаем, где он живет.