Алексей Сухаренко - Вырванное сердце

• Название: Вырванное сердце
• Автор: Алексей Сухаренко
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084988-8

Олимпийская чемпионка Царькова Зинаида Федоровна подводит итог своей жизни, встречая старость среди чужих и алчных людей, которые, словно стая стервятников, ждут ее ухода из жизни, чтобы захватить имущество. Неожиданно в борьбу за наследство вступает молодая женщина, объявившая себя дочерью Зинаиды Федоровны. Но у той никогда не было детей! Взявшийся распутать это дело офицер полиции неожиданно признает в самозванке свою жену, пропавшую два года назад. Череда мистических событий еще больше запутывает человеческие отношения. Уже никто ни в чем не уверен. А если предположить, что эта таинственная дама – не преступница, не дочь и не жена? То тогда кто она?..

---

Носков понял, что для него легче будет сходить с визитом к её больной, чем избавиться от этой скандальной деревенщины. Вздохнув, он стал переводить вцепившуюся Митрофановну через лужу, ступая своими дорогими ботинками в грязную и холодную воду.

В довершение ко всему Эдуарда окончательно добила идущая ему навстречу красивая девушка, которая с очаровательной улыбкой наблюдала за его неуклюжим выполнением «сыновнего долга». Несмотря на свою небольшую практику, Носков уже успел понять, что самые тяжелые пациенты – это как раз пожилые женщины, пенсионерки. У них всегда букет хронических болезней. Они настырны, требовательны, все знают лучше любого доктора и вдобавок бедны, как церковные мыши. От них молодому терапевту не было никакого прока. Они только любили жаловаться во все инстанции на своего врача, обвиняя его в недостатке внимания и профессионализма. А их этот соевый шоколад, которым они пытаются отблагодарить его с маниакальной настойчивостью палача! Другое дело, молодые девушки: прослушивая их стетоскопом, даже от последней нищенки можно было получить хотя бы эстетическое удовольствие. А осмотр этих старых жабьих тел всегда вызывал у Эдуарда приступ тошноты и брезгливости.

Вот и сейчас его под конвоем вели к новым испытаниям, проверяя на крепость клятву Гиппократа. Уже подходя к дому, устав тащить тяжелый «прицеп», Носков возмутился, надеясь избавиться от своей ноши, но тщетно, свою хватку женщина отпустила, только когда ей понадобилось открыть входную дверь. И то не надолго. Не успев закрыть дверь в квартиру, она снова попыталась взять доктора под руку, словно боялась его нового побега.

– Да что же вы меня все своими руками хватаете? Что за манеры такие? – возмутился врач.

– А вы не переживайте так, я свои руки ещё утром мыла. Вот! – Она продемонстрировала свои узловатые, морщинистые руки. – Ишь какой нервный.

«А квартирка ничего. Эта бабища говорила, что здесь одинокая старушка проживает. И на хрена одинокой бабке такая двухкомнатная квартира в сталинском доме? Метров под шестьдесят будет. Потолки больше трёх метров. Мне бы эту хату, а хозяйке бы мою однушку в Марьино. Какая разница, где ей помирать?»

Осматривать квартиру приходилось под пристальным взглядом своей конвоирши, которая была недовольна его задержкой.

Врач помыл руки, достал из портфеля медицинский халат. Облачился.

– Сюда, – нетерпеливо указала она на комнату с больной, но, глянув на кровать, с оханьем побежала вперёд, впервые оставив терапевта без опеки.

Кляня мороку и жалуясь на свою долю, она наконец вернула Царькову в нормальное лежачее положение.

«При таком уходе эта квартирка точно поменяет хозяина в ближайшее время», – отметил про себя заинтересовавшийся врач. Он взял руку больной и сделал вид, что считает пульс.

«Интересно, а эта гром-баба просто помогает больной по хозяйству или имеет на квартиру свои виды? Может, передать этот вариант Альберту? Он наверняка сможет из этой квартирки извлечь максимум выгоды. Пришлет свою подельщицу, а та эту бабку обведёт вокруг пальца. И я получу свои приличные комиссионные».

— Пульс у вас приемлемый, – объявил терапевт больной, – но выглядите вы неважно. Вам нужен постоянный уход, чтобы рядом с вами все двадцать четыре часа находился человек. Иначе улучшений не будет. Жаль, что вы одинокая. Неужели нет даже дальних родственников? С такой квартирой можно найти желающих ухаживать за вами.

– Мир не без добрых людей, доктор. – Митрофановна почувствовала угрозу своим интересам и ринулась в бой. – Я вот по-соседски помогаю. Сын мой тоже что надо починит в квартире. Не надо нам никого с улицы. Только ограбят старуху.

Митрофановна уже жалела, что пригласила этого молодого хлыща, который, ничего не стесняясь, открыто проявлял заинтересованность.

«Дура старая, и чего бегаю? Мне это надо?.. Надо квартирку быстрее оформлять, а то вон кругом какие прыткие, того и гляди, норовят обскакать. Так я своего оболтуса никогда не женю».

— И все же я позвоню в собес. – Эдуард постарался придать своему лицу заботливое выражение. – У них там какие-то волонтёрские организации были по уходу за одинокими. Они вам пришлют помощницу.

«Он назвал меня одинокой? Странно», – отреагировала Царькова.

– Я не одинокая, доктор.

– Вам же говорят, мы за ней ходим! – тут же подхватила Митрофановна. – Она нам с сыном теперь как родственница.

– У меня дочка есть родная, – огорошила присутствующих бывшая спортсменка.

«Что, не думали, что у меня может быть дочь?» – отметила про себя Царькова, наблюдая недоуменные выражения лиц.

Особенно сильная буря эмоций наблюдалась на лице её работницы. От гнева и возмущения до растерянности и жалости к чудаковатой больной бабке.

«Ты думала, что знаешь обо мне всё? Ты ошибалась. Ты обо мне ничего не знаешь. Только то, что на поверхности. Ты всегда думала, что я одинокая, бездетная, и поэтому жалела. Думала, что поэтому от меня ушёл муж. Считала себя счастливой дурнушкой на моем фоне несчастной красавицы!»

— Какая дочь? – рассеял мысли больной голос молодого врача. – В поликлинике вы значитесь как одинокая пенсионерка.

– Так оно и есть. Блажит она по старости. Нет у нее никого и никогда не было, – властным тоном поставила крест на ненужной дискуссии Митрофановна.

«Неужто и впрямь с ума сдвинулась? Вот и оформляй с ней дарственную, а потом скажут, что больная невменяемая была. Ох, надо торопиться с нотариусом, а то упущу квартиру».

«Точно, Альберта клиентка, надо ему свистнуть побыстрее, а то эта не в меру активная бабка еще дорогу нам перебежит».

— Мда… Жаль… А хотите, я вам пришлю свою родственницу? – предложил Носков. – Очень хорошая девушка… И медсестра опять же. То, что вам сейчас нужно.

Царькова не успела ответить доктору, как Митрофановна уже набрасывала на плечи молодого эскулапа пальто, беря его под локотки.

– Дохтур, вам пора. У вас двадцать вызовов на участке. Люди, может быть, помирают.

– Да что же вы опять руками своими?! – стал возмущаться Эдуард, теперь больше из-за того, что она не даёт договориться со своей пациенткой.

«Вот сука старая, как квартирку обороняет, словно её уже. Ну подожди, адресок я теперь знаю, посмотрим, чья возьмёт».

— Я бы мог к вам чаще приходить. Хоть каждый день. – Носков пытался заинтересовать больную пенсионерку, сопротивляясь настойчивому нажиму на него Митрофановны, которая подталкивала врача в сторону выхода.

– Это ещё зачем? Нужно будет – через регистратуру вызовем, – всё больше распалялась от упорства доктора работница.

Она уже практически не скрывала, что толкает молодого врача.

– Да, подождите, что вы толкаетесь, дайте мне хотя бы халат снять, – уже в дверях взмолился проигравший такому наглому натиску врач.

Но тщетно. Словно он столкнулся с глухонемым шахтёром, всю жизнь толкающим под землёй вагонетки с углём. Выпроваживая доктора за дверь, Митрофановна напоследок вложила остатки сил и толкнула опостылевшую «вагонетку» с такой силой, что врач не успел затормозить в своих скользких кожаных туфлях и с грохотом впечатался в соседнюю дверь напротив.

– Нет, ты видала, каков дохтур прыткий?! – Дарья Митрофановна вернулась в комнату, находясь всё ещё в возбуждённом состоянии. – Надеюсь, теперь не скоро придёт.

Она вспомнила слова Царьковой и, присев рядом, пристально всмотрелась в давно изученные черты лица «барыни».

– А ты чегой-то тут чушь несла про дочь? Специально для доктора, чтобы тот губищ своих на квартиру не раскатывал?

Царькова не отвечала. Лишь лицо её болезненно сморщилось, словно от внезапной зубной боли.

– И то правда, – по-своему поняла эту гримасу Митрофановна. – А то дур нашёл: «…у меня девушка хорошая есть». Жену свою небось совал, прощелыга сопливый.

«Забеспокоилась. Услышала про дочь и забеспокоилась. Не бойся. Я своё слово сдержу. Квартира тебе будет отписана. Все равно, где теперь дочь – одному Богу известно. Всё из-за этого проклятого Канцибера. Это из-за него я не могу обняться со своею кровиночкой. Всему виной этот его спорт. Он и поднял меня на пьедестал, он и сбросил меня словно в пропасть. Сначала слава и почёт, затем забвение и одиночество. Почему так устроена жизнь? А как, интересно, выглядит сейчас моя дочка? На кого похожа? Наверное, на отца. Девочки чаще на отцов похожи. Ну, так значит, красавица, если на отца. Статная. И зубы такие же, наверное, как у него, большие с просветами. Нет, зубы лучше бы были как у меня. У меня зубки лет тридцать назад были как у Любови Орловой – точёные».

Митрофановна взяла швабру и, погрузившись в свои мысли, словно половой тряпкой в наполненное водой ведро, стала делать влажную уборку.