Айзек Азимов - Фантастическое путешествие (авторская книга)

• Название: Фантастическое путешествие (авторская книга)
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Эрика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-85775-039-3

Действие двух романов Айзека Азимова разворачивается в микромире. Уменьшенные до размеров атома герои по своей воле или вынужденно проникают во внутреннее пространство человеческого тела. И оказывается’ что, несмотря на крошечные размеры, их ждут вовсе нешуточные испытания, подлинные приключения, реальные опасности, роковые страсти, — словом, все. что обеспечило книгам огромный успех во всем мире.

(Первый роман был написан Азимовым в 1966 году по оригинальному киносценарию Харри Клайнера по заказу компании «Twentieth Century-Fox» после блестящего выхода на экран одноименного фильма режиссера Ричарда Флейшера с участием Рэкел Уэлш и других.

Второй, в свою очередь, был экранизирован под названием «Внутреннее пространство» в 1987 году Стивеном Спилбергом и режиссером Джо Данте. Картина «Внутреннее пространство» была удостоена «Оскара» за лучшие зрительные эффекты. В главных ролях снимались Дэннис Куэйд, Мартин Шорт, Мег Райан и другие.)

---

— У «Протеуса» на борту есть соответствующая аппаратура.

— Значит, вот как они ею распорядились. Подробное объяснение мы получим потом.

Из группы связи донесся голос:

— Подтверждение получено, сэр.

— Они двигаются? — обратился Картер к другому технику.

Короткая пауза, за которой последовал ответ:

— Да, сэр. Они двигаются по направлению к плевре.

Рейд кивнул. Глянув на таймер с цифрой 37, он сказал:

— Плевра — это двухслойная пленка, окружающая легкие. Они, должно быть, находятся в пространстве между ее слоями. Ровная дорога, прямо автотрасса, ведущая к шее.

— И они окажутся там, откуда стартовали полчаса тому назад, — буркнул Картер. — И что дальше?

— Они могут вернуться в капиллярную систему и снова продолжить путь до сонной артерии, на что времени у них будет в обрез; или же они могут миновать артериальную систему, воспользовавшись лимфатической, что включает в себя, иные проблемы... Но поскольку штурман у них Микаэлс, я думаю, он знает, что делать.

— Можете ли вы дать ему какой-нибудь совет? И Бога ради, плюньте на протокольные записи.

Рейд покачал головой.

— Находясь здесь, я не уверен, что знаю какой путь предпочтительнее. А он на месте, он лучше меня понимает, как вести судно, чтобы не столкнуться с препятствиями. Мы должны предоставить им свободу действий, генерал.

— Хотел бы я знать, что делать, — сказал Картер. — И видит Бог, я бы взял на себя ответственность, если бы знал, как обеспечить хоть малейший шанс на успех.

— Именно это и я тоже чувствую, — сказал Рейд. — По этой причине я отказываюсь брать на себя ответственность.

* * *

Микаэлс склонился над картой.

— Ладно, Оуэнс, мы отнюдь не там, куда направлялись, но мы там будем. Вот здесь перед нами проход. Цельтесь в разрез.

— В легкие? — в полном недоумении спросил Оуэнс.

— Нет, нет, — Микаэлс нетерпеливо сорвался с места и вскарабкался по трапу; его голова показалась в пузыре командной рубки. — Мы направляемся к плевре. Включайте двигатель, и я поведу вас.

Кора опустилась на колени рядом с креслом Гранта.

— Как вам удалось справиться?

— Сам не знаю. Мне вообще доводилось довольно часто пугаться — поскольку я достаточно трусливая личность, но на этот раз я едва не побил рекорд по глубине и мощи страха.

— Почему вы все время пытаетесь изобразить из себя труса? Ведь ваша работа...

— Вы имеете в виду, что я агент. Большинство моих обязанностей достаточно рутинны, достаточно безопасны, а порой и просто глуповаты; во всяком случае, я их так воспринимаю. Когда мне не удается избежать опасных ситуаций, мне приходится справляться с ними во имя того, во что я верю. Понимаете, мне достаточно основательно промыли мозги, и я верю, что существует такая штука, как патриотизм... в некотором роде.

— В некотором роде?

— Как я его понимаю. Речь вдет не то что об одной стране или другой. Мы давно уже миновали бессмысленную стадию, когда все человечество делилось по национальным группам. Я искренне верю, что наша политика направлена на сохранение мира, и я хочу быть частью, пусть самой маленькой тех сил, которые оберегают мир. На это задание я не вызывался, но уж коль скоро я очутился здесь... — Он пожал плечами.

— У вас такой голос, — сказала Кора, — словно вы смущаетесь, говоря о мире и патриотизме.

— Пожалуй, что так, — признался Грант. — Всех нас привели сюда свои специфические интересы, а не пустые слова. Оуэнс испытывает судно. Микаэлс прокладывает курс в человеческом теле. Дюваль восхищается делом рук Божьих, а вы...

— Да?

— А вы восхищаетесь Дювалем, — мягко сказал Грант.

Кора вспыхнула.

— И можете быть уверены, он достоин восхищения. Понимаете, предложив подвести судно к стенке и направить луч прожектора в проем, чтобы облегчить вам путь, он больше ничего не сделал. Он не сказал вам ни слова после вашего возвращения. Это его образ действий. Он может спасти кому-нибудь жизнь, а потом так грубо обойтись с человеком, что в памяти того останется лишь его грубость, а не то, что доктор спас ему жизнь. Но никакие дурные манеры не могут изменить его внутренней сущности.

— Да. Это верно, хотя он умело скрывает ее.

— Да и ваша манера поведения не может скрыть вашей подлинной сущности. Вы пускаете в ход свой нахальный ехидный юмор лишь чтобы скрыть свои истинные человеческие чувства, которым вы глубоко преданы.

Настала очередь Гранта краснеть.

— Я чувствую себя полным идиотом.

— Может для самого себя. Во всяком случае вы не трус. А сейчас мне надо заняться лазером. — Она бросила быстрый взгляд на Микаэлса, который успел вернуться на свое место.

— Лазером? Силы Небесные, а я и забыл. Постарайтесь привести его в порядок, ладно?

Оживление, свойственное предыдущему разговору, покинуло Кору.

— Ох, если только смогу.

Она двинулась в кормовую часть судна. Микаэлс проводил ее взглядом.

— Что с лазером? — спросил он.

Грант покачал головой.

— Она хочет его проверить, пока есть время.

Микаэлс помедлил с очередным замечанием, слегка покачав головой. Грант наблюдал за ним, но не произносил ни слова.

Поерзав, Микаэлс устроился поудобнее в кресле и наконец спросил:

— Что вы думаете о нашей ситуации?

Грант, из головы которого не выходила Кора, посмотрел в иллюминатор. Они двигались вдоль двух параллельных стенок, которые, едва не касались бортов «Протеуса» с обеих сторон; ярко-желтого цвета, они состояли из плотно подогнанных друг к другу ребер, словно из свежесрубленных стволов огромных деревьев, составленных одно к одному.

Жидкость, в которой они находились, была почти прозрачна: в ней не было ни клеток, ни других телец и почти не было их остатков. Она, казалось, была совершенно спокойной, и «Протеус» скользил в ней легко и бесшумно, поскольку ровный гул броуновского движения почти не воспринимался на слух.

— Но вроде оно стало напористее, — прислушавшись к шороху, сказал Грант.

— Жидкость тут не такая вязкая, как плазма крови, в которой застревали удары молекул. Тем не менее, долго мы тут не пробудем.

— Насколько я понимаю, мы не в кровотоке.

— Неужели в этом можно сомневаться? Мы между складками плевральной мембраны, которая обтягивает легкие. С другой стороны мембрана прикреплена к ним. Нам попались на глаза огромные мягкие очертания одного из них, когда мы проплывали в районе ребра. Другая же мембрана плотно срослась с легкими. Если нужны наименования, то вот вам теменная плевра и легочная плевра соответственно.

— Названия мне в общем-то не нужны.

— В чем я не сомневался. И сейчас нас окружает некоторая смазка, которая смягчает межплевральное пространство. Когда легкие раздуваются при вдохе или опадают при выдохе, они соприкасаются с ребрами и эта жидкая субстанция смягчает соприкосновение. Плевра столь тонка, что практически касается мышечной ткани, но поскольку мы обладаем микроскопическими размерами, мы можем проскользнуть по слою жидкости, которая кроется в ее складках.

— А когда легкое коснется ребер, это не повредит нам?

— Мы в равной мере можем, прибавив ход, проскочить опасное место или сдать назад.

— Ну и ну! — сказал Грант. — И эти пленки имеют какое-то отношение к плевриту?

— Еще какое! Когда в плевру попадает инфекция и она воспаляется, каждый вздох становится мучительным испытанием, и кашель...

— Что случится, если Бенес кашлянет?

Микаэлс пожал плечами.

— В нашем положении это имело бы для нас фатальный характер. Нас бы разломало на куски. Тем не менее, нет никаких оснований предполагать, что он закашляет. Бенес в глубоком забытьи, под гипотермией, а его плевра — можете верить мне на слово — в прекрасном состоянии.

— Но если мы вызовем ее раздражение...

— Для этого мы слишком малы.

— Вы уверены?

— Говорить мы можем только в предположительном плане, но вероятность, что Бенес кашлянет, настолько мала, что о ней не стоит и беспокоиться. — Лицо его было совершенно спокойно.

— Понимаю, — сказал Грант, поворачиваясь и ища глазами Кору.

Они с Дювалем уединились в мастерской, где, тесно сблизив головы, стояли над верстаком.

Поднявшись, Грант направился к ним: Микаэлс следовал сзади.

На застекленном и подсвеченном снизу участке верстака лежали части разобранного лазера, поблескивая четкими резкими очертаниями конструкций и деталей.

— Из-за чего же он вышел из строя? — хрипло спросил Дюваль.

— Вот из-за этих деталей, доктор, которые давали начало процессу. Это все.

Дюваль задумчиво, словно пересчитывая, смотрел на разложенные детали, тонкими пальцами касаясь каждой из них.

— Значит, теперь исход зависит от каждого вышедшего из строя полупроводника. Без них не включить лампу накачки, то есть лазера практически не существует.