Джеффри Ричелсон - Шпионы ХХ века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ

• Название: Шпионы ХХ века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ
• Автор: Джеффри Ричелсон
• Издательство: Амфора
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-367-03183-6,978-5-367-02793-8

Книга Джеффри Т. Ричелсона, эксперта № 1 в области разведки и шпионажа, представляет собой захватывающую панораму шпионского ремесла XX века.

Об этих людях знали лишь избранные, но именно они изменили историю, повлияв на исходы сражений и кризисов, изменив стратегию дипломатии. В этой книге гениальные разведчики — от Рихарда Зорге до Эли Кохена и Олега Пеньковского — становятся главными героями захватывающего исследования шпионского ремесла XX века.

12+ (Издание не рекомендуется детям младше 12 лет).

---

1 ноября 1919 года Британия учредила Правительственное училище шифровальщиков (Government Code and Cipher School, GC&CS), выбрав это название после многочисленных дебатов. Несмотря на усилия Министерства иностранных дел захватить контроль над новой организацией, ответственным за надзор над новой организацией и координацию деятельности военных подразделений, работающих на станциях перехвата, назначили начальника морской разведки командора (впоследствии контр-адмирала) Хью Синклера по прозвищу Кьюкс (Quex)[10].

Официально училище должно было "готовить рекомендации по обеспечению безопасности кодов и шифров, используемых всеми правительственными службами, и помощь в их обеспечении". Негласно же, как было указано в секретной директиве, училище обязано было "изучать методы шифровки посланий иностранными правительствами". Расшифрованные депеши следовало переправлять министру иностранных дел, решавшему, какие из них следует передать другим членам Кабинета министров.

На роль первого руководителя училища был избран Алестер Деннистон. Прозванный своими сотрудниками Коротышкой (The Little Man), он, по словам одного из будущих подчиненных, "недолюбливал вопросы администрирования [и] еще меньше любил бюрократию и требования иерархии". Поначалу у Деннистона было шесть заместителей, в том числе Дилли Нокс и Оливер Стэрчи, лучшие криптоаналитики Комнаты 40 и МI–Ib соответственно.

Источником материалов для британской дешифровальной деятельности были перехваченные радиограммы и телеграммы. В мирное время основную массу высококачественного материала поставлял прежде всего телеграф, хотя в период 1919–1924 годов ценные сообщения передавали и по радио. Перехват сообщений не представлял труда. Официальный секретный акт 1920 года удостоверял право британского правительства получать копии всех телеграмм, переданных по проводам на территории империи. Поскольку большинство мировых телеграфных линий принадлежало либо британским компаниям, либо проходило по территории империи, британские дешифровщики без труда получали доступ к грандиозному количеству телеграмм.

Дешифровщики изучали все телеграммы, проходившие через Лондон, практически все телеграммы, проходившие между Европой. Южной Америкой и Восточной Азией, а также значительное количество трансатлантических каблограмм. Но они не имели доступа к телеграммам, проходившим по линиям в пределах континентальной Азии, Европы или Соединенных Штатов, между Соединенными Штатами и Азией или между Южной Америкой и Соединенными Штатами.

Основной целью перехватов GC&CS и криптоаналитической деятельности были дипломатические депеши, хотя предпринимались попытки перехвата военных депеш, а также депеш советских разведывательных организаций и некоторых нефтяных компаний. В начале 1920-х годов успешно расшифровывали итальянские военно-морские радиограммы и телеграммы военно-морского атташе. Советские и турецкие военные послания также поддавались расшифровке как минимум до 1923 года. Японские военно-морские телеграммы и телеграммы военно-морского атташе, очевидно, тоже взламывали на протяжении большей части периода между войнами.

Училище не слишком преуспевало во взломе немецких послевоенных шифров даже до того, как Германия начала использовать машину "Энигма" (Enigma). Но американские, французские и итальянские шифры пали под напором британских дешифровщиков. GC&CS ловко воспользовалась тем, что французское Министерство иностранных дел недолюбливало шифровальные машины, а итальянский военно-морской флот имел "восхитительный… обычай шифровать длинные политические статьи из ежедневной прессы". С октября 1923 года по январь 1924-го она расшифровывала в среднем по двенадцать важных французских дипломатических депеш в неделю. Согласно утверждениям Деннистона, GC&CS читала практически всю французскую дипломатическую почту с 1919 по 1935 год, пока французы не ввели систему, противостоявшую взлому.

В феврале 1921 года GC&CS доложила, что правительство США "около года назад ввело сложный шифр, на разгадку которого требовалось некоторое время, но через месяц или около того эти депеши будут поддаваться расшифровке". Училище расшифровало как минимум пять американских дипломатических телеграмм в 1919 году, шесть в 1920-м, две в 1921-м, две в 1922-м и одну в 1923-м. Каждая была взломана в течение одной-двух недель. Американский отдел Министерства иностранных дел считал усилия по расшифровке весьма оправданными, в 1921 году отметив, что расшифрованные американские телеграммы поведали очень многое.

Когда позволяли ресурсы, британские дешифровщики атаковали и взламывали и японские дипломатические шифры. В помощь им Деннистон завербовал ушедшего отдел дипломата, который провел в Японии двадцать лет и "вскоре приобрел опыт, позволявший ему никогда не упускать главного". В результате в течение "периода вплоть до 1931 года ни одно крупное совещание, проводившееся в Вашингтоне, Лондоне или Женеве, не проходило без того, чтобы он не сделал вклад в виде изложения воззрений японского правительства и его чересчур велеречивых представителей".

Успехи британских дешифровщиков помогли британской дипломатии сориентироваться в целом ряде районов или ситуаций, в том числе на Ближнем Востоке в период с 1920 по 1923 год. Своим успехам на Лозаннской конференции 1923 года, помимо всего прочего установившей турецкие границы с Болгарией, Грецией, Ираком и Сирией, Британия отчасти обязана проникновением в суть турецких телеграмм. Это проникновение, по словам одного британского дипломата, "поставило нас в положение человека, играющего в бридж и знающего карты противника".

Но величайших успехов GC&CS добилась в 1920-х годах против Советской России — отчасти из-за того, что советское правительство боялось полагаться на царские коды и шифры, что заставило его принять более простые и менее надежные системы. Точно так же, как скверная шифровальная безопасность была бедой царского режима во время Первой мировой войны, это подрывало и советскую связь. Вдобавок советские депеши часто передавали по таким каналам, где их было легко перехватить. До середины 1920-х годов изрядную часть советских дипломатических депеш, а также внутренней корреспонденции передавали по радио. Советский дипломатический представитель в Лондоне не только полагался на радио при переговорах с Москвой, но даже пользовался радиостанцией британского Адмиралтейства. В 1923 году советское правительство начале) полагаться на британские кабельные линии, шедшие через Индию, передавая по ним корреспонденцию своих представителей в Афганистане. Подобная беззаботность и обеспечила грандиозный успех Британии в перехвате советских дипломатических и военных депеш в период с 1918 по 1927 год. Еще одним ключевым фактором британского успеха был Е. К. Феттерляйн, глава русского отдела GC&CS, а в прошлом — один из ведущих дешифровщиков царской России. Невысокий, довольно замкнутый Феттерляйн в обиходном общении практически ограничивался тем, что говорил остальным работникам училища "Доброе утро" с сильным русским акцентом. Деннистон, в попытке немного скрасить одиночество русского коллеги, несколько раз приглашал его и его жену, немного говорившую по-английски, на рождественские обеды.

Ко времени начала англо-советских торговых переговоров в мае 1920 года наиболее ценным источником разведывательной информации о Советах были сведения, предоставляемые Феттерляйном и его коллегами по GC&CS. В течение последующих семи лет радиоразведка давала более ценную информацию, чем агентура. В число перехваченных советских посланий входили письма и депеши. Но к наиболее многочисленным и ценным перехватам принадлежали советские шифрованные телеграммы и радиограммы.

В начале переговоров премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж изложил три условия возобновления нормальной торговли: прекращение всех враждебных действий и пропаганды в пределах Британской империи или на ее границах; незамедлительный обмен всеми оставшимися британскими и русскими военнопленными и признание "в принципе" долгов царской России перед Антантой.

И хотя советский уполномоченный Леонид Красин был настроен весьма примирительно, вскоре прибыл приказ министра иностранных дел Георгия Чичерина взять более жесткий курс:

Вы [не] должны поддаваться на британский шантаж. На Востоке сложилась затруднительная для Англии ситуация. В Персии она почти беспомощна перед лицом революции. Волнения в индийских войсках нарастают… Капитулянтская политика не даст нам ничего…

Ленин еще менее дипломатично советовал Красину: "Эта свинья Ллойд Джордж врет без стыда и совести. Не верьте ни слову из того, что он говорит, и вытянете из него втрое больше, чем он предлагает".

Оба послания были перехвачены, прочитаны GC&CS и переданы Ллойду Джорджу и его главным министрам. Таким образом, премьер-министр был готов к приходу Красина 29 июня на Даунинг-стрит, 10, когда тот зачитал текст длинного послания, которое Ллойд Джордж охарактеризовал как "смахивающее на лекцию, а не на деловой ответ". На следующий день Ллойд Джордж отправил советскому уполномоченному официальное заявление о британских условиях торгового соглашения, включавшее требование к советскому правительству дать "категорические ответы, да или нет". 1 июля Красин уехал в Россию на британском эсминце за новыми инструкциями. Вернулся он в начале августа.