Василий Аксенов - Одно сплошное Карузо (сборник)

• Название: Одно сплошное Карузо (сборник)
• Автор: Василий Аксенов
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-70066-0

Никогда ранее не издававшиеся рассказы, эссе и дневники Василия Аксенова из американского архива писателя впервые выходят в свет под одной обложкой, сопровожденные блистательными комментариями давних друзей и коллег Аксенова – писателей Анатолия Гладилина и Виктора Есипова. Название этой новой книге дал одноименный рассказ, посвященный Булату Окуджаве, но в книге читатель найдет и Беллу Ахмадулину, и Билла Клинтона, и даже Дж. Д. Сэлинджера. В новом сборнике Аксенов предстает как истинный гражданин мира, которого интересуют и ясный реализм, и обэриутство, и постмодернизм.

---

Рассказ о баскетбольной команде, играющей в баскетбол[4]

И будут наши помыслы чисты…

Б. Ахмадулина

Баскетболисты ленинградского «Спартака», так сильно встряхнувшие довольно сонную спортивную жизнь в Северной Пальмире, закончили прошедший сезон серией поражений. Удивительная команда Владимира Кондрашина, лидировавшая всю осень и всю зиму, весной совершила турне по неудачам (Москва – Ленинград – Милан – Тбилиси) и в результате НЕ выиграла Кубок европейских кубков и НЕ стала чемпионом Советского Союза, хотя была как никогда близка к этим триумфам.

Весна для каждого молодого ленинградца время смутное и лихорадочное. Обилие бронзовых скульптур, ночные перешептывания кариатид с атлантами, борьба ладожских и балтийских струй – волнуют питерца, вносят диссонанс в мелодичную игру нервной системы. «Спартак» – типичный молодой ленинградец и не является исключением.

Итак, мы с ходу оправдали неудачи нашего фаворита и теперь с чистой душой отправимся за ним в путешествие. Куда поехать – в Москву, в Милан, в Тбилиси? В Москве мы живем, так что ехать в нее довольно глупо. В Милане нам делать нечего. Отправимся-ка в Тбилиси: лишний раз перепрыгнуть через Кавказский хребет никому не вредно.

В ленинградском аэропорту баскетболисты развлекались свиными шашлыками на деревянных палочках. Мясо-молочная фирма «Симменталь», вырастившая в своем лоне нынешнего обладателя Кубка кубков, не очень-то в Милане баловала своих молодых гостей мясом, и потому сейчас, в эти быстрые минуты перед новой разлукой с родным городом, особенно приятно было взять полдюжины горяченьких, попросить стакан чаю и на последних глотках с немалым удивлением обнаружить, что пьешь не чай, а кофе.

Кондрашин рассказывал друзьям о миланском матче:

– Судьи не давали нам центр поля перейти, сразу прихватывали, испанец, так тот свистел, как соловей, все сорок минут без остановки. Чуть что – «три секунды», «пробежка», «двойное ведение»… Сорок шесть фолов моим ягнятам насвистел, а тем, быкам симментальским, всего шестнадцать. Сане Белову локтем три раза в физиономию заехали совершенно намеренно.

Что касается «тиффози», то пусть их темпераментом восхищаются журналисты. За нашей скамейкой сидели пятеро типов с такими длинными дудками вроде гуцульских, знаете ли, и дули нам прямо в уши. Я кричу «тайм-аут», а меня и не слышно.

Конечно, оправдываться нечего, не имеем мы права проигрывать такой команде, как «Симменталь» ни на своем, ни на чужом поле, у нас как-никак другой класс. По идее мы должны у них выигрывать девять матчей из десяти. Международного опыта мало у ребят, вот что плохо. Чувствуют себя за границей «бедными родственниками», эдакими мамиными ванюшами, а надо приезжать как асы, знать себе цену. У армейцев надо в этом отношении учиться. Серега Белов в любом Чикаго свою игру сыграет: и защиту растерзает, и на судью рявкнет, если надо. Больше надо ездить клубом в загранку…

Друзья Кондрашина сочувственно кивали, а один друг, фамилии которого тренер не знал, да и в лицо его что-то плохо помнил, спросил:

– А где же, Володя, в это время был Джонс, председатель Баскетбольного союза?

– А что Джонс?! Сидит себе с сигарой! – запальчиво воскликнул Кондрашин и тут же изобразил Джонса с сигарой, кстати, очень похоже.

– ЦСКА молодцы, выиграли у «Иньеса», очень я за них рад. – Кондрашин задумался, позабыл о друзьях, взгляд его удалился уже в сторону Тбилиси. – Молодцы, молодцы… – пробормотал он и пошел к своим мальчикам, помахивая авоськой, где в круглой металлической коробке лежал фильм о последней игре с этими армейскими молодцами.

Все складывалось неудачно в тот день. У Сани с утра опять спина разболелась, у Юры ангина. Из номера вышел перед отъездом на игру – навстречу уборщица идет с ведром. Заглянул в ведро, может хоть тряпка на дне. Нет ничего – пустое ведрышко. Так и отдали семь очков, спокойно, размеренно проиграли последний матч турнира, дали себя догнать, и вот теперь пожалуйста – изволь езжать в Тбилиси на нейтральное поле. Впрочем, что уж там – армейцы, конечно, сильнее, у них три игрока сборной и столько же кандидатов. Сильнее они нас, ничего не поделаешь, но… но…

Наконец объявлена была посадка. Тренькнул на прощание Пулковский меридиан. Баскетболисты кряхтя рассаживались в «Ту-104». Ох, намозолили им бока самолетные кресла! Студенты-корабелы Арзамасков (190 – 20)[5], Белов (200 – 19), Большаков (0 – 25)[6], Кривощеков (191 – 23), Макеев (196 – 19) и Штукин (195 – 26) взялись за учебники по кораблестроению, лиаповец Волчков (191 – 25) изучал, разумеется, авиационное приборостроение, лесгафтовец Иванов (204 – 27) читал труды Лесгафта, Рожин (201 – 21), студент-педагог, штудировал Песталоцци, Федоров (192 – 23) из Института связи размышлял над вопросами связи, а дипломник Военно-механического института Юмашев (198 – 25) от нечего делать читал стихи:

Открылась бездна, звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна…

Между тем докучливый корреспондент присел на подлокотник кресла Владимира Кондрашина.

– Владимир Петрович, если не секрет, где вы нашли своих питомцев?

Кондрашин скорчился от слова «питомцы», как от кислого огурца.

– В кафе-мороженое, – ответил он. – Вошел однажды в «Лягушатник» на Невском, смотрю, сидят одиннадцать рослых детей. Вот, подумал я, преотличнейшая баскетбольная команда.

«Давняя дружба связывает тренера Кондрашина с его питомцами», – одним росчерком пера записал докучливый корреспондент.

Хороший самолет неизменно убаюкивает пассажиров, и вскоре ужасные учебники легли на высоко задранные колени, и спартаковцы привычно задремали в позах, напоминающих положение эмбриона. Один лишь Юмашев продолжал в полусне шептать:

Не стану я жалеть о розах,
Увядших с легкою весной…

А внизу уже проплывал проткнувший свое старое ватное одеяло древний без кавычек Кавказ…

Я есть старый баскетбольный рыцарь Нагнусс Теодорус цу Цуккендорф. Моя персона имейт рост 225 сантиметров. Я проживайт имеет место жить на окраине варварского Чикаго. Я имею крепкий хаус и один акр клубники мит турнепс. Также здесь гуляйт один пферд и два хунда, моя собственность, хочу кормлю, хочу выгоняйт. Битте, убирайтесь цум тойфель! Они не уходят.

Весь день я копать землю на своем акре и никогда не вспоминать баскетбол. Соседи называть меня «профессор». Натюрлих! Никто не знайт о моем прошлом. Глюклих! Кто будет уважать мужчину, который всю жизнь бегал онэ брюк в трусах среди молодых варваров, которые только жевать чуингам и кричать «йеп», «йуп», «факк», которые ничего не означать.

Мимо садик частенько проезжаль нох айн маль гнедиге фройляйн Мадиссон. Она посылайт профессору воздушный киссен, но я есть уже излишне староват. Увы, я не могу цурюк в Шварвальд, потому что я позабываль родной шпрехт. Я долго-долго служиль в баскетбольных войсках варварского Чикаго и забываль свой шпрехт. Теперь я не знаю ни один шпрехт. Зато я живу один и каждый вечер нарушаю режим. О я! Стакан за стакан, бутил за бутилка. Телевизор никогда не включать: там спрятался баскетбол. Лючше делать пасьянс. Гут! Когда получается – глюклих – четыре полных состава, четыре скамейки крепких зольдат. Можно играть – 0:0, 0:0, 00, 00… а теперь шляйфен бай бай, и весь полный нахт я вижу ужасный сон: многомесячный баскетбол между Иллинойсом и Техасом. Шреклих, все равно я вижу мяч и кольцо и наших зольдат…

В Тбилиси были вечером. Защищенная от полярного ветра страна уже активно сквозь бензин благоухала цветущим миндалем. В аэропорту команду встретил прилетевший накануне второй тренер Виктор Харитонов. Любители баскетбола, конечно, помнят это имя в списках сборной Союза незначительной давности…

– А вы уже загорели, Виктор Николаевич, – сказали спартаковцы.

– Запылился, – с загадочной улыбкой поправил Харитонов.

Портик гостиницы «Рустави», что на проспекте Плеханова, подпирали два изогнутых в престраннейших позах и выкрашенных в зеленую краску атланта. Баскетболисты почему-то не обратили на них никакого внимания. Зато внутри многое нас удивило.

Когда-то на закате прошлого века отель был наречен «Европой». Многое здесь говорит о прошлом. Например, на одной из дверей сохранилась подпись, что свидетельствует о том, что когда-то за дверью была скрыта подъемная машина, а также о том, что в былые времена гостиница не гнушалась и иностранными гостями.

Нигде нет более (а мы объездили с баскетболом добрый десяток стран), нигде нет более взволнованного водопровода и более нервной телефонной связи, чем в «Рустави». А как приятно по утрам собираться всем этажом в умывальной комнате или, заплатив тридцать копеек, дожидаться очереди в однососковую душевую.

Когда мы подъехали к «Рустави», от нее как раз отшвартовывался военный автобус, команда ЦСКА с дружной песней направлялась в гарнизонный Дом офицеров на прием пищи. Армейцы помахали нам, мы – им. Никакого злого антагонизма между спортсменами двух команд конечно же не существует, а наоборот – существуют коллегиальное взаимопонимание и уважение. Взгляды, которыми обменивались игроки при этой бытовой встрече, ничего общего не имели с прессингом, заслонами и финтами, обыкновенные приветливые взгляды. Лишь два взгляда могли со стороны напомнить спорный прыжок. Армеец Андреев (217 – 25) с робким оленьим движением шеи бросил трепетный и загадочно-смущенный взгляд на спартаковца Белова (200 – 19), а Александр проводил своего оппонента внимательным и не по возрасту тяжеловатым взглядом из-под не по-детски нависших бровей[7].