Йоханнес Зиммель - Господь хранит любящих

• Название: Господь хранит любящих
• Автор: Йоханнес Зиммель
• Издательство: ООО «Мир книги»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-8405-0512-9

Репортер Пауль Голланд повидал на своем веку столько людского горя и ужасов, что уже не верит ни в Бога, ни в черта, а верит только в Сибиллу Лоредо. Весь смысл его жизни в их страстной любви. Вернувшись из служебной командировки в Рио-де-Жанейро, он узнает, что Сибилла исчезла.

Пауль начинает поиски любимой и оказывается втянутым в такой клубок событий, распутать который порой кажется невозможным.

---

— И?

— Все в порядке. Картинка будет еще на этой неделе. Ему надо три, в крайнем случае четыре дня.

— А потом ты приедешь ко мне?

— Сразу же.

— Господи, как хорошо! Знаешь, Пауль, я теперь совсем успокоилась и больше ничего не боюсь.

— К тебе хорошо относятся в отеле?

— Прелестно.

— Завтра утром я беру напрокат машину. Сын Петры живет недалеко от Вены в интернате. По средам она обычно навещает его. А завтра она занята на студии. Я пообещал привезти мальчика в Вену.

— А зубы Петра пока еще чистит сама?

— Еще три дня, любимая, только три дня.

— Или четыре.

— Или четыре. Но никак не пять.

3

Рекавинкель — так называлось местечко, поблизости от которого был расположен интернат. Это была деревня в Венском лесу, в часе езды от города.

Я выехал пораньше. Дорога была недавно расчищенной и гладкой. Иногда она шла лесом, иногда вдоль железнодорожного полотна западной ветки. Рельсы блестели на солнце, я то и дело посматривал на них, ведь через несколько дней я поеду по ним к Сибилле.

Интернат оказался большим домом со старомодной мебелью. Обои здесь были такими же темными, как и обстановка, а по стенам комнаты для посещений, в которой я ждал сына Петры, были развешены многочисленные оленьи рога. Из классных комнат сюда доносились детские голоса. Хор первоклашек трудился над таблицей умножения: трижды три — девять, четырежды четыре — шестнадцать, пятью пять — двадцать пять, шестью шест — тридцать шесть…

Дверь распахнулась, и молоденькая учительница ввела Томми:

— Вот, видишь, это дядя, который отвезет тебя к маме!

Томми с любопытством посмотрел на меня:

— А как тебя зовут?

Я назвал свое имя, и он подал мне руку. Он был мал и тонок для своего возраста. Круглое лицо с чувственными чертами и большие темные глаза. Густые каштановые волосы напоминали о том, что Томми пора к парикмахеру — на лоб спадал длинный завиток, который он постоянно смахивал.

— Учительница сказала, ты на машине?

— Да, Томми.

— Вот здорово! А можно, я сяду рядом с тобой?

— Конечно.

— Вечером вы привезете Томми обратно, господин Голланд?

— Да, — ответил я.

Томми важно шествовал рядом со мной по дому.

Как раз началась перемена, и дети толпились в коридорах.

— Привет, Томми, — окликнула его маленькая девочка.

Томми остановился и познакомил нас:

— Это Микки, а это мой дядя Пауль. Мы с ним поедем на машине в Вену.

— Ух ты! А можно посмотреть, как вы будете выезжать?

— Ясное дело! — великодушно разрешил Томми.

В машине он долго молчал и восторженно смотрел в окно. У него были красивые руки с тонкими запястьями. «Приятный ребенок», — подумал я.

В эти дни я чувствовал себя человеком, перед которым уже брезжит скорый отпуск. Каждый час приближал тот день, когда все будет позади. Каждый час приближал меня к Сибилле.

В деревне я остановился у магазина:

— Купим тебе шоколадку.

— Ну, не знаю… — заколебался Томми.

— В чем дело? Ты не любишь шоколад?

— Люблю… Но, если мама спросит, скажи ей, что я у тебя не выпрашивал!

Он был хорошо воспитанный, славный мальчик. Когда мы поехали дальше, он с самозабвением принялся за свой шоколад:

— Молочный с орехами — самый вкусный на свете!

— Да, помнится. — Я потягивал черную сигару и чувствовал себя прекрасно. — Ты радуешься встрече с мамой?

— Конечно, очень! А ты давно ее знаешь?

— Не слишком.

— Ты женишься на ней?

— Твоя мама уже замужем.

— Нет.

— Да, Томми, да! Она сама мне об этом сказала. Твой отец живет в Париже.

Его лицо помрачнело:

— Это тебе тоже сказала мама?

— Да, Томми.

— А еще она тебе сказала, что он крупный архитектор?

— Да…

— И что они были счастливы?

— Да…

— И что он нам всегда присылает деньги?

— И это тоже…

— Все это враки!

— Что?

— Она всегда это рассказывает. Я думаю, ей просто стыдно. Но я знаю правду! Знаю, как все было на самом деле, когда отец еще жил с нами. Скандалы, одни скандалы! И никаких денег!

Его маленькое личико подергивалось, он даже забыл о шоколаде:

— Крупный архитектор! В интернате мне ребята показали фотографию из одного журнала. На ней был мой отец и эта актриса, с которой он изменяет маме!

— Ты видел фотографию?

— Да. Я даже вырвал ее. Она лежит в моей коробке с игрушками под кроватью. Мой отец — самый подлый человек на свете! Я больше никогда не хочу его видеть! Никогда!

— А что ты будешь делать, если вдруг его встретишь?

— Я отвернусь.

— А если он заговорит с тобой?

— Тогда я плюну в него!

Я подумал: как сильно, должно быть, этот мальчишка тоскует по отцу, если так говорит о нем.

— Смотри-ка, ты сейчас уронишь шоколадку.

Он машинально откусил дольку.

— И денег он не присылает. С тех пор как он уехал, мы больше не получаем от него денег. Поэтому мама и работает.

— Я этого не знал.

— Еще бы! А как бы мы тогда платили за интернат, а?

— Действительно.

— Когда приедем, не говори, что мы болтали об этом. А то она расстроится.

— Ни слова не скажу.

— Спасибо. — Он посмотрел на педаль газа, на мой правый ботинок и пробурчал: — Постоянный спутник…

— Что значит, «постоянный спутник»?

— Это было написано под фотографией. «Французская актриса Рамона Леблан и ее постоянный спутник, австрийский архитектор Клеменс Венд»!

Он сильно страдал, я видел это. Он сжал зубы, стряхнул со лба завиток и добавил:

— Постоянный спутник — вот кто такой мой отец.

4

Мужчины бросают женщин, женщины обманывают мужчин. Кажется, нормальные взаимоотношения полов стремительно приходят в упадок. Что тут еще говорить! Возможно, виной тому великие открытия двадцатого века, смена картины мира в физике и в политике, которая теперь уже вторглась и в частную жизнь отдельного человека. Мужчины изменяют мир. У них свои, мужские интересы. Женщины им больше не интересны. Кроме того, их слишком много, женщин. Они — не проблема, их так же легко найти, как и бросить. Вот структура урановой оболочки водородной бомбы — это проблема. Суэцкий канал — проблема. А сосуществование, женщины — нет. Их можно взять, можно оставить.

Я сочувствовал женщинам, они так беззащитны. И им почти нечего противопоставить мужчинам. Не надо быть гомосексуалистом, чтобы, например, предпочесть общество Роберта Оппенгеймера[78] обществу большинства женщин. Конечно, есть и исключения, но их немного. Я подумал, что для меня было большим счастьем найти такое исключение.

Этим утром я ехал с Томми в киномастерские на Розенхюгель, которые еще недавно были конфискованы советской военной администрацией, а теперь по договору снова возвращены Австрии. В холле, напротив входа, на стене виднелся светлый прямоугольник. Очевидно, еще недавно здесь висел портрет «отца всех народов» Иосифа Сталина, а до него, несомненно, портрет Адольфа Гитлера. В настоящее время место пустовало…

Петра работала в небольшом помещении над столовой. Повсюду были разложены разноцветные эскизы костюмов.

Томми обнял мать и прижался к ней:

— Здравствуй, мама.

— Привет, Томми. Как дела?

— Здорово! Дядя Пауль сказал, что поведет нас после обеда в кино. На фильм «Когда отец с сыном!»

— Но ты его уже видел!

— Это такой классный фильм, что я могу его смотреть много раз!

Итак, мы пошли в кино, а после в кондитерскую, где Томми пил горячий шоколад и умял целую гору пирожных. Пару раз я заметил, что Петра задумчиво смотрит на меня. Может быть, она думала о «постоянном спутнике» Рамоны Леблан и о своей маленькой неполноценной семье.

— Хочешь еще пирожного, Томми?

— Нет, спасибо. В меня уже больше не влезет. Кроме того, вы на меня уже истратили столько денег! — Он повернулся к матери. — Дядя Пауль купил мне сегодня утром шоколадку. Но я не выпрашивал, мама!

— Этого и не следует делать, — строго ответила Петра.

Мы вместе отвезли ребенка в интернат. Это был мирный вечер, на короткое время я стал отцом семейства. В Вене я сначала довез Петру до дома. Она поблагодарила меня:

— Вы так милы, Пауль, правда… Я так тронута.

— Ерунда!

— Ах, почему мы не встретились раньше?!

— У вас такой славный малыш.

— Да, знаю. Я очень привязана к Томми. Раньше я его часто ненавидела. Я думала, что с ребенком никогда снова не выйду замуж.

— А теперь думаете по-другому?

— Теперь мне все равно.

Потом я вернул машину и поехал в отель. Портье передал мне письмо. Оно пришло из Франкфурта.

Мои руки дрожали, когда я разорвал конверт и пробежал глазами послание. Руководство было согласно с моим назначением в Рио. Они забронировали мне место на рейс компании «Панайр ду Бразил». Самолет вылетал двадцать восьмого марта в девятнадцать тридцать из аэропорта Берлин-Темпельхоф. Это был тот же самый рейс, которым я летел в прошлый раз.