Коллектив авторов - Личностный потенциал. Структура и диагностика

• Название: Личностный потенциал. Структура и диагностика
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Психология, личное
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-89357-28

Коллективная монография охватывает широкий круг вопросов психологии личности через призму новой концепции личностного потенциала – системы характеристик личности, лежащих в основе успешной саморегуляции в различных сферах жизнедеятельности.

Адресуется психологам.

---

2. С показателями осмысленности жизни по Тесту смысложизненных ориентаций ( Леонтьев , 1992) коррелируют те же шкалы, а также «Креативность», «Любопытство», «Чувство юмора», «Упорство», «Доброта», «Лидерство», «Интерес к учению»: осмысленность жизни связана не только с общим благополучием, но и с представлением субъекта о важности познания мира и рефлексии собственного опыта.

3. С внутренним локусом контроля по тесту «Уровень субъективного контроля» ( Бажин, Голынкина, Эткинд , 1984) коррелируют шкалы «Чувство прекрасного», «Креативность», «Непредвзятость», «Искренность», «Надежда», «Упорство», «Интерес к учению», «Социальный интеллект», «Благоразумие» и «Жизненная энергия» – в первую очередь, это добродетели саморегуляции, осуществление которой требует принятия на себя ответственности.

Полученные результаты свидетельствуют о том, что русскоязычная версия опросника «Профиль личностных достоинств», при том, что на него можно распространить все оговорки, делаемые применительно к любым психометрическим методам, хорошо вписывается в круг существующих инструментов для измерения личностного потенциала и психологического благополучия и при условии некоторой доработки может занять достойное место в инструментарии практического психолога.

Литература

Бажин Е.Ф., Голынкина Е.А., Эткинд А.М. Опросник уровня субъективного контроля (УСК). М.: Смысл, 1993.

Буровихина И.А., Леонтьев Д.А., Осин Е.Н. Силы характера как ресурсы личности подростка: опыт применения профиля личных достоинств // Психологическая диагностика. 2007. № 1. С. 107–127.

Леонтьев Д.А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). М.: Смысл, 1992.

Пергаменщик Л.А., Лепешинский Н.Н. Опросник «Шкалы психологического благополучия» К. Рифф: процесс и результаты адаптации // Психологическая диагностика. 2007. № 3. С. 73–96.

Фесенко П.П. Осмысленность жизни и психологическое благополучие личности: Автореф. дис. … канд. психол. наук. М., 2005.

Эммонс Р. Психология высших устремлений: мотивация и духовность личности. М.: Смысл, 2004.

Шевеленкова Т.Д., Фесенко П.П. Психологическое благополучие личности (обзор основных концепций и методика исследования) // Психологическая диагностика. 2005. Т. 3. С. 95—129.

Calhoun L.G., Tedeschi R.G . (Eds.) Handbook of Posttraumatic Growth: Research and Practice. Mahwah (NJ): Lawrence Erlbaum, 2006.

Jahoda M. Current Conceptions of Positive Mental Health. N.Y.: Basic Books, 1958.

Keyes C.L.M. Social well-being // Social Psychology Quarterly. 1998. Vol. 61. P. 121–140.

Keyes C.L.M., Shmotkin D., Ryff C.D . Optimizing well-being The empirical encounter of two traditions // Journal of Personality and Social Psychology. 2002. Vol. 82. P. 1007–1022.

Park N., Peterson C., Seligman M.E.P. Character strengths in fifty-four nations and the fifty US states // Journal of Positive Psychology. 2006. Vol. 1. № 3. P. 118–129.

Peterson C. A Primer in Positive Psychology. N.Y.: Oxford University Press, 2006.

Peterson C., Park N., Seligman M.E.P. Greater strengths of character and recovery from illness // Journal of Positive Psychology. 2006. Vol. 1. № 1. P. 17–26.

Peterson C., Seligman M.E.P. (Eds.) Character Strengths and Virtues: A Handbook and Classification. N.Y.: Oxford University Press, 2004.

Ryan R.M., Deci E.L. On Happiness and Human Potentials: A Review of Research on Hedonic and Eudaimonic Well-Being // Annual Review of Psychology. 2001. Vol. 52. P. 141–166.

Ryff C. Happiness is everything, or is it? Explorations on the meaning of psychological well-being // Journal of Personality and social Psychology. 1989. Vol. 57. P. 1069–1081.

Ryff C.D. Possible selves in adulthood and old age: a tale of shifting horizons // Psychol. Aging, 1991. Vol. 6. P. 286–295.

Ryff, C.D., Singer B. The contours of positive human health // Psychological Inquiry. 1998. Vol. 9. P. 1—28.

Schmutte P.S., Ryff C.D. Personality and well-being: reexamining methods and meanings // Journal of Personality and Social Psychology. 1997. Vol. 73. P. 549–559.

Seligman M.E.P. Authentic Happiness: Using the New Positive Psychology to Realize Your Potential for Lasting Fulfillment. N.Y.: Free Press, 2002.

Seligman M.E.P, Csikszentmihalyi M. Positive Psychology: an introduction // American Psychologist. 2000. Vol. 55. № 1. P. 5–14.

Seligman.M.E.P., Park N., Peterson C. The Values in Action (VIA) Classification of Character Strengths // Ricerche di Psicologia. 2004. Vol. 27. № 1. P. 63–78.

Мудрость как интегральная характеристика личностного потенциала Д.А. Леонтьев

Феномен мудрости: возвращение в науку

Одним из наиболее древних конструктов, выражающих содержание, во многом пересекающееся с содержанием понятия личностного потенциала, является понятие мудрости. Это понятие привычно ассоциируется с древними религиозно-философскими текстами (практически единственный содержательный обзор философского понятия мудрости на русском языке см. Файзуллаев , 1987), однако в последние два десятилетия в психологии наблюдается волна интереса к этому древнему понятию и небезуспешные попытки вписать его в ряд рабочих понятий современной психологии. За это время вышли по меньшей мере три представительных антологии по этой проблеме [1] .

Выпадение проблематики мудрости из сферы интересов психологии в предшествовавший период было во многом закономерно и связано не только с особенностями развития психологического знания, но и с особенностями западной культуры и цивилизации в целом. Понятие мудрости не чисто психологическое, его сложно определить, трудно отграничить от таких конструктов, как интеллект, креативность и др., которые операционализированы в конкретных методиках и измерительных процедурах и с которыми благодаря этому можно работать. Мудрость измерить напрямую не получается, хотя были довольно наивные попытки создания психометрической шкалы мудрости. Это, однако, скорее, видимость подхода к проблеме.

Что касается общекультурного контекста, дело во многом в том, что на протяжении ХХ в. идея мудрости утратила актуальность, обесценилась, общественный запрос на мудрость стал размываться и ослабевать. Это было во многом связано с омассовлением культуры, с наступлением массовой культуры на культуру более традиционную. Традиционная, классическая культура была основана на признании априорных ценностных иерархий, априорных представлений о хорошем и плохом. Развитие в середине ХХ века теории познания и методологии науки привело к осознанию относительности всех ценностных систем, которые сложились исторически, и осознанию отсутствия абсолютной истины и доступа к ней, что привело к триумфу постмодернизма и всеобщей относительности. В результате этого обесценилось и понятие мудрости, связанное с представлением о том, что одни люди понимают лучше, чем другие. Но ведь если все относительно и нет объективных критериев истины, то какое право у этих людей утверждать, что они в чем-то выше остальных?

Это привело к устранению на какое-то время понятия мудрости из повестки дня, хотя постепенно эта повестка дня стала восстанавливаться. После нескольких десятилетий блужданий культуры и гуманитарных наук в поле всеобщей относительности и отсутствия критериев, мы пришли к осознанию того, что социальная жизнь, коммуникация оказываются невозможны в отсутствии разделяемых всеми оснований. Поэтому опять начал становиться актуальным анализ такого понятия, как мудрость.

Другая особенность культуры и цивилизации ХХ в., которая также не способствовала интересу к изучению мудрости, заключается в растущей технологизации и фрагментации всей общественной жизни. В каждую историческую эпоху, какой-то один аспект действительности становится моделью для понимания и построения других аспектов действительности. В одни эпохи такой универсальной моделью для всех остальных видов деятельности человека становилась война, в другие – религиозная практика, а во второй половине ХХ в. такой моделью стала коммерция, бизнес. По этой модели в большинстве стран стала строиться вся остальная жизнь общества, что приводило к однобокости, игнорированию специфики разных сторон жизни. Эта доминирующая уже не одно десятилетие односторонность делает ненужной мудрость, и даже ум, требуя вместо них четкости, исполнительности, в лучшем случае интеллекта и креативности. Как констатировал Михаил Жванецкий, умные люди куда-то исчезли, их место заняли сообразительные. И именно осознание необходимости преодоления интеллектуальной фрагментации, восстановления целостности, привело и приводит к росту интереса к такому холистическому и междисциплинарному понятию, как мудрость.

Контексты, с которыми соотносится понятие мудрости, многообразны: интеллект, ум, мышление – с одной стороны; опыт, знание, личностный рост, зрелость – с другой. Уже на уровне обыденного понимания видно, что понятие мудрости расположено между интеллектом и личностью; как показывают исследования, она обусловлена не характеристиками интеллекта и не характеристиками личности, а взаимодействием между ними и их определенной интеграцией.

М. Чиксентмихайи и К. Рэтхунде в одной из первых обобщающих публикаций по этой проблеме ( Csikszentmihalyi, Rathunde , 1990) различают три аспекта понимания мудрости: (1) мудрость как когнитивный процесс, как способ получения и переработки информации; (2) мудрость как добродетель, как то, что делает человека полезным для общества; (3) мудрость как благо, то, что самому обладателю этого свойства дает определенные преимущества. Последнее очевидным образом контрастирует как с древним афоризмом «Во многой мудрости много печали» (Екклесиаст, 1:17–18), так и со многими обыденными представлениями про «горе от ума».