Ннеди Окорафор - Фантастические создания (сборник)

• Название: Фантастические создания (сборник)
• Автор: Ннеди Окорафор
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-085435-6

Признанный сказочник Нил Гейман собрал в новой антологии лучшие рассказы мастеров жанра фэнтези: Питера С. Бигла, Энтони Бучера, Сэмюэла Дилэни, Ларри Нивена и других.

Шестнадцать историй – шестнадцать существ. Удивительных, странных, причудливых… Одни вызовут восторг, трепет, другие – страх, а может быть, ужас. Хорошо, что все они существуют только в человеческом сознании. Или нет?..

---

– Да, но пивную банку изобрели относительно недавно, – возразил профессор Мандалай, когда Зебедия Т. Кроукоростл вошел в комнату. Тот держал чашку турецкого кофе, черного как смоль и бурлившего, как расплавленный битум.

– Кофе не слишком горячий? – спросил Огастес ДваПера Маккой.

Кроукоростл одним махом проглотил полчашки.

– Не-а, – сказал он. – Не слишком. А пивная банка на самом деле не так уж нова. Раньше мы делали их из медной амальгамы и олова, иногда добавляли капельку серебра, иногда обходились без него. Зависело от кузнеца и от того, что было под рукой. Главное, чтобы температуру держала. Я смотрю, вы не очень-то мне верите. Джентльмены, поймите: нет никаких сомнений в том, что древние египтяне умели делать пивные банки, – иначе где бы они держали пиво?

С улицы донесся многоголосый вой. Вирджиния Бут уговорила местных сыграть в нарды на деньги и теперь раздевала до нитки. В нардах она была настоящей акулой.

За кофейней Мустафы Строхайма располагался дворик с развалившейся жаровней – глиняные кирпичи, полурасплавленная решетка – и старым деревянным столом. Весь следующий день Кроукоростл ремонтировал жаровню, чистил ее и мазал решетку маслом.

– Судя по ее виду, огня там не разводили лет сорок, – сказала Вирджиния Бут. С ней уже никто не хотел играть, зато коричневая сумочка раздулась от замусоленных пиастров.

– Да, где-то так, – согласился Кроукоростл. – Может, чуть дольше. Джинни, займись делом. Я составил список того, что нужно купить на базаре. В основном всякие травы, пряности и щепу. Вместо переводчика можешь взять кого-нибудь из детей Мустафы.

– С удовольствием, Корости.

Остальные члены Эпикурейского клуба убивали время каждый по-своему. Джеки Ньюхаус налаживал контакты с местными жителями, которых очаровали его элегантный костюм и мастерская игра на скрипке. Огастес ДваПера Маккой подолгу бродил. Профессор Мандалай коротал время, переводя иероглифы, выдавленные на кирпичах жаровни. Он объявил, что бестолковый исследователь бы решил, будто жаровня Мустафы Строхайма – святилище Солнца.

– Но я, человек искушенный, – сказал он, – сразу понял, что когда-то, давным-давно кирпичи эти были частью храма, и теперь, тысячелетия спустя, им нашли новое применение. Сомневаюсь, что эти люди сознают ценность того, что попало им в руки.

– О, они все прекрасно сознают, – сказал Зебедия Т. Кроукоростл. – И кирпичи не из какого не из храма. Они здесь уже пять тысяч лет, с тех пор как мы сложили жаровню. До этого все делалось на камнях.

Вирджиния Бут притащила с базара полную корзину.

– Вот, – сказала она. – Красное сандаловое дерево и пачули, ванильные бобы, веточки лаванды, шалфей, листья корицы, цельные мускатные орехи, чеснок, гвоздика и розмарин: все, что нужно, и даже больше.

Зебедия Т. Кроукоростл довольно улыбнулся.

– Жар-птица будет просто счастлива, – сказал он ей.

До самого вечера он готовил соус для жаркого. Сказал, что это дань уважения, а кроме того, мясо жар-птицы часто бывает суховатым.

Эпикурейцы встретили закат в ивовых креслах на улице, а Мустафа Строхайм и его домочадцы приносили им чай, кофе и горячий мятный настой. Зебедия Т. Кроукоростл предупредил эпикурейцев, что в воскресенье на обед будет жартаунская жар-птица, так что лучше им на ночь не наедаться, чтобы не потерять аппетит.

– У меня предчувствие надвигающейся беды, – сказал Огастес ДваПера Маккой, укладываясь на кровать, слишком маленькую для его габаритов. – И боюсь, ее подадут нам под соусом для жаркого.

Наутро все проснулись голодные. Зебедия Т. Кроукоростл надел клоунский передник с ядовито-зеленой надписью ПОЦЕЛУЙ ПОВАРА. Он уже разбросал зерно и вымоченный в коньяке изюм под чахлым авокадо за домом и теперь раскладывал на подушке из древесного угля ароматные щепки, сушеные травы и пряности. Мустафа Строхайм уехал с семьей к какой-то родне на другой конец Каира.

– Спички есть у кого? – спросил Кроукоростл.

Джеки Ньюхаус вытащил зажигалку и отдал ее Кроукоростлу, а тот поджег сухие лавровые и коричные листья, присыпанные древесным углем. В полуденном воздухе заструился дымок.

– Сандаловое дерево и корица приманят жар-птицу, – сказал Кроукоростл.

– Откуда приманят? – спросил Огастес ДваПера Маккой.

– С Солнца, – ответил Кроукоростл. – Она там спит.

Раздался осторожный кашель профессора Мандалая.

– Земля в перигелии отстоит от Солнца приблизительно на 91 миллион миль. Рекордная зафиксированная скорость птицы, пикирующего сапсана, немногим превысила 273 мили в час. При такой скорости лететь к нам от Солнца жар-птица будет чуть больше тридцати восьми лет. Если, конечно, ей нипочем темный холод космического вакуума.

– Конечно, – согласился Зебедия Т. Кроукоростл. Он прикрыл рукой глаза, посмотрел в небо и сощурился. – А вот и она.

Казалось, птица летит прямо из Солнца; но это, разумеется, была лишь иллюзия. Не станешь ведь в полдень прямо на солнце таращиться.

Сначала появился лишь силуэт, черный силуэт на фоне солнца и голубого неба, потом солнце тронуло его перья, и у людей на земле перехватило дыхание. Ничто не сравнится с блестящим на солнце оперением жар-птицы – от этого перехватит дыхание у кого угодно.

Жар-птица взмахнула крыльями и закружила, все ближе и ближе, над кофейней Мустафы Строхайма.

И приземлилась прямо на авокадо. Ее перья были золотыми, они были серебряными, они были пурпурными. Она была крупнее упитанного петуха, меньше индейки, с длинными ногами и шеей цапли, а голова ее напоминала орлиную.

– Она прекрасна, – прошептала Вирджиния Бут. – Посмотрите, какой у нее хохолок из двух перьев. Такой симпатичный.

– Весьма симпатичный, – согласился профессор Мандалай.

– Что-то мне эти перья напоминают, – пробормотал ДваПера Маккой.

– Мы ощиплем хохолок перед жаркой, – сказал Зебедия Т. Кроукоростл. – Так положено.

Жар-птица сидела на авокадо, под солнцем. Казалось, она сияла изнутри, отражая солнце, будто ее перья были сплетены из света, переливавшегося пурпуром, зеленью и золотом. Потом она стала прихорашиваться, подставив солнцу расправленное крыло. Она ворошила и поправляла перья, пока не пригладила все до единого. Затем наступила очередь второго крыла. Наконец, птица удовлетворенно чирикнула и слетела на землю.

Близоруко озираясь, она потрусила по высохшей грязи.

– Смотрите! – воскликнул Джеки Ньюхаус. – Она нашла зерна.

– Как будто искала их, – сказал Огастес ДваПера Маккой. – Как будто знала, где искать.

– Я всегда сыплю зерна в том месте, – сказал Зебедия Т. Кроукоростл.

– Какая красивая, – повторила Вирджиния Бут. – Но вблизи видно, что она гораздо старше, чем я себе представляла. Глаза мутные, ноги заплетаются. Но все же какая красивая!

– Птица Бенну – красивейшая из всех птиц, – сказал Зебедия Т. Кроукоростл.

Вирджиния Бут умела объясниться с египетским официантом, но на этом ее языковые познания заканчивались.

– Что за птица Бенну? – спросила она. – Жар-птица по-египетски?

– Птица Бенну, – ответил профессор Мандалай, – ночует на ветках персеи. На голове у нее два пера. Иногда ее изображают, как цаплю, иногда в виде орла. Это не все, но остальное до того невероятно, что нечего и повторять.

– Смотрите, она склевала зерно и изюм! – воскликнул Джеки Ньюхаус. – Теперь ее шатает – но какое величие, даже в опьянении!

Зебедия Т. Кроукоростл подошел к жар-птице, которой огромного усилия воли стоило, топчась туда-сюда в пыли под авокадо, не путаться в собственных ногах. Он встал перед жар-птицей и очень медленно ей поклонился. По-стариковски, натужно и скрипуче, однако же поклонился. И жар-птица поклонилась в ответ, а потом повалилась в пыль. Зебедия Т. Кроукоростл почтительно взял ее на руки, точно ребенка, и понес обратно во дворик за кафе Мустафы Строхайма, а остальные последовали за ним.

Первым делом Зебедия выдернул и отложил в сторону два великолепных золотых пера из хохолка.

Потом, не ощипывая птицу, он выпотрошил ее и положил потроха на дымящийся хворост. Ополовиненную банку пива сунул в тушку и водрузил птицу на жаровню.

– Жар-птица жарится быстро, – предупредил Кроукоростл. – Готовьте тарелки.

Древние египтяне приправляли пиво кардамоном и кориандром, поскольку не знали хмеля, и пиво у них выходило вкусное, душистое и хорошо утоляло жажду. После такого пива можно было и целую пирамиду построить, что иногда и случалось. Пиво в банке бурлило и распаривало жар-птицу изнутри. Когда жар от углей достиг оперенья, оно сгорело, будто магниевая фольга, с такой яркой вспышкой, что эпикурейцам пришлось зажмуриться.

Воздух пропитался запахом жареной дичи – сочнее утки, тоньше фазана. У изголодавшихся эпикурейцев потекли слюнки. Казалось, времени прошло всего ничего, а Зебедия уже снял жар-птицу с раскаленного ложа и поставил на стол. Потом разрезал на куски и разложил дымящееся мясо по тарелкам. Каждый кусочек он полил соусом. Кости отправились прямиком в огонь.