Бернард Корнуэлл - Мятежник

• Название: Мятежник
• Автор: Бернард Корнуэлл
• Жанр: Историческая проза

Лето 1861 года. В Америке армии Севера и Юга находятся на грани гражданской войны.

Натаниэль Старбак, брошенный своей девушкой и изгнанный из семьи, прибывает в столицу Конфедерации Юга, где вступает в ряды элитного подразделения, которое набирает богатый и эксцентричный Вашингтон Фалконер.

Вступив в легион Фалконера, Старбак становится парнем с севера, сражающимся на стороне юга. Но ничто не может подготовить его к шокирующей жестокости войны, которая разделила Америку на две части.

Переводчики: группа «Исторический роман» (http://vk.com/translators_historicalnovel), 2014 г.

Над переводом работали: gojungle, david_hardy, Scavenger, Elena_Panteleeva, Oigene, Karmishina, Sam1980(Schneider) и Anastasia_N.

Редакция: Sam1980(Schneider), gojungle, Oigene и Elena_Panteleeva.

---

— Я любил ее, — продолжал Траслоу, — вот в чем правда, хотя пастор Митчелл не повенчал нас, потому что сказал, что мы грешники.

— Уверен, он не имел права вас судить, — серьезно сказал Старбак.

— Думаю, имел. Его работа в том и заключается, чтобы нас судить. Для чего ж еще нужен проповедник, как не учить нас правильно себя вести? Я не жалуюсь, но Господь наказал нас, мистер Старбак. Только один наш ребенок выжил, и она разбила наши сердца, а теперь Эмили умерла, и я остался один. Бог не шутит, мистер Старбак.

Внезапно и совершенно неожиданно Старбак ощутил невероятный прилив сочувствия к этому неуклюжему и твердому человеку с непростым характером, стоящему в неловкой позе возле могилы, которую, должно быть, выкопал своими руками.

Или, может быть, ему помогал Ропер, или один из других беглецов, что жили в этой высокой долине вдали от взоров судей и сборщиков налогов, заразивших своим присутствием низменности. И к тому же в Рождество. Старбак представил, как он, прихрамывая, тащит тело по снегу и бросает его в холодную могилу.

— Мы не были обвенчаны должным образом, и ее не похоронили должным образом, ни один Божий человек не навестил ее, и я хочу, чтобы ты именно это для нее и сделал. Скажешь нужные слова, мистер Старбак. Скажи их для Эмили, потому что если ты произнесешь нужные слова, Господь заберет ее к себе.

— Уверен, так он и сделает, — в этот момент Старбак чувствовал себя на редкость неловко.

— Так скажи их, — теперь в голосе Томаса Траслоу не слышались никакие ноты насилия, лишь ужасная уязвимость.

На маленькой поляне воцарилась тишина. На землю легли длинные вечерние тени. «Боже милостивый, — думал Старбак, — но я же недостоин, совсем недостоин. Господь не услышит меня, грешника, но разве не все мы грешники?»

И правда, конечно, была в том, что Господь уже услышал молитву Томаса Траслоу, так как страдания Траслоу были гораздо красноречивее любой литании, которую могло подсказать Старбаку его образование.

И все же Траслоу нуждался в успокоительном ритуале, в древних, с любовью произнесенных словах, и Старбак крепко сжал книгу, закрыл глаза и поднял лицо к подернутым сумраком цветам, но неожиданно почувствовал себя дураком и самозванцем и никак не мог вспомнить слова. Он открыл рот, но не смог произнести ни слова.

— Правильно, — сказал Траслоу, — не торопись.

Для начала Старбак попытался вспомнить отрывок из Писания. В горле у него пересохло. Он открыл глаза и неожиданно вспомнил стих.

— Человек, рожденный женою, — начал Старбак, но его голос звучал хрипло и неуверенно, поэтому он начал заново. — Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями [4].

— Аминь, — произнес Томас Траслоу, — да будет так.

— Как цветок, он выходит…

— Так и есть, так и есть, хвала Господу, так и есть.

— И опадает.

— Господь забрал ее, Господь забрал ее, — Траслоу раскачивался взад и вперед с закрытыми глазами, пытаясь собрать всю свою силу.

— Убегает, как тень, и не останавливается.

— Боже, помоги нам, грешникам, — промолвил Траслоу, — Боже, помоги нам.

Старбак внезапно онемел. Он процитировал два первых стиха из четырнадцатой главы книги Иова и неожиданно вспомнил четвертый стих, в котором спрашивалось: «Кто родится чистым от нечистого?» Ответ дался ему с трудом: «Ни один». Конечно же неосвященное семейство Траслоу было нечистым?

— Молитесь, мистер, молитесь, — умолял Траслоу.

— О, Господь Бог, — Старбак подставил закрытые глаза гаснущему свету, — вспомни об Эмили, служившей тебе, о твоей рабе, которую забрали из этого мира к твоей вящей славе.

— Так и есть, так и есть! — Траслоу чуть ли не стенал в подтверждение.

— Вспомни об Эмили Траслоу, — нескладно продолжал Старбак.

— Мэллори, — вмешался Траслоу, — так ее звали, Эмили Марджори Мэллори. Разве мы не должны преклонить колени?

Он стянул с головы свою шляпу и упал на мягкую глинистую землю.

Старбак тоже опустился на колени.

— О, Боже, — снова начал он, он помолчал какое-то мгновение, затем, словно ниоткуда, на него нахлынули слова. Он почувствовал наполнявшее Траслоу горе и в свою очередь попытался переложить это горе на Господа.

Траслоу стонал, слушая молитву, в то время как Старбак поднял лицо к зеленым листьям, словно его слова могли полететь на мощных крыльях за кроны деревьев, за пределы чернеющего неба, за пределы первых слабо мерцающих звезд туда, где правил Господь в своем ужасно задумчивом величии.

Молитва была хорошей, и Старбак чувствовал ее силу и удивлялся, почему он не может молиться о себе так же, как он молился об этой незнакомой женщине.

— О, Боже, — сказал он напоследок, и на его глазах блестели слезы, когда молитва подошла к концу, — Боже милостивый, услышь нашу молитву, услышь нас, услышь нас.

И затем снова наступила тишина, слышно было только шум ветра в листве, пение птиц и где-то в долине одинокий лай собаки.

Старбак открыл глаза и увидел следы слез на грязном лице Траслоу, странно, но этот низкорослый человек казался счастливым. Он наклонился вперед, запустив короткие сильные пальцы в грязь могилы, словно мог разговаривать с Эмили, схватившись вот так за землю над ее телом.

— Я отправляюсь на войну, Эмили, — произнес он, нисколько не стесняясь того, что обращался к своей умершей жене в присутствии Старбака.

— Фалконер — дурак, и я пойду не ради него, но среди его солдат есть наши родственники, и я пойду ради них. В так называемый легион вступил твой брат, кузен Том тоже там, и ты бы хотела, моя девочка, чтобы я присмотрел за ними, поэтому я пойду. И у Салли все будет превосходно. Теперь у нее есть муж, он позаботится о ней, ты просто подожди меня, дорогая, и я буду с тобой, когда Бог даст. Это мистер Старбак, он помолился о тебе. Он справился, не так ли?

Траслоу рыдал, но теперь вытащил пальцы из земли и вытер их о свои джинсы, прежде чем похлопать себя по щекам.

— Ты хорошо молишься, — сказал он Старбаку.

— Думаю, вашу молитву услышали и без меня, — скромно ответил Старбак.

— Никогда нельзя быть полностью уверенным, правда? А Бог скоро оглохнет от молитв. Из-за войны. Поэтому я рад, что мы сказали свое слово прежде, чем его уши утонут в потоке слов, когда начнутся сражения. Эмили понравится твоя молитва. Ей всегда нравились хорошие молитвы. А теперь я хочу, чтобы ты помолился о Салли.

О, Боже, думал Старбак, это уже слишком!

— Что я должен сделать, мистер Траслоу?

— Помолиться о душе Салли. Она разочаровала нас, — Траслоу поднялся на ноги и натянул на голову свою широкополую шляпу. Он смотрел на могилу, пока продолжал свой рассказ.

— Она не похожа ни на свою мать, ни на меня. Не знаю, каким дурным ветром ее принесло к нам, но она появилась, и я обещал Эмили присмотреть за ней. Ей всего пятнадцать, и у нее уже будет ребенок, видишь ли.

— О… — Старбак не нашелся с ответом. Пятнадцать! Ровесница его младшей сестренки Марты, а ведь он все еще считал ее ребенком. Нат подумал, что в свои пятнадцать даже толком не знал, откуда дети то берутся. Ему казалось, что они появляются по распоряжению властей путем неких суетливых и суматошных обрядов с участием женщин, докторов и церкви.

— Она говорит, что это ребенок молодого Декера. Может и так. А может и нет. Так ты говоришь, Ридли был тут на прошлой неделе? Меня это беспокоит. Он вертелся вокруг моей Салли, словно у нее течка. Откуда мне знать, где она ошивалась, я как раз на прошлой неделе уезжал по делам.

Сперва Старбака подмывало объявить о помолвке Анны Фалконер и Ридли и, следовательно, непричастности последнего к беременности Салли, но что-то ему подсказало — Траслоу отреагирует на подобную наивность лишь горькой усмешкой. Поэтому он благоразумно промолчал.

— Она непохожа на мать…, - произнес Траслоу, адресуясь не столько Старбаку, сколько самому себе. — В ней есть какая-то дикость, что ли? Может, в меня, но точно не в Эмили. Но раз она говорит, что беременна от Роберта Декера — пусть будет так. Он ей верит, обещает жениться — пусть и это будет так, — Траслоу нагнулся и выдернул сорняк, выросший на могиле.

— Салли теперь там, — объяснил он Старбаку, — с Декерами. Она сказала, что не может жить со мной, но на самом деле она не вытерпела боли и смерти матери. Теперь она беременна, так что ей нужно супружество, свой дом, а не прозябание на средства от милостыни. Я пообещал Эмили, что присмотрю за ней. И я присматриваю. Отдам Салли и ее парнишке участок, пусть ребенок растет здесь. Я им не нужен. Салли со мной никогда не уживалась, так что пусть заберут эту землю и будут надлежащей семьей. Вот чего я хочу от тебя, мистер Старбак — чтобы ты обвенчал их надлежащим образом. Они уже едут сюда.

— Я не могу их обвенчать! — запротестовал Старбак.