Николай Штучкин - Над горящей землей

• Название: Над горящей землей
• Автор: Николай Штучкин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Экипаж решает вопрос: на какой высоте идти? Вопрос очень существенный. Если идти на большой, по самолету дольше будут бить и с большей площади. Можно попасть и на глаза вражескому истребителю. Если идти бреющим полетом, будут бить даже из автоматов, а их несчетное число. И каждая пуля может обернуться смертью.

- Пойдем на высоте четыреста метров, - говорит Владимир.

Бушуев соглашается молча и так же молча направляет машину вверх сейчас высота по прибору немногим более ста метров. На предложенной высоте - четыреста - он увидит, откуда пойдут трассы, успеет сманеврировать, увернуться от них.

Штурман внимательно смотрит вперед. Там река Миус. Видна густая сеть окопов, ходов сообщений.

- Смотри, Дима, сейчас начнется.- Только сказал, как справа потянулась красная трасса. "Эрликоны"! А лететь четыре километра. Две минуты под непрерывным огнем.

- Маневрируй, Дима!

Миус все ближе и ближе. Вот он уже под мотором. И вдруг удар в правую плоскость. Элерон повис, обшивка трепещет в воздушном потоке. Но это пустяк, главное то, что прорвались и огонь позади. Живы!..

- Иди, Дима, к Ростову.

Самолет летит у самой земли - бреющим. Навстречу - две колонны наших бойцов. Пешком. Солдаты машут руками, шапками. На кургане стоит генерал, осанистый, плотный. Увидев У-2, тоже снял шапку, помахал.

- Смотри, Володя, генерал нас приветствует.

Погиб Саша Боев, друг Константинова и Бушуева, любимец всего полка. Он и штурман Герман Смирнов летали бомбить железнодорожную станцию.

Ночь была темной и пасмурной, но они точно вышли на цель, отбомбились и взяли курс на свою территорию. В эту минуту и подошел к станции еще один эшелон.

- Зарядимся и прилетим опять, - сказал Боев Смирнову. И они прилетели, первыми из трех экипажей, других не выпустили из-за погоды.

Саша делал второй заход, когда его настигла фашистская пуля. Она была разрывная, и осколки достигли сердца. Саша умер в ту же минуту, только успел сказать: "Я ранен, бери управление". И все. Но штурман понял его как надо: взять управление и сбросить на эшелон последнюю бомбу. Он сбросил, и только тогда повернул на свою территорию. И все было так, как будто машину вел Боев.

Полк летает все дальше и дальше в Донбасс. Экипажи бомбят станции Харцизск, Снежная, Чистяково, Дебальцево. Бомбят эшелоны, скопление войск и техники врага. Препятствуют подтягиванию его сил и средств к линии фронта.

Но откуда летают фашисты? Откуда совершают налеты на наши войска? В Иловайской авиации нет. В Шахтах нет... Наконец обнаружили. Истребители и бомбардировщики стоят близ Таганрога. Обнаружили Бушуев и Константинов. Ночью. Весь полк летал на бомбежку до рассвета.

Затем бомбили аэродром в Мариуполе. Летали туда с Ейского аэродрома, через Таганрогский залив. Ширина более восьмидесяти километров. Трудно летать над водой. Вверху звезды. Внизу - в воде - тоже звезды. Горизонта не видно: дымка стоит, мгла. Не хочется уходить от берега. Чуть отошел, и уже кажется, что мотор работает по-иному - хуже, глуше, и вот-вот остановится.

- Пойдем повыше, - советует Константинов Бушуеву, - запас высоты не мешает.

Бушуев "скребется" вверх. Набрал тысячу двести метров. Берег еще далеко, а прожекторы уже заработали, щупают небо, ищут. Схватили, и в дело вступили зенитки. Бьют, а экипаж идет "не шелохнувшись" - надо выдержать курс. "Подверни... Отверни..." - командует штурман. А разрывы все ближе и ближе.

Когда вышли на город, начали бить "зрликоны".

- Уснул, что ли! - не выдержал вдруг Бушуев.- Бросай САБ!

Владимир сбрасывает светящую бомбу, и фашисты переносят огонь на нее. Пусть бьют, экипажу меньше достанется.

Наконец штурман бросает бомбы-фугаски. Летчик резко снижается. Разрывы снарядов сзади и выше, но вот приближаются, уже идут по пятам.

- Разворот вправо, на степь! - командует штурман, и летчик направляет машину туда, где нет "эрликонов".

Аэродром бомбят два легкомоторных полка. Бомбят в течение ночи, а утром, будто ни в чем не бывало, фашисты поднимают с него свои самолеты. Наши снова бомбят, а они снова летают. "Разбейте взлетную полосу!" приказал командующий. Задание выполнили, полосу разбомбили, а утром... В чем же здесь дело? Разведчики выяснили: на засыпку воронок от бомб немцы сгоняют население города. С рассвета. А может, держат людей наготове в течение ночи.

Особенность Донбасса - терриконы, пирамиды из черно-бурой породы, поднятой из недр земли при добыче угля. Днем их вершины дымятся, а ночью, в темное время, виден неяркий огонь - голубоватый, зеленый, желтый: горит газ. На каждой пирамиде два-три огонька. Их видно издали. По расположению терриконов относительно населенных пунктов и друг друга экипажи ведут ориентировку, определяют свое место в полете и место цели. Огни терриконов имеют свою конфигурацию, и Владиvир нанес их на полетную карту.

Ровеньки - аэродром подскока для полетов в Донбасс. Отсюда полк летает бомбить станции Дебальцево, Чистяково, Красная Звезда, Снежное... А отыскали Ровеньки Бушуев и Константинов, выполняя специальное задание командования по подбору мест для аэродромов. Летали в районе севернее Ростова на удалении от него до ста километров. Найдя подходящую площадку, садились, определяли, можно ли здесь жить и летать. Все учитывали: размеры летного поля, плотность грунта, возможность маскировки техники, наличие жилья и питьевой воды.

Задание это сложное, небезопасное - сядешь, а площадка неровная, можно сломать машину; можно угодить и на минное поле; можно попасть под огонь "мессершмитта" - и Бушуев, как ни старается, не может скрыть своей гордости: ведь только его экипажу, только ему и Константинову доверяют подбор площадок.

Непостижим Бушуев для Константинова. Известно, что одной из характерных черт военного человека, и особенно летчика, является сдержанность. Но зачем скрывать свои чувства, если ты гордишься чем-то хорошим и гордость переполняет тебя? Если ты рад и радость не умещается в твоем сердце? Разве обязательно, будучи принципиальным, быть одновременно и черствым, сухим, несговорчивым? Ведь бывает же Бушуев иным - простым, душевным, даже ласковым.

Когда полк стоял на аэродроме Агробаза и личный состав был распределен по домам местного садоводческого совхоза, Бушуев и Константинов жили в семье Гамаюновых, где была пятилетняя девочка Зина. Как же к ней привязался Бушуев!

- Зиночка, почему у тебя глазки черненькие? - спрашивал Бушуев девочку.- Ты разве не умывалась?

- Умывалась, - отвечала Зиночка и, забравшись к нему на колени, начинала долгий разговор, состоявший из бесконечных "почему". И Бушуев терпеливо отвечал на вопросы. Больше того, ему это нравилось, занимало его, он становился добрым, улыбчивым, ласковым.

Утром, гуляя, Зиночка ждала его с полетов, издали бежала к нему навстречу, он подхватывал ее на руки, вносил в избу. И прежде чем лечь отдыхать, занимался с нею, играл, забавлял ее.

И вот перелет на другую точку, ближе к Ростову. Бушуев и Константинов собирали вещи, Зиночка помогала, но больше мешала, приставая к Бушуеву со своими вопросами. И вдруг она поняла, что он уезжает, что он уходит из дома надолго, может быть, навсегда. Она начала плакать, Бушуев ее успокаивал.

- Не надо, Зиночка, - говорил Бушуев.- Мы вернемся. Не мы, так другие дяди здесь будут.

- Нет, вы лючче, - качала головой девочка и вдруг разрыдалась безудержно, горько. Бушуев взял ее на руки и, пряча глаза от Владимира, долго ходил с ней по дому, что-то шептал ей на ухо.

А был еще и такой случай. При возвращении из разведки на пути от Таганрога к Ростову мотор на машине Бушуева стал вдруг работать с перебоями. А внизу залив, и высота всего четыреста метров. Бушуев переводит машину в набор высоты, а мотор вот-вот остановится. Владимир приготовил ракеты для подсветки в случае посадки на воду. Но вот показались плавни заболоченные рукава в устье Дона, и от сердца отлегло, страх прошел, появилась надежда на спасение.

С большим трудом долетели до аэродрома.

- Перебои в работе мотора, температура масла на красной черте, сказал Бушуев технику самолета.

- Странно, - пожал плечами техник, - что же могло случиться?

Бушуев молча встал на стремянку, открыл масляный бак, посветил фонариком. В баке вместо масла пузырилась пена. Техник похолодел: за такое по головке не погладят. Ведь экипаж мог погибнуть. Внезапно обессилев, техник прислонился к крылу самолета, пояснил:

- Старый мотор. Перерасход масла... Я недозаправил перед этим полетом, думал хватит, а вы ходили около трех часов...

Наступило тягостное молчание.

- Ладно, - вдруг неожиданно-спокойно сказал Бушуев, - готовь самолет к повторному вылету. Да повнимательнее...

- Ты простил его за хорошую работу до этого случая?- спросил Константинов, когда они шли на командный пункт.

- Нет, - покачал головой летчик.- Человек, особенно если он связан с авиацией, с полетами, обязан всегда хорошо работать. Это его долг.