Вильфрид Штрик-Штрикфельдт - Против Сталина и Гитлера

• Название: Против Сталина и Гитлера
• Автор: Вильфрид Штрик-Штрикфельдт
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Путь, на который мы вступили, был труден, и только вера в правоту нашей борьбы поддерживала нас.

* * *

В те дни 1942 года в "штабе Власова" на Викториаштрассе и вокруг него случались эпизоды, иногда комические, даже гротескные, а иногда и опасные. Таким был, например, эпизод с доставкой в "штаб" Малышкина из лагеря Вульхайде под Берлином.

Как на зло, именно в этот день Отдел ОКВ/ ВПр получил приказ Гитлера (несколько дней назад бежал из плена один французский генерал), грозивший, в случае побегов, самыми строгими (вплоть до расстрела) наказаниями лицам, ответственным за охрану пленных штаб-офицеров. Полковник Мартин ознакомил меня с этим приказом и предложил мне взять конвой для препровождения Малышкина. В моих глазах русский генерал был уже нашим союзником. И я подумал, что вряд ли Малышкин под конвоем почувствовал бы себя союзником.

- Нет, - сказал я, - конвоя не нужно.

- Ну, как знаете, я должен был вас предупредить. Вы несете ответственность.

Полковник Мартин, как всегда, понял меня, и в то же время он должен был подчиняться приказу. Он оставил дело на мое усмотрение, хотя и сам рисковал при этом.

На вокзале Фридрихштрассе Малышкин, одетый в гражданский костюм и не имевший еще никаких документов, вдруг исчез из моих глаз в людской толчее, я просто потерял его из вида. В панике я бегал взад и вперед по лабиринту незнакомого мне вокзала городской электрички. Нет Малышкина. Наконец я вспомнил старое правило, что нужно вернуться на то место, где видел человека в последний раз. Там он и стоял - на платформе прибывающих поездов! Он сказал мне, улыбаясь:

- Старое правило, также и у блатных.

От Власова он слышал только, что попадет в особый лагерь ОКВ, но местонахождения его не знал; поэтому он решил, подождав некоторое время, добираться, расспрашивая встречных, в Военное министерство на Александерплац.

- Почему именно на Александерплац? - спросил я. - Мы еще в школе учили, что в Берлине есть Александерплац, в честь Александра I, освободившего немцев от Наполеона, - сказал Малышкин.

Того, что на Александерплац помещалось Главное управление полиции, он не подозревал, как и серьезной опасности для его "охранника" из-за приказа Гитлера.

Выдающейся личностью был также вскоре примкнувший к маленькой группе "конспираторов" на Викториаштрассе генерал-лейтенант Георгий Николаевич Жиленков, которому пришлось, наряду со Власовым, сыграть решающую роль в Русском Освободительном Движении.

Один из безымянных, выживших среди миллионов круглых сирот, так называемых беспризорников (которые после бурь революции и гражданской войны кочевали по широким просторам России и частью были перевоспитаны, а частью массами уничтожены самым жестоким образом), он, подобно многим другим, благодаря врожденному уму и выносливости, выбрался из болота полного социального разложения. Он быстро сделал карьеру и стал комиссаром в Главном политическом управлении Красной армии.

В начале войны он был назначен комиссаром одной из армий, а когда был убит командующий армией, сам принял командование.

Армия была разбита, Жиленков скрылся в массе бежавших красноармейцев, но попал в плен. Потом он вызвался добровольно работать шофером и перевозил боеприпасы и продовольствие в районе между Минском и Смоленском и тем спасся от расстрела по "комиссарскому приказу" Гитлера или от голодной смерти в лагерях.

Благоприятная возможность открылась ему летом 1942 года, когда Треско и Герсдорф решили создать так называемое пробное соединение - русскую бригаду. Жиленков рискнул и открыл им свое комиссарское прошлое, но Треско был человеком, не боявшимся опасной ответственности. (Тогда оба они еще не могли знать, что отдадут свои жизни за те же идеалы свободы и человеческого достоинства в борьбе против диктатуры - по ту и по эту сторону фронта.)

Треско передал Жиленкову и Боярскому командование "пробным соединением" группы армий "Центр", образованным из части, носившей название "Русской национальной народной армии". Бывший до, тех пор ее командиром, любимый и уважаемый солдатами полковник К. Г. Кромиади, должен был сдать командование, как и другие старые эмигранты, - на основании уже упоминавшегося приказа Гитлера.

Соединение это - бригада - под командой русских офицеров, после испытания на фронте, должно было послужить ядром крупных русских формирований. Этот новый, многообещающий опыт, в котором, казалось, начнет осуществляться замысел, названный Браухичем, осенью 1941 года "решающим исход войны", сорвался, как мы узнали, после вмешательства фельдмаршала фон Клюге, запретившего формирование бригады и приказавшего распылить ее на отдельные батальоны, распределив последние по немецким полкам. Жиленков и Боярский, ссылаясь на соглашение с Треско и Герсдорфом, заявили, что не были и не будут немецкими наемниками. Они готовы бороться вместе с немцами, пока русские и германские интересы идут параллельно, то есть до освобождения русского народа от сталинского режима. И только.

Фельдмаршал фон Клюге посчитал это бунтом и приказал их арестовать как мятежников и судить.

Обоих удалось спасти от осуждения: Треско и Герсдорф немедленно отправили их из группы армий "Центр" в ОКХ - под защиту Гелена и Рённе. Там, в Лётцене, коменданту "привилегированного" лагеря военнопленных капитану Петерсону пришлось решать нелегкую задачу: обращаться с обоими офицерами как с "союзниками" и в то же время держать их под охраной как "мятежников". Он вышел из положения, поговорив с обоими как солдат с солдатами.

К счастью, от Клюге не поступало никаких запросов, и вскоре Рённе позвонил мне и распорядился, чтобы я забрал Жиленкова и Боярского и дал им возможность "затеряться в массе".

- Маловероятно, - сказал Рённе, - что они будут их искать. В крайнем случае, вернем их Петерсону, и тогда посмотрим, что делать дальше.

Жиленков, энергичный и умный человек, отчетливо видел политические взаимосвязи и любил

остро спорить как с русскими, так и с немцами, включая министра Геббельса. Некоторые считали его беспринципным, поскольку мало что смущало его; но он никогда не шел на соглашательство с гитлеровцами. Он был одним из лучших товарищей во время нашего совместного сидения в плену у американцев. Он обладал чувством собственного достоинства и вел себя как прирожденный джентльмен, без страха и упрека, до самого дня своей выдачи сталинским палачам.

Разумеется, среди пленных советских офицеров были и такие, кто отклонял сотрудничество с Власовым и его приверженцами, оставаясь в то же время ожесточенными врагами Сталина: их отталкивали условия в лагерях, бесчеловечное отношение к военнопленным и политика германского правительства в России.

К наиболее выдающимся представителям такой группы принадлежал генерал Лукин, человек сильного характера и большого обаяния, тот самый Лукин, жизнь которого в 1941 году была спасена благодаря личному вмешательству фельдмаршала фон Бока. Тогда Лукин соглашался, несмотря на потерю ноги, принять командование крупным соединением в борьбе против Сталина. Но в результате плена и наблюдения над политикой нацистов, Лукин стал крайне недоверчив. Он не верил в желание германского правительства освободить народы России. Он спросил Власова:- Вы, Власов, признаны ли вы официально Гитлером? И даны ли вам гарантии, что Гитлер признает и будет соблюдать исторические границы России?

Власову пришлось дать отрицательный ответ.

- Вот видите! - сказал Лукин, - без таких гарантий я не могу сотрудничать с вами. Из моего опыта в немецком плену, я не верю, что у немцев есть хоть малейшее желание освободить русский народ. Я не верю, что они изменят свою политику. А отсюда, Власов, всякое сотрудничество с немцами будет служить на пользу Германии, а не нашей родине.

В противовес этому Власов подчеркивал, что он не собирается служить Гитлеру и немцам, а стремится помочь своим. Многие миллионы страдают под обоими диктаторами - и Сталиным, и Гитлером, но главный враг русского народа всё же Сталин. И только Гитлер объявил войну Сталину. Дело было бы ясным, если бы не нацистское отношение к русскому народу. Но всё же, разве могут ведущие представители народа стоять сложа руки и смотреть на страдания миллионов людей под советской властью и под немецкой оккупацией? Он, Власов, не может пассивно наблюдать за ходом событий; он будет делать, что возможно и в этой необычайно трудной политической и военной обстановке. Сталин объявил изменниками всех, попавших в плен. Он, Власов, считает изменниками тех, кто не хочет действовать. Ему же, в этой запутанной ситуации, приходится бороться на два фронта - против Сталина и против другого угнетателя.

Видно было, насколько Власову хотелось убедить этого ценного человека, и отказ Лукина был для него тяжелым ударом. Но теперь это был не колеблющийся Власов времен Винницы, он полностью владел собой.